Царица Аттолии (ЛП) - Тернер Меган Уолен - Страница 29

— Он знал о кораблях, когда напал на Тегмис, — сказала Эддис.

— Почти наверняка.

Военный министр взял слово на Совете Эддиса.

— Аттолия борется не только с Сунисом, но и со своими баронами тоже. Она не может одновременно командовать действиями сухопутных войск и флота, а ее новоиспеченные генералы не смогут вести войну, если бароны будут саботировать интересы Аттолии. Поражение при Тегмисе полностью лежит на совести барона Стадикоса. Сунис уже готовится отвоевать утраченные острова. Он начнет, как только получит новые корабли. Если он возьмет под контроль острова, Аттолии будет очень трудно остановить наземное вторжение.

— Она тонкий стратег. Вы уверены, что Сунис сможет вернуть острова даже с превосходящей огневой мощью? — спросил кто-то.

Военный министр пожал плечами.

— Кто знает? Сунис, конечно, не тонкий мыслитель, но и далеко не дурак. В последнее время мы надеялись, что Аттолия потеснит Сунис, не удовлетворившись тем, что он больше не угрожает ее трону, в то время как цель Суниса заключается в расширении своей гегемонии. Если он возьмет под контроль Аттолию, он может продолжить войну с Эддисом, нападая на нас с двух сторон. Единственным облегчением, на которое мы сможем надеяться, это то, что ему понадобится время, чтобы закрепиться на новой территории.

— Тем не менее, присутствие Мидии у побережья представляет для всех реальную опасность, и она усиливается. Сомнительно, что Сунис сможет быстро добиться победы и захватить в плен царицу. Если царица сбежит в Мидию, Император сделает все возможное, чтобы восстановить ее на троне в качестве своей марионетки. Он получит повод для высадки на побережье и, скорее всего, захватит Сунис, а потом и Эддис. Даже если он воздержится от прямого нападения, наша ситуация будет только ухудшаться без доходов от регулярной торговли. Так что, обращение Аттолии к Мидии за помощью будет для нас худшим из вариантов.

Царица попросила начать обсуждение, и все утро прошло за пересмотром деталей военных действий.

— Ваше Величество, — наконец подал голос ее Вор.

Он никогда раньше не говорил на заседаниях Совета, и все с удивлением повернулись к нему.

— Наша цель заключается в том, чтобы свергнуть Аттолию без привлечения Мидии. Если противоречия ее правления будут устранены, и правительство Аттолии станет более стабильным, но враждебным по отношению к Мидии, это может означать союз Эддиса и Аттолии против Суниса.

— Верно, — согласилась Эддис.

— Я думаю, — тихо сказал Евгенидис, — что смогу устранить нестабильность царицы Аттолии.

— Говори, — приказала Эддис, и Совет затаил дыхание.

— Сейчас Аттолия находится не в столице. Она живет в Эфрате на побережье. Там нет настоящего замка. Ее дом представляет собой укрепленный Мегарон в старом стиле, что несколько затрудняет мое перемещение в нем по сравнению со столичным дворцом или Мегароном царя Суниса. Тем не менее, Эфрата не очень хорошо защищена. У Суниса пока еще нет кораблей для нападения на нее с моря, а низкие хребты прибрежных гор и крутые берега Сеперхи защищают ее от внезапной атаки со стороны Эддиса. Чтобы добраться до нее, нашей армии придется прорвать блокаду в нижней части прохода, а потом пересечь реку и горы. Поэтому она не опасается нападения и держит в Эфрате только маленький гарнизон, состоящий из ее личной гвардии.

Совет смотрел на него с надеждой, боясь пропустить хоть слово.

— Если бы я мог попасть в Эфрату, я смог бы захватить царицу.

В прошлом он не нуждался ни в чьей помощи, и потому обсуждал свои дела наедине с царицей. Теперь же он говорил с ней в присутствии всего Совета, и его отдельные члены, стараясь не смотреть на него и его руку, быстро переглянулись друг с другом, все еще помня о юном Евгенидисе, поклявшемся не брать в руки оружия и принародно заявившем об отказе от убийства людей.

— Нам потребуется достаточно большой отряд, — сказал Евгенидис.

— Как мы сможем захватить Эфрату? — спросил один из сидевших за столом. — Ты сам сказал, что вся ее армия располагается между нами и Сеперхи.

