Последний Конунг - Северин Тим - Страница 22
- Предыдущая
- 22/73
- Следующая
Местность стала еще более пустынной. Мы пересекли плоскогорье, и дорога стала спускаться по отвесному склону ущелья, где единственной постройкой был далекий монастырь, примостившийся на скале, точно ласточкино гнездо. Наш проводник сообщил, что до сих пор в нем живут несколько монахов, ибо до этого полуразрушенного здания очень трудно добраться, так что сарацины оставили их в покое. Выехав из ущелья, мы оказались в песчаной пустыне, поросшей кустарником и совершенно безлюдной, коль не считать единственной семьи кочевников, раскинувшей свои бурые палатки среди дюн. Они готовили пищу, разведя костры из колючих кустиков, а их животные паслись на привязи. Я уже видел этих животных – верблюдов – в императорском зверинце и удивился, что существа, коим так дивились в Константинополе, здесь столь же обычны, как ослы и мулы.
Мы расположились на окраине разрушенного города. Сильное землетрясение когда-то сравняло его с землей, и глядя на развалины, Косьма заявил, что еще прежде, в древности, стены города вот так же рухнули, когда осаждавшее его войско, трубя в трубы, обошло вкруг стен, призывая своего Бога помочь им.
– Этот шум, верно, разбудил Локи, и он стал корчиться в своих оковах, – едко пробормотал Халльдор. Рассказы проводника казались ему все более и более нелепыми.
Еще одно разочарование ожидало нас – река, узреть каковую, как нам обещали, само по себе есть чудо. Она оказалась не больше тех ручейков, у которых я играл в детстве в Гренландии. Грязным потоком она бежала среди камышей, и вода, когда мы ее опробовали, скрипела на зубах песком и на вкус была неприятной. Но все же именно в эту реку, уверял нас проводник, погрузился Белый Христос, подтверждая свою веру. Проводник показал нам несколько каменных ступеней, ведущих вниз, к воде. Иных ступеней не хватало, другие шатались, а перилами служила полусгнившая веревка. По этой лестнице, сказал он, в былые времена спускались верные, чтобы последовать примеру Белого Христа.
И как нарочно – по правде говоря, у меня возникло подозрение, что Косьма устроил это заранее – из маленькой тростниковой хижины, стоящей неподалеку, явился оборванный священник Белого Христа. Он предложил за небольшую плату провести обряд, обещая, что всякий, кто это проделает, обретет «богатства на небесах». Я перевел это предложение, и, к моему ужасу, Харальд принял его. Он снял с себя одежду, сложил ее на берегу и, оставшись в одной просторной рубахе, сошел вниз по ступеням и вошел в воду. Там Харальд позволил священнику плеснуть на себя водой и произнести молитву. Я был в смятении. До этого мгновения я был уверен, что смогу обратить Харальда к исконной вере. Халльдор заметил выражение моего лица.
– Не бери в голову, Торгильс, – сказал он. – Знал бы ты Харальда столько, сколько знаю я, ты понял бы, что никакие богатства его не волнуют, кроме земных. Он готов на все, чтобы обрести их, даже окунуться в эту грязную речку. Прямо сейчас он, верно, думает, что Белому Христу повезло – он завербовал его, Харальда.
Ужас не отпускал меня всю обратную дорогу в Элию, как именуют греки Священный Город, и рассеялся только при встрече с Тирдатом. Зодчий едва сдерживал волнение, он просто трепетал от счастливого предвкушения.
– Ты даже не представляешь, что случилось в твое отсутствие! – начал он, поздоровавшись со мной. – Неслыханное дело, по крайней мере, со времен моего деда.
– Какое неслыханное дело? У тебя такой вид, будто ты нашел клад, – сказал я.
– Лучше, чем клад. Пока вас не было, я вернулся к гробнице, чтобы сделать кое-какие промеры для моих чертежей, и ко мне подошел пожилой сарацин посмотреть, чем я занят. На вид очень важный и в хорошей одежде. Конечно, я показал ему мою работу, жестами попытался объяснить, что делаю, и так далее. Оказалось, что он немного говорит по-армянски и достаточно хорошо по-гречески, чтобы объяснить мне, что он – один из сановников, отвечающих за содержание Святая Святых, Золотого храма. Он пригласил меня побывать там, коль я поклянусь держать все в тайне. Только представь себе! Много лет ни одному христианину не разрешали заглянуть внутрь храма и узреть его чудеса!
– Не говори мне о чудесах здешней религии, – сказал я. – За последние дни я достаточно разочаровался.
