Танцы на минном поле - Свержин Владимир Игоревич - Страница 15
- Предыдущая
- 15/82
- Следующая
— Оч-чень интересное дело, — отхлебывая обжигающий напиток, проговорил Войтовский. — Володя, ты не знаешь, что бы это могло значить?
Ривейрас бросил возмущенный взгляд на командира.
— Вот и я не знаю, — завершил тот.
— Серьезно? — Полковников сложил газету и внимательно посмотрел на друзей. — Действительно, очень загадочная история.
— Ладно, оставим в стороне криминальные разборки и, как говорят французы, равенон шенон мутон, сиречь, вернемся к нашим баранам, Что там у нас слышно на наркотическом фронте? — Войтовский поставил чашку на стол и обхватил ее руками, грея ладони.
— На наркотическом фронте упорные бои, — вздохнул Полковников. — Причем, тут получается одна интересная штука…
— Давай, выкладывай, — заинтересовано глядя на аналитика, поторопил капитан.
— Общий вывод, или весь ход мысли?
— Начнем с выводов. Что будет непонятно, — спросим.
— В общем, так. Я тут напряг кое-какие дополнительные мощности и установил следующее: сейчас в средствах массовой информации, то есть в газетах, на радио и по телевидению ведется ярко выраженная кампания по борьбе с наркотиками. С конца октября и по сей день общая активность в этом направлении возросла, по ориентировочным, пока, прикидкам, более, чем в три раза.
— М-да… — Войтовский запустил пятерню в свою лохматую шевелюру. — Что-то тут не так. Не то, что бы было плохо, но непонятно, с чего.
— Непонятно, — подтвердил Алексей, продолжая свою мысль. — Наступление развивается по двум направлениям: первое, пропаганда здорового образа жизни…
— Не ешь наркотики — сдохнешь, — вставил Ривейрас.
— Второй — громкие наркодела, вроде недавнего захвата груза в Севастополе или груза наркотиков из Таиланда в мраморных тумбах.
— Понятно, — кивнул Войтовский.
— Но это еще не все. Я справедливо решил, что, поскольку захват в Севастополе — это, по сути, единичная удачная операция, то через Украину в Россию должен быть проложен отлаженный коридор. Соответственно, на пути транзита тоже вероятны какие-либо боевые действия.
— И что? — насторожился Войтовский.
— Та же история. Резкое усиление борьбы, но, понятное
дело, со скидкой на общий уровень запущенности и коррупции. Причем, что самое занятное, начало этого наступления практически совпадает с подобной же акцией в России.
— Вот оно как!
— Но и это еще не все, — продолжал Полковников. — Я решил проверить, а что вообще по этому поводу в мире делается? Тут, понятно, пришлось попотеть, — гордо произнес он, явно напрашиваясь на похвалу.
— Ну, так ведь не зря, — подзадоривал командир.
— Естественно. Конечно, понадобилась кое-какая помощь, но в результате получается следующее: общая тенденция к усилению борьбы заметна, практически, во всем цивилизованном мире. Вон, в Брюсселе по этому поводу произошла перестрелка полиции с наркодельцами.
— Когда?
— Восьмого числа. Однако наиболее активно в эту борьбу включились страны Причерноморья.
— У тебя есть версии? — поинтересовался Войтовский.
— Версий пока нет. Но есть одно занятное наблюдение. — Начало всей этой бучи, практически, совпадает со встречами между Президентом и шефами силовых структур…
— Понятно, — перебил командир, вновь отхлебывая из чашки, — впрочем, ничего особо понятного я тут не вижу.
— Это уж точно, — подтвердил Полковников, потирая виски. По всему было видно, что в эту ночь он не сомкнул глаз, и ему сильно хотелось спать. — И, уже в завершение непонятностей, эти чертовы дачи. — Он перевел взгляд на Ривейраса. — Сегодня еще две.
— Не понял. Что ты имеешь в виду? — Войтовский недоуменно посмотрел на Алексея.
— Объясняю. Последнее недели полторы, может, чуть больше, на Черноморском побережье наметился явственно процесс продажи элитарных дач. Все бы ничего, но время, как ты сам понимаешь, абсолютно непродажное.
