Невеста Темного Дракона - Пашнина Ольга Олеговна - Страница 3
- Предыдущая
- 3/63
- Следующая
Я кивнула. Отцу я верила. Отец для меня, пожалуй, был единственным человеком, слова которого принимались на веру сразу же и без сомнений. У нас была удивительно прочная связь. Эмму и Эву папа любил. По-настоящему, по-отцовски. Гулял с ними, водил в парк, сидел, пока они болели, собирал в школу, ходил на родительские собрания.
А вот со мной он дружил. Мы постоянно брали на выходные Берр, он учил меня справляться с драконами, постоянно что-то рассказывал. Он не делал со мной уроки, как с Эвой, но мог часами разговаривать за чаем или в нашем любимом загородном домике у моря. Таких отношений у отца не было ни с кем. Разорвать эту связь? Диане это было не под силу. Во всяком случае, я надеялась на это.
— Кто мой отец? Знает ли он обо мне? Она ведь и его обманула, наверное!
Мысли путались и даже немного дрожали руки. В семнадцать лет такое услышать — не самое желанное.
— Элла, — в комнату вошла мама. — Родная, ну чего ты ее слушаешь?
— Мам, посмотри на меня! И на папу! У нас общего — только фамилия!
— А характер? — Она улыбнулась. — А любовь к драконам?
— Он меня воспитал, — резонно возразила я. — Естественно, я приобрела некоторые его черты.
— Так. — Она уселась на кровать. — Эльчонок, послушай меня. Папа как-то сказал, что я — это я. Пусть я обрежу волосы, наберу вес, изменю внешность еще каким-то образом, я останусь собой. Я буду все той же Блейк. Твоей мамой, женой твоего отца, мамой близняшек и Эда. Мой характер не изменится. Я буду по-прежнему вас любить, буду ругаться, когда ты гуляешь допоздна и когда девочки ссорятся. Буду готовить вам завтраки, ходить на работу, любить драконов. Понимаешь? Я — это я, что бы во мне ни изменилось. А ты — это ты. Наша Элла, моя дочка, родная и любимая. От того, что в тебе не течет моя кровь, я люблю тебя меньше?
Я рассеянно покачала головой.
— Тогда прекрати расстраиваться. Как бы там ни было, соврала ли Диана или нет, мы все равно тебя любим. Ты наша Элла независимо от того, кто причастен к твоему рождению.
Ситуацию разрядил отец.
— Я действительно такое говорил? — радостно спросил он.
— Говорил-говорил, — хмыкнула в ответ мама.
Муж расплылся в улыбке:
— Хорош!
Даже я не могла сдержать смех. У, напыщенная морда! Но — наша, и правда, родная, независимо от того, по крови ли.
— Все, ребят, давайте спать. Надо отдохнуть.
— А завтра мы пойдем в лекарский дом, да? — Я вскинула голову, посмотрев на отца.
Тот медленно кивнул.
В лекарский дом. Анализ на отцовство? Демон… сколько бы я ни успокаивала себя, было страшно. Если вскроется, что Диана не соврала, нас ждут несколько неприятных дней. В итоге, я думаю, все устаканится, но… Эх, а так все хорошо шло. И Ладон затих…
Из-за закрытой двери раздавались приглушенные голоса родителей.
— Но ведь тест ничего не решит, — говорила мама.
— Брось, сладкая, ну не выгонять же ее из дома, — отмахнулся отец. — Ерунда.
Потом, подумав, добавил:
— Но все же я хочу знать.
— Разумеется. Знаешь, я, пожалуй, переночую с Элькой. Ты мальчик взрослый, без грелки обойдешься, а она опять накрутит себя, расстроится.
— Вся в тебя, — невесело пошутил он. — Спокойной ночи, сладкая.
— Спокойной. Люблю тебя.
— Прибереги признания. Скоро я буду в состоянии их проверить.
Снова приоткрылась дверь.
— Не спишь еще?
В комнате было темно, хоть глаз выколи, и силуэт мамы я различала с трудом.
— Нет.
— А я к тебе. Можно?
— Проходи.
Пройти мама не смогла — споткнулась о кровать и грохнулась прямо на постель. Я весело фыркнула.
— Сегодня спать я буду здесь.
— Как в детстве?
— Ага. Помнишь, время славное было?
Я посторонилась, давая маме возможность улечься.
— Помню. Правда, смутно. Вы с папой вечно спорили — это я помню. И близняшек еще не было. И подвал какой-то помню. И, — я замялась, — мужчину помню, который ворвался в дом, я тогда напугалась.
