Возрождение - Кинг Стивен - Страница 30
- Предыдущая
- 30/86
- Следующая
Моя здоровая левая нога стала больной в один солнечный летний день 1984 года. Я ехал на мотоцикле «кавасаки», а какой-то старый дебил двигался навстречу на «шевроле» размером с прогулочную яхту. Он забрался на мою полосу, поставив меня перед выбором: либо грунтовая обочина, либо лобовое столкновение. Я сделал очевидный выбор и благополучно разъехался с этим дебилом. Ошибка заключалась в попытке вернуться обратно на шоссе на скорости сорок миль в час. Совет всем начинающим байкерам: никогда не поворачивайте на гравии на скорости сорок. Я разбил мотоцикл и сломал ногу в пяти местах. И получил тяжелый ушиб бедра. Вскоре после этого я познал всю прелесть морфия.
Боль в ноге утихла, ломка больше не сводила с ума, поэтому я покинул бензоколонку и продолжил путь, двигаясь быстрее. Добравшись до автовокзала, я уже задавался вопросом, какого черта так долго тусовался с Келли ван Дорном и его долбаной кантри-группой. Играть сентиментальные медляки (да еще в тональности до!) – вовсе не мое призвание. Я был рокером, а не кантри-быдлом.
Я купил билет на автобус до Чикаго, уходивший на следующий день в полдень. Билет давал право на место в камере хранения, и я оставил там свою сумку и «Гибсон» – единственную еще имевшуюся у меня ценную вещь. Билет обошелся в двадцать девять долларов. Я закрылся в кабинке туалета и пересчитал оставшиеся деньги. Выходило сто пятьдесят девять баксов, примерно как я и рассчитывал. Будущее просветлело. Я отоварюсь на ярмарке, найду, где перекантоваться – может, в местном приюте для бездомных, а может, и на улице, – а завтра уже буду мчаться на огромном сером автобусе в Город ветров. Там, как и в большинстве крупных городов, имелась биржа музыкантов, где они собирались, чтобы потравить анекдоты, обменяться сплетнями и найти работу. Для кого-то это представляло большую проблему (например, для аккордеонистов), но на толковых ритм-гитаристов всегда имелся спрос, а я был не просто «толковым». К 1992 году я мог даже запилить соло, если требовалось. И если еще соображал. Важно было добраться до Чикаго и найти работу раньше, чем Келли ван Дорн раззвонит о моей ненадежности.
До темноты оставалось не меньше шести часов, и, чтобы скоротать время, я использовал остатки дури по ее прямому назначению. После чего купил в газетном киоске дешевую книжку, устроился на скамейке и, открыв роман на середине, закемарил. Очнулся я потому, что на меня напал чих, но уже наступил вечер – самое время бывшему ритм-гитаристу «White Lightning» отправиться на поиски приличного зелья.
Когда я добрался до ярмарки, закат померк – на западе осталась лишь одна яркая оранжевая полоска. Хотя я намеревался потратить почти все деньги на дурь, мне пришлось разориться на такси, потому что чувствовал я себя совсем плохо. На этот раз дело не ограничилось обычными волнами боли, которые прокатывались по всему телу. В ушах тонко и противно звенело, и я чувствовал, что весь горю. Я объяснял этот жар тем, что предыдущей ночью слишком сильно подогрелся. Что до остального, то я не сомневался, что шесть-семь часов сна наверняка поставят меня на ноги. Это время у меня будет в автобусе. Мне хотелось прийти в форму, прежде чем снова записаться добровольцем в армию рок-н-ролла.
Я миновал главный вход на ярмарку, потому что только недоумки будут пытаться купить героин на выставке ремесел или домашнего скота. За ним располагался вход в развлекательный парк «Беллз». Теперь ярмарки штата в Талсе обходятся без него, однако в сентябре 1992 года «Беллз» не только являлся обязательным атрибутом, но и переживал свой расцвет. Обе «американские горки» – деревянная «Зинго» и более современная «Уайлдкэт» – кружились спиралями, и на каждом крутом повороте или смертельном падении вниз из проносившихся мимо вагончиков неслись крики восторга и страха. Стояли длинные очереди на водные горки, «Музыкальный экспресс» и «Фантасмагорию» – щекочущую нервы поездку по дому с привидениями.
