Танцы на минном поле - Свержин Владимир Игоревич - Страница 22

• Предыдущая
• 22/82
• Следующая

— А я по дороге вспомнила, что не назвала вам свой адрес. Ну что, поехали, что ли? — улыбнулась она.

Все, что знал лейтенант Сундуков о службе тыла — это то, что тыл находится позади условной линии, именуемой фронтом. Во всяком случае, проблемы утилизации хранимых на складах в Энске-7 боеприпасов волновали его примерно так же, как сооружение водопровода в египетских пирамидах. Поэтому приказ начальства перейти к выполнению плана номер три он принял с воодушевлением и подъемом. Маска тыловика тяготила донельзя молодого контрразведчика, мечтавшего о собственноручной ликвидации разветвленных шпионских сетей.

План номер три именовался "рокировка". Он означал, что ему и его ведущему, капитану Самойлову, посланным в Энск -7 с целями, так сказать, созерцательными, следует уступить место группе активных действий под руководством майора Повитухина.

Для чего понадобилось сворачивать вполне успешную операцию,

Сундуков не знал. Однако, подготовка к отъезду не заняла у лейтенанта много времени, и минут через десять он уже был готов к отправлению.

Спускаясь во двор по лестнице, он едва не сшиб идущего впереди подполковника, в котором, обернувшись, узнал начальника следственной бригады военной прокуратуры.

— Простите, товарищ подполковник! — козыряя, начал оправдываться он. На лестнице, действительно, было темновато, но, несмотря на сумерки, контрразведчик внимательно проследил за тем, чтобы на лице не дрогнул ни один мускул. Мускул не дрогнул, и этим несомненным успехом Сундуков остался вполне доволен.

— Служите, товарищ лейтенант, отвлекаясь от своих мыслей, кивнул подполковник Крутый, поднося ладонь к виску.

В эту минуту ему было не до лейтенанта. Осязаемая и обоняемая им действительность, к ужасу следователя, опровергала незыблемое, казалось бы, правило. Правило гласило: дважды два равно четыре. На деле же получалось, что результат мог быть каким угодно. На сегодняшний день дважды два у него равнялось трем. Тщательная проверка всех точек маршрута, начиная от Москвы и заканчивая штабом Северокавказского военного округа, показывала полное совпадение с графиком движения от "а" до "я". Однако, факт оставался фактом. Три боеголовки из пяти, привезенных в Энск, исчезли, как по мановению волшебной палочки. Вместе с ними исчезла и группа, привезшая снятое с боевого дежурства ядерное оружие в Энск. Всякие попытки найти хоть какой-то след, хоть какую-то зацепку натыкались на полное отсутствие того, что хотя бы с некоторой натяжкой можно было назвать фактом. Впечатления, воспоминания, домыслы — ничего более. "Надо ехать самому" — думал Крутый, направляясь к кабинету. "Надо ехать, и самолично, метр за метром, обшарить весь маршрут движения группы, поскольку чудес на свете не бывает, а чудес с ядерным оружием, — и подавно". Путь движения группы Дунаева следователь знал досконально. Порою, он мерещился ему в беспокойных снах, подобно мерцающему созвездию. Военный аэродром в Чкаловском, военный аэродром в районе Назрани, вертолетный полк, секретная точка, спецвагон, наконец, склад-бункер в Энске. Движение группы он знал буквально по часам, однако гадание по этим звездам не приносило сколь-нибудь ощутимых результатов.

Телефон зазвенел спустя минуту после того, как Крутый переступил порог своего кабинета.

— Докладывает лейтенант Вавилов, пост семнадцать. Группа полковника Данича из ФСБ проследовала в вашем направлении. Мы пробовали связаться с вами раньше, но вас не было в кабинете, — оправдываясь, произнес командир взвода охраны станции Энск-7.

— Все в порядке. Благодарю вас, товарищ лейтенант. — Крутый положил трубку и удовлетворенно прищелкнул пальцами.

"Ну, вот и хорошо. Вот и славно. Теперь самое время потянуть за расторгуевскую ниточку — глядишь, и в удавку сплетется. Посмотрим, что тут у нас за тыловики орудуют". Следователь вновь поднял трубку внутреннего телефона.

— Подполковник Крутый говорит. Начальник особого отдела у себя?