— М-да… — Войтовский мрачно уставился в какую-то точку на двери. — М-да… Да, вот еще! Мы тут с Володей нынче гуляли по ночной Москве и заметили еще одну занятную закономерность. Основной упор в этой необъявленной войне делается на опиум и все, что с ним связано. И это в то время, когда большая часть наркоты, гуляющей по Москве, не опиум, не кокаин, а чистейшей воды химия. Можешь и это приплюсовать к своим непоняткам. Но что можно сказать уже сейчас, — дело действительно получается какое-то уж очень странное. Если мы его продолжаем крутить, я думаю, надо ехать с докладом к начальству и испрашивать добро на служебную командировку. Предположим, что здесь действительно какой-то хвост. И попробуем за него потянуть. Слишком много странностей вокруг одного и того же географического объекта.
— Думаешь съездить к Черному морю? — вопросительно посмотрел на него Ривейрас.
— Угадал. Прикупить себе дачу по дешевке.
— Именно-именно, — вставил Полковников, загадочно улыбаясь. — Пора бы вам съездить к морю отдохнуть, развеяться. А то здесь, знаете, стреляют, машины взрывают, полный беспредел, в общем.
«Тамбов на карте генеральной кружком отмечен не всегда», — писал великий русский классик в прошлом веке. Городок Энск-7 не был отмечен на карте даже меньшего масштаба. В нем за все время его существования не появлялось ни одна сколько-нибудь заметная эстрадная звезда. Но зато иных звезд, яркими созвездиями горевших на плечах доблестных защитников Отечества, в нем было с избытком. Поэтому появление новой небольшой галактики, высадившейся хмурым ноябрьским утром на платформе военной ветки железной дороги, не вызвало ни малейшего удивления у солдат из взвода охраны.
— Лейтенант Вавилов, — отрапортовался командир взвода сурового вида подполковнику, высадившемуся из вагона в сопровождении группы офицеров. — Полковник вас ждет, машины поданы.
Едва машины, вздымая брызги черноземной грязи, вырулили на трассу, лейтенант Вавилов, войдя в помещение караулки, поднял телефонную трубку.
— Товарищ полковник! Комиссия из Москвы прибыла, направляется к вам.
— Комиссий мне тут мало! — выругался полковник. И в этом он был, несомненно, прав. То есть, в прежние времена прием комиссий не составлял для него особого труда. Приезд высоких гостей ожидался, как праздник, поскольку, как усвоил он еще с лейтенантских звезд, самая эффективная работа гостей наблюдается как раз во время бурных совместных заседаний за обеденным столом. Минобороновская комиссия из управления тылом в этом смысле никак не являлась исключением. В прошлом году, примерно в то же время, он с блеском продемонстрировал московским гостям не только то, что «течет вода Кубань реки, куда велят большевики», но и то, что на офицерские столы она выносит все необходимое для снискания ему репутации хлебосольного хозяина. И вот, на тебе! Если бы не эта чертова история с боеголовками и прокуратурой…
Встреча офицеров-тыловиков, как и ожидалось, прошла в теплой, дружественной атмосфере. Все знают, что офицеры-интенданты способны найти общий язык с кем угодно, а уж тем более, между собой
Полковник Михненко не боялся комиссии из главного управления тыла. Она появлялась ежегодно, где-то между последними дождями и первым снегом. В задачи ее входили те самые контроль и учет, о которых так давно говорил один большевик, утилизация боеприпасов и демонстрация бдительности московского руководства. Поэтому, почуяв в приезжем начальнике комиссии родственную душу, он под водочку, осетрину и алахол поведал ему о злоключениях, обвалившихся на его бедную, увенчанную бараньей шапкой, голову.
— Да чего им надо-то?! — командным басом спросил
солидный подполковник, поднимая стопку «Смирнова». — Ну, украли чего, хреново, конечно, но где же сейчас не воруют? Пусть мне пальцем ткнет, я съезжу, своими глазами посмотрю.
Михненко грустно улыбнулся. Он бы с радостью указал на кого-либо из коллег, с радостью бы доложил, что именно у того, а не здесь, в Энске, были похищены три ядерные боеголовки, но факты свидетельствовали об обратном.
— Понимаешь, Коля, какая тут беда получилась, до меня складами командовал один козел, полковник Гаврилов, может, слышал о таком?
- Предыдущая
- 15/82
- Следующая
