Путешествие в Египет - Дюма Александр - Страница 20

• Предыдущая
• 20/69
• Следующая

Дивизии Дезе и Ренье, как мы говорили, первыми достигли своих позиций и встали между Нилом и Эль-Бекиром; солдаты решили, что в этой деревушке можно раздобыть воду и пропитание, и попросили разрешения у генерала отправиться туда. Предположение это было не лишено основания, и к тому же казалось разумным провести разведку этой скрытой точки, откуда мог неожиданно напасть неприятель. Тогда Дезе велел четырем ротам гренадеров и карабинеров, роте артиллерии 4-го полка и отряду саперов под предводительством командиров батальонов Дорсена и Пэжа занять деревню и забрать находящееся там продовольствие. Наши фуражиры не ошиблись в своих предположениях и принялись за дело, когда услышали перестрелку и грохот пушек.

С первыми звуками атаки командир батальона Дор- сен счел, что двум дивизиям будет мало толку от его отрядов, и, боясь, что его вместе с шестью ротами могут застигнуть врасплох, велел своим людям рассредоточиться и укрыться за изгородями, в домах и на террасах. Мамлюки влетели в деревню, как стая куропаток, опускающаяся на землю, но едва голова колонны появилась на улице, как из домов, с террас, из-за заборов раздались выстрелы. Однако мамлюки не отступили; колонна, извиваясь, словно огромная змея, проскакала галопом через деревню; вырвалась из засады, изувеченная и окровавленная, промчалась, образовав гигантский полукруг, по берегу реки и вновь возникла справа от дивизии Дезе.

В это время все каре двинулись вперед, сжав Им- бабу железным кольцом; внезапно шеренга беев, в свою очередь, разразилась выстрелами; тридцать семь артиллерийских орудий накрыли равнину огнем; на Ниле закачалась на волнах флотилия, сотрясаемая отдачей бомбард, а Мурад во главе трех тысяч всадников тоже ринулся па врага, решив, что пришло время вонзить зубы в эти адские каре, но колонна, которая выступала первой, узнала его и вышла вперед, чтобы встретиться с главным своим смертельным врагом.

Должно быть, орел, круживший над полем брани, наблюдал захватывающее зрелище: шесть тысяч лучших в мире всадников на конях, не оставлявших следов на песке, как свора гончих псов, метались вокруг неподвижных, брызжущих огнем каре, сжимая их, словно тисками, обвивая кольцами, чтобы задушить, если не удастся разомкнуть их ряды. Всадники разлетались по равнине, соединялись, вновь разлетались, поворачивали в другую сторону, как волны, бьющиеся о берег моря, затем выстраивались в шеренгу и, словно гигантская змея, иногда показывавшая свою голову там, где находился неутомимый Мурад, нависали над каре.

Внезапно батареи, находившиеся в укрытиях, изменили направление огня; мамлюки услышали совсем рядом грохот собственных пушек, увидели, как от этих залпов редеют их ряды; загорелась и взлетела на воздух их флотилия. Пока Мурад со своими всадниками пытались львиными клыками и когтями растерзать наши каре, три атакующие колонны завладели укреплениями, и Мармон, руководивший боевыми действиями на равнине, с высот Имбабы разил мамлюков.

Тогда Бонапарт приказал осуществить последний маневр, и все было кончено: каре разомкнулись, развернулись, соединились и слились воедино - как звенья огромной цепи; Мурад и его воины оказались зажатыми между собственными укреплениями и французской армией. Мурад понял, что битва проиграна; он собрал остатки войска и сквозь двойной огонь пустил галопом своих быстроногих коней, которые летели, вытянув шеи, между дивизией Дезе и Нилом. Как смерч ворвался он в Гизу, в мгновение пересек ее и устремился к Верхнему Египту с двумя-тремя сотнями всадников - свидетелями его былого могущества.

Ибрагим же совсем не участвовал в сражении, за которым наблюдал с противоположного берега Нила; едва он понял, что битва проиграна, как сразу же вернулся в Каир.

Мурад оставил на поле брани три тысячи воинов, сорок артиллерийских орудий, сорок навьюченных верблюдов, шатры, лошадей, рабов; эту бескрайнюю равнину, устланную золотом, кашемировыми тканями и шелком, отдали па откуп солдатам-победителям, им досталась иесметная добыча, ибо мамлюки взяли с собой лучшее оружие, надели па себя все драгоценности, все золотые и серебряные украшения.