— А, Зейн, — хмыкнула она. — Редкостный идиот. Твой отец увел меня у него, когда я была студенткой. Говорят, спился. Живет в какой-то комнатушке и работает дворником. Сам виноват, сам же все и разрушил. Забавно, кстати, жизнь нас всех раскидала. Рита вышла за Андра. Парочка из них так себе, но если им так хочется, почему нет?
— Папа довольно зло шутит на их счет, — заметила я.
— Твой папа зло шутит обо всем. Зейн совсем опустился, о нем и не слышно ничего. Строгий, Стерх — это руководители «Драконьих Авиалиний» — погибли во время возрождения Ладона. Лэрнст женился на Лирэль. Кстати, пора бы им подумать о ребенке. Конечно, живут демоны и иеры куда дольше людей, но все же уже пора. И время вроде спокойное относительно. Забавно. С удовольствием посмотрю, что вырастет из тебя и близняшек. А уж Эд и вовсе ввергнет Лесной в хаос.
— Это точно. — Я с удовольствием потянулась. — Знаешь, я поначалу испугалась. Ну, когда Диана сказала, что я не родная. А потом поняла, что даже если не родная, все равно ваша.
— Умница. Твой отец любит тебя. Поверь, я видела разного Кайла, я могу об этом судить. Любит больше всего на свете. Больше, прости меня Высший, близняшек. Ты — часть его жизни, самое дорогое существо. Эльчонок, кем бы ты ни была, он не бросит тебя. И я не брошу. Так что прекрати себя мучить. Засыпай, родная. Завтра будет новый день, все будет хорошо.
Уже на грани сна, сладко зевая, я спросила:
— Ты пойдешь с нами к лекарям?
— Пойду. Спи.
— Вот колба. — Молодая лекарка-стажерка тепло нам улыбнулась. — Мне нужно всего по капельке крови. Вашей, Элла. И вашей, Кайл. Да-да, в одну колбу.
После того как мы оба порезали пальцы, девушка проворно залила в колбу зелье и запечатала ее, упаковав в непрозрачный бумажный пакет. А после протянула отцу.
— Все сделано на ваших глазах. Распишитесь в журнале, что проконтролировали доливку зелья. Ждете двадцать минут и распечатываете пакет. Зеленый — вы не родственники. Синий — родственники. Третьего не дано. Все анонимно, разглашению не подлежит. Если вы сами не захотите, о результате никто не узнает.
Он сам держал небольшой пакет в руке, когда расписывался и расплачивался, — такие тесты не входили в перечень бесплатных услуг и являлись сложными магическими операциями.
Моя рука дрожала, и мама пыталась меня успокоить. Мы вышли на свежий воздух, расположившись в парке неподалеку, на самой дальней лавочке. И все напряженно следили за большими часами на фасаде лекарского дома имени Элианы Риорской. Когда стрелка приблизилась к заветной цифре, мы дружно уставились на пакет.
Рука папы дрогнула. И у меня сжалось сердце. Мы оба боялись узнать ответ. Причем я, похоже, все-таки боялась разочарования отца, а он… Он, пожалуй, боялся снова оказаться обманутым. Почему-то для него это было гораздо более важно, чем для меня.
— Давай, — хрипло произнесла мама.
И рука отца подняла сверток.
А потом… швырнула его в урну. С глухим стуком бутылек внутри ударился о дно и, кажется, разбился. Урна вспыхнула — и все содержимое мгновенно превратилось в пепел. Мы с мамой ошарашенно смотрели на отца.
— Мне плевать, — наконец проговорил он. — Ты — моя дочь. И мне плевать, кто и что говорит на этот счет. Я не хочу ничего знать.
Слабо, но я улыбнулась. Неуверенно и осторожно обняла отца. С души будто камень свалился. Родные мои, самые лучшие. И правда, какая разница? Нас держит вместе не кровное родство, а любовь. Мы вместе не потому, что наши узы обусловлены традициями и наследственностью, а потому что мы — единое целое, одна семья.
— Так, — папа сунул в мою руку несколько монет, — даю тебе ровно три минуты, чтобы сбегать и купить всем мороженое.
Я резво рванула в сторону палатки с мороженым. Мама мороженого не ела недели три — простыть ухитрилась. И сейчас не стоило, пожалуй, но отец понимал, что нужно как-то взбодриться и успокоиться.
Остановившись, чтобы завязать шнурок на ботинке, я услышала их разговор и невольно заулыбалась.
- Предыдущая
- 3/63
- Следующая