– Послушай, Торгильс. Такая возможность больше не повторится. Конечно, ты должен пойти со мной в храм. Мое посещение назначено на завтра.
Когда последние отзвуки сарацинской молитвы замерли вдали, слуга позвал нас, и, должен признаться, я был взволнован, когда мы с Тирдатом, одетые в сарацинские одежды, пустились в путь. Впереди в лучах утреннего солнца сверкал огромный храм, и казалось, что он плывет над крышами города. У наружных ворот священного места слуга попросил нас переобуться, снабдив шлепанцами, а потом провел по широкому помосту, вымощенному гранитными плитами, туда, где уже ждал нас знакомец Тирдата. Тирдат представил меня как своего помощника-зодчего, а потом, прежде чем наш хозяин успел заговорить, архитектор схватил меня за руку и выпалил:
– Башня ветров!
К моему удивлению, он смотрел не на великолепное здание, возвышающееся перед нами, но на гораздо меньшую постройку, стоящую сбоку.
– Это храм Цепи, – пояснил наш хозяин, коего звали, как я понял, Назир. – Это модель главного здания, построенная первыми зодчими. Они возвели ее для того, чтобы калиф Абд-аль-Малик, повелевший воздвигнуть храм, мог оценить его вид до начала строительства. А сейчас мы используем его как сокровищницу.
Но Тирдат его не слышал – он спешил к этому меньшему зданию.
– Торгильс, ведь это же восьмигранное основание, на котором стоит храм, – крикнул он через плечо, – точно такое же, как было когда-то в древних Афинах! Вот для чего дед заставлял меня изучать классические сооружения – дабы постигнуть их мастерство. Так же поступили, должно быть, и те, кто строил этот храм. Как жаль, что мой дед не может этого видеть.
Тирдат взволнованно обошел вокруг маленького здания.
– Вы не будете возражать, если я сделаю кое-какие приблизительные измерения? – спросил он у Назира.
Сарацин немного поколебался, а потом ответил:
– Полагаю, никакого вреда от этого не будет. Внутри Куббат-ас-Сахр – в самом храме – это не было бы дозволено. Туда вы можете только заглянуть.
Тирдат обошел вкруг храма Цепи, считая шаги. Потом по числу плит мощения подсчитал его поперечник.
– Блестяще, – восхищенно выдохнул он, отойдя подальше, чтобы оценить высоту строения. – Вот это геометрия, Торгильс! Высота восьмигранного основания равна его ширине, и высота храма – точно такая же. Результат: превосходные пропорции и гармония. Тот, кто замыслил это здание, был гений.
– Их было двое, – заметил Назир. – Здешний горожанин по имени Йазид ибн-Саллам и великий ученый по имени Абдул ибн-Хайях.
Тирдат присел на корточки и начал рисовать пальцем на покрытой пылью плите.
– Жаль, я не принес воск и стило, – сказал он. – Но, думаю, я знаю, что мы увидим внутри главного здания.
Назир посмотрел на армянина так, словно тот повредился в уме.
– Мы не будет там задерживаться. Вам дозволено только заглянуть внутрь, – предупредил он, отводя нас к Золотому храму.
Мне храм показался торжеством ювелирного искусства, диадемой. Ряды сверкающих мозаик покрывали наружные стороны восьмиугольника, а купол над ним блестел, как чистое золото.
– Как вам удается содержать купол в такой чистоте? – спросил я.
– Зимой, когда идет снег или дождь, мы покрываем его звериными шкурами и войлоком, – ответил Назир. – Калиф не намеревался золотить купол, но работа подвигалась так успешно и так быстро – на все строительство ушло всего четыре года, – что из денег, выданных зодчим, осталось сто тысяч золотых динаров. Тогда было решено расплавить эти монеты и использовать их, дабы покрыть храм золотыми листами.
Мы подошли к входу в здание, и он поднял руку, давая понять, что дальше нам путь закрыт, однако мы стояли так близко, что смогли заглянуть внутрь. В середине, прямо под куполом, был участок голого камня цвета меда, с которого, как объяснил Назир, их пророк вознесся на Седьмое небо. Эта Святая Святых располагалась в кольце мраморных колонн, державших огромный свод, уходящий ввысь. Глядя вверх, в чашу купола, я ахнул от изумления. Изнутри он был покрыт золотой мозаикой, а из самой середины свисал на цепи огромный светоч. Свет сотен и сотен светильников отражался и отсвечивал от золотой поверхности.
- Предыдущая
- 22/73
- Следующая