— Никак нет, товарищ подполковник, — отозвался дежурный, — на территории. Передай, что я прошу его подойти ко мне в кабинет.

Между звонком и появлением начальника особого отдела в кабинете следователя прошло не больше нескольких минут.

— Вызывали, товарищ подполковник? — входя, поинтересовался он.

— Приглашал. В общем, слушай, Родион Степанович, ситуация такая. Сейчас к нам приедут люди из Департамента по борьбе с терроризмом. Расскажи им о своих наблюдениях, наведи на этого самого лейтенанта, словом, введи в курс дела. Понятно?

— Так, Николай Емельянович, я ж как раз с этим к вам и шел.

— С чем? — удивился Крутый.

— Уехал лейтенант, — развел руками особист. И с ним еще один офицер уехал.

— То есть как это? Как это уехал?! Я видел его полчаса назад!

— Ну вот, а двадцать минут тому назад сели в машину и уехали. — Проклятье! — следователь грохнул кулаком об стол, отчего карандаши и авторучки, стоявшие в обрезанной гильзе от противотанкового снаряда, пришли в суетное движение. — Степаныч, как только прибудут ФСБшники, пусть сразу мчатся на станцию. Может, они их там еще перехватят.

— Есть, товарищ подполковник! — особист кинул взгляд на свои командирские часы, — Только это вряд ли. Поезд вот-вот должен отправиться.

— То есть, как, отправиться?! — неожиданно для самого себя громыхнул Крутый.

— Ну, если идет по расписанию, то он уже минуту, как в пути.

Следователь вновь ухватился за телефон:

— Алло, дежурный, срочно соедини меня со станцией. Срочно! — взорвался он.

— Лейтенант Вавилов, слушаю вас.

— Вавилов, поезд уже ушел?

— Так точно, товарищ подполковник!

— Едрить твою мать! — не сдерживаясь, выругался Крутый. — Офицеры из комиссии на нем были?

— Так точно. Два офицера. Лейтенант и капитан. Что-то не так?

— Не так, хмуро буркнул следователь. — Ладно, служи. Тебя это не касается. Он бросил трубку на рычаг. — Упустили. — Крутый вышел из-за стола и свел руки в замок на затылке. — Упустили. — уже громче повторил он. — Ты понимаешь, Степаныч, они были здесь, а мы их — упустили!

Неожиданно для особиста, подполковник подхватил со стола обрезок гильзы и с размаху запустил его в угол. Карандашница угодила в висевший на стене огнетушитель и, оставив на нем вмятину, с глухим звоном упала на пол. Этот звук, кажется, немного отрезвил Крутыя. Клокотавшая внутри ярость нашла, пусть мизерный, но выход, и потихоньку начала уступать место здравому смыслу. Уже очень давно он так не страдал от внутреннего унижения. В главной военной прокуратуре подполковник числился одним из лучших следователей, славился хваткой и проницательностью. И вот теперь позволить двум преступникам, а уже самим фактом отъезда для Крутыя они причислялись к преступникам, ускользнуть из его рук! Уйти из-под самого его носа! Отныне это дело превращалось для него не только в служебное расследование, но и дело самолюбия.

Дверь приоткрылась. На пороге стоял высокий, поджарый красавец лет сорока, в камуфлированном бушлате с полковничьими погонами. На первый взгляд, ему можно было дать лет тридцать пять, однако высокое звание наводило на мысль, что первому впечатлению не всегда можно доверять.

— Я не помешал? — обводя взглядом хмурых офицеров, поинтересовался он.

— А вот и кавалерия прибыла, — ни с того, ни с сего выдал Крутый. Когда-то он слышал, эту фразу в каком-то американском фильме, и теперь сам недоумевал, отчего вдруг она подвернулась ему так некстати.

— Разрешите представиться. Полковник Данич, Департамент по борьбе с терроризмом, — пропуская слова следователя мимо ушей, представился полковник. — Что у вас тут за баталия?

— Вы только что со станции? — с тайной издевкой спросил Николай Емальянович, не утруждая себя ответом.

— Со станции, — подтвердил полковник.

— Капитан и лейтенант при вас на поезд садились?

— Были такие, — насторожился Данич.

• Предыдущая
• 22/82
• Следующая