Евгенидис объяснил. Когда он изложил свой сложный план, стало ясно, где он находился последние десять дней. Царица смотрела на него суженными глазами, пока он объяснял, как диверсионный отряд проникнет в Аттолию и обойдет армию, разбившую лагерь на берегах Сеперхи.

— Она патрулирует границу вдоль подножия гор. — один из генералов, присутствовавших на Совете, решил высказаться. — Как вы сможете незаметно провести в страну такую большую группу солдат?

— Она не патрулирует антиутопию.

— По понятным причинам.

Антиутопия представляла собой черную каменистую равнину, возникшую после извержения Священной горы. Земля там была плодородной, но слишком грубой для обработки и сухой. Ее единственным источником воды был несудоходный Арактус, стекавший с плеча Священной горы через антиутопию к широкой Сеперхи.

— Как вы собираетесь незамеченными добраться до антиутопии, а затем пересечь ее?

Евгенидис посмотрел на отца.

— По Арактусу? — предположил тот.

Евгенидис молча кивнул.

— Что насчет гарнизона Эфраты? — спросил военный министр.

— Пятьдесят человек, — ответил Евгенидис.

После недолгой паузы отец кивнул.

— Это может быть сделано, — сказал он наконец.

Евгенидис повернулся к Совету.

— Как видите, — заявил он, — использовав меньшие силы, мы избежим столкновения с аттолийской армией. Мы сможем захватить Мегарон, и нам не потребуется удерживать его, потому что после исчезновения царицы ее резиденция потеряет свое значение.

— А ты уверен, что она там?

— Да.

— И что она будет там, когда мы нападем?

— Мы сможем это определить.

Прежде чем кто-то еще успел заговорить, царица прочистила горло. Все глаза, кроме Евгенидиса, повернулись к ней. Он смотрел в пол.

— Прошу вас извинить меня, — сказала царица очень тихо, — я хочу поговорить с моим Вором.

Неуверенные в причине ее гнева, советники поспешно собрали бумаги и исчезли. Эддис смотрела на пустой стол.

— Пятьдесят человек, — сказала она.

— Да.

— Ты точно сосчитал?

— Я старался.

Эддис махнула рукой в сторону пустых стульев за столом.

— Они думают, что это я послала тебя. Они думают, ты опять отправился в Аттолию по моему приказу. Я разрешила тебе уйти и спрятаться, а не ползать вокруг Мегарона Аттолии, чтобы она могла изловить тебя снова. Ты в своем уме? — закричала она, вскочив и рассыпав бумаги, лежащие перед ней, отшвырнув перо так, что по столу за ним потянулась цепочка расплывшихся капель.

— Мне было страшно. Но я не мог сидеть здесь, трястись от страха и ничего не делать.

— Поэтому ты решил сделать это? Будь ты проклят, Евгенидис. Что бы я стала делать, если бы она поймала тебя?

— Я сидел в лесу, наблюдая, как люди входят и выходят из Мегарона. Я не приближался к ней.

— И сколько раз ты выходил из леса?

Евгенидис поколебался.

— Я вышел в город всего один раз.

Эддис смотрела на него и ждала.

— И я осмотрел наружные стены Мегарона.

— Что бы я делала, — повторила Эддис низким голосом, более страшным, чем ее крик, — что бы я делала, если бы она разрубила тебя на куски и прислала их мне обратно?

— Похоронила бы, — сказал Евгенидис.

Эддис откинулась на спинку трона и скрестила руки на груди. Она долго смотрела на Евгенидиса, а он терпеливо ждал.

— И теперь ты хочешь вернуться туда, — сказала она.

— Да.

— Евгенидис, ты ведешь себя как ребенок, который обжегся о горшок, а затем сказал, что хочет прыгнуть в костер.

— Я не ребенок, — возразил Вор.

— Мы можем послать кого-нибудь другого, — сказала Эддис, не обращая на него внимания, полностью занятая поиском альтернативы.

— Никого другого не существует, — твердо заявил Евгенидис, прерывая ее размышления. — И я хочу сделать это сам.

— Не могу поверить. Если ты действительно этого хочешь, я прикажу запереть тебя, пока не придешь в себя. Там должен быть кто-то другой.