Бонапарт заночевал в Гизе, в загородном доме Мурада.

Ночью Ибрагим отправился в Бельбейс, столицу провинции Шаркия, взяв с собой Сеида Абу-Бекра, представителя верховной власти.

На следующий день французские торговцы явились в штаб-квартиру Бонапарта и сообщили ему эту новость. Он решил в тот же вечер войти в Каир и послал генерал-адъютанта Бовэ к генералу Бону в Имбабу с приказом срочно отрядить роты гренадеров 32-й бригады вместе с генералом Дюпюи, назначенным губернатором Каира. Дюпюи выбрал для сопровождения лучших воинов и спокойно отправился с двумя сотнями солдат занимать город в триста тысяч душ, он приказал под покровом ночи пробраться в квартал франков и укрепиться там; в восемь вечера была совершена переправа через Нил из Имбабы в Булак.

Стояла глухая ночь, когда небольшой отряд подошел к стенам Каира; ворота оказались закрыты, но охраны не было; французам оставалось только толкнуть их, и они распахнулись, открыв взорам темный, безмолвный город - словно перед ними лежало кладбище халифов.

Генерал Дюпюи приказал бить в барабан, чтобы те, кто замыкал колонну, не заблудились среди узких, неприветливых улиц. Приказ был исполнен, и этот ночной непривычный шум, не пробудив арабов от оцепенения, вселил в них еще больший ужас.

Однако разыскать квартал франков в незнакомом городе, где и днем-то нельзя обойтись без проводника, оказалось непосильной задачей для наших солдат; и они заблудились, правда, не поодиночке, а все вместе. В час ночи, после трехчасовых блужданий по неровным, каменистым каирским улицам, уставший генерал Дюпюи велел устроить привал и приказал выломать двери огромного дома, возле которого они остановились. Судьбе было угодно, чтобы дом этот принадлежал одному из военачальников мамлюков, последовавшему за Мурадом, и потому был пуст.

Французы вошли в него и разместились в ожидании утра. Расставив часовых, они заснули так же безмятежно, как если бы находились в центре Парижа, в квартале Попинкур, или в казарме Бабилон.

Так закончился первый акт захвата Каира; в тот же день Бонапарт вместе со своим генеральным штабом вошел в столицу Египта. Два года мы властвовали над Каиром и над всей Дельтой.

Мы, как французы, прежде всего воздали должное именно этим воспоминаниям и, когда паше любопытство было удовлетворено, отправились осмотреть площадь Эзбекия, где па одной из террас был убит Клебер.

Осада, которой подвергся Каир после второго восстания, нанесла большой урон городу: целые улицы были сожжены, многие дома оказались непригодными для жилья, и среди них дом генерала Клебера. Клебер отправился в Гизу, в загородную резиденцию Мурада, и оттуда приезжал в Каир руководить восстановительными работами. 25 прериаля VIII года 27 он прогуливался по галерее, выходившей на площадь, и отдавал последние распоряжения архитектору Протену, когда из колодца с колесным механизмом выскочил молодой араб и, прежде чем генерал успел что-либо предпринять, четырежды ударил его кинжалом в грудь. Протен, попытавшийся оттолкнуть араба тростью, которую держал в руке, в свою очередь, получил шесть ран и упал без чувств; когда он пришел в себя, убийца уже скрылся, а Клебер еще стоял, прислонившись к перилам, но лишился сил и голоса. Протен поднялся и добрел до него, бормоча, что выходить без охраны было крайне неосторожно, на что Клебер прошептал:

- Друг мой, сейчас не время давать мне советы, я очень дурно себя чувствую,- и упал замертво. В тот же день офицеры Перен и Робер заметили в саду, у французских бань, относившихся к генеральному штабу, молодого араба, прятавшегося за полуразрушенными стенами, местами запятнанными кровью; у его ног нашли зарытый в песок кинжал, песок, приставший к лезвию, потемнел от крови. Араб был смуглолиц, с живыми глазами, невысокого роста и хрупкого телосложения. Представ перед военным трибуналом, он заявил, что его зовут Сулейман эль-Халеби, что он уроженец Сирии, ему двадцать четыре года, он писец по профессии и живет в Алеппо; что же касается остального, то он упорно все отрицал.

• Предыдущая
• 20/69
• Следующая