Меня все это не интересовало, и я прошел по центральной аллее мимо ларьков и киосков, торговавших сандвичами. От обычно аппетитного запаха свежей выпечки и жареных сосисок меня слегка затошнило. Возле аттракциона с бросанием колец околачивался парень, по виду из тех, кого я искал. Когда я подошел к нему вплотную, чутье наркомана послало сигнал тревоги. На парне была футболка с надписью «Кокаин! Завтрак чемпионов!», что было чересчур. Я продолжил свой путь мимо тира, детского кегельбана, игровых автоматов и «Колеса фортуны». Мне становилось все хуже и хуже. Кожа горела, а звон в ушах нарастал. Горло драло так, что, сглатывая, я всякий раз невольно морщился.
Впереди показалась площадка с мини-гольфом. Там было полно веселящихся подростков, и я решил, что наконец-то добрался до цели. В местах, где вечером собираются подростки, чтобы хорошо провести время, обязательно крутятся дилеры, которые рады помочь оторваться по полной. И точно: я заметил пару нужных мне ребят. Распознать их можно по вечно бегающим глазам и сальным волосам.
Центральная аллея заканчивалась за площадкой минигольфа Т-образным разветвлением: одна дорожка вела обратно к выставочным павильонам ярмарки, а вторая – к гоночному треку. У меня не было желания продолжить путь ни по одной из них, но тут справа послышался странный электрический треск, за которым последовали аплодисменты, смех и крики изумления. Я подошел ближе и увидел, что каждый разряд сопровождался яркой синей вспышкой, напомнившей мне молнию. Молнию на «Крыше неба», если быть точным. Я не вспоминал о ней много лет. Чем бы там ни развлекали людей, толпа собралась приличная. Я решил, что барыги, околачивавшиеся возле площадки для гольфа, могут подождать пару-тройку минут. Эти ребята никогда не уходят до закрытия. Мне хотелось посмотреть, кто там извергает молнии в теплую и ясную оклахомскую ночь.
Из усилителя загремел голос:
– А теперь, когда вы видели всю силу моего «Метателя молний» – единственного в мире, уверяю вас, – я хочу показать вам необыкновенный портрет, который вы можете увидеть всего за одну купюру с портретом Александра Гамильтона из своего кошелька. Потрясающая демонстрация до открытия моей «Электрической студии», возможность увидеть самую поразительную фотосессию в жизни! Но мне понадобится доброволец, чтобы вы узнали, что именно получите за свои десять долларов, которые еще никогда не тратили с такой пользой. Есть желающие? Кто готов рискнуть? Это совершенно безопасно, уверяю вас! Давайте, ребята, мне говорили, что жители Оклахомы всегда славились храбростью!
Перед находившейся на возвышении эстрадой собралась довольно приличная толпа – не меньше полусотни человек. На полотняном заднике шириной шесть и высотой порядка двадцати футов размещалась фотография почти такого размера, как экран в кинотеатре. На ней была изображена очень красивая молодая женщина, стоявшая, судя по всему, на полу танцевального зала. Ее черные волосы были уложены в необыкновенно сложную прическу, на создание которой наверняка ушло несколько часов. Вечернее платье было очень открытым и без бретелек, а низкие чашечки, поддерживавшие грудь, акцентировали внимание на соблазнительных формах. Довершали картину бриллиантовые серьги в ушах и алая губная помада.
Перед фотографией женщины в танцевальном зале стояла допотопная камера на треноге, с черной тканью, чтобы накрывать голову, похожая на те, что использовали в девятнадцатом веке. Размещена она была так, что объектив захватывал, как казалось со стороны, только ноги женщины ниже колен. Рядом на подставке стоял лоток с порошком для вспышки. На камеру небрежно опирался одетый в черное мужчина в цилиндре, и я сразу его узнал.
Все это я помню хорошо, но в том, что происходило затем, не могу с уверенностью полагаться на свою память – и открыто признаю это. Я был наркоманом со стажем, уже два года сидевшим на игле; начинал с подкожных доз, но постепенно все чаще и чаще стал колоться в вену. Я здорово исхудал. Вдобавок ко всему у меня была высокая температура. Я подхватил грипп, который скрутил меня моментально. Поднявшись в то утро, я решил, что это просто обычный насморк от наркоты, в худшем случае, простуда, но к тому времени, когда я увидел Чарлза Джейкобса возле старинной камеры на штативе перед огромной фотографией девушки с надписью «Портреты-молнии», у меня перед глазами все плыло. Я не удивился, что снова вижу того же священника, чьи виски чуть тронула седина, а в уголках рта появились морщинки (правда, едва заметные). Я бы не удивился, если бы рядом с ним на сцене оказались мои покойные мать и сестра, наряженные плейбоевскими зайчиками.
- Предыдущая
- 30/86
- Следующая