Над рекой Березой - Пашкевич Виктор Григорьевич - Страница 30

• Предыдущая
• 30/33
• Следующая

— Батюшки! В такую вьюгу они опять куда-то идут. Да имеют ли ваши командиры сердце? — засуетилась Василина, когда мы ввалились в хату.

Стаскивая с нас легонькие кожушки, она с возмущением продолжала:

— Сами небось в теплых землянках сидят, а детей в лютую стужу выпроводили.

— Есть важное дело, тетка Василина, тут на погоду глядеть нельзя. Да и выходили мы из лагеря при ясном дне. Откуда командир отряда знал, что метель начнется, — возразил ей Мелик.

— На то он и командир, чтоб все знать, — перебила его тетка Василина и принялась расшнуровывать мои ботинки.

Увидев побелевшие пальцы на ногах, она не на шутку встревожилась и заохала:

— Так я и знала, что обморожены. Господи, да за что такое наказание?

Разбуженная шумом и причитаниями матери, Эмма в одной нижней сорочке соскочила с печи и смотрела на нас с испугом и восхищением.

— Чего рот разинула, как на ярмарке? Быстрее принеси снегу, будем пальцы оттирать, — прикрикнула на нее Василина.

Эмма метнулась к двери и через минуту втащила полное ведро снега.

Около часа тетка Василина вместе с Эммой терли мои обмороженные пальцы, пока наконец они не покраснели и не заныли от тупой боли.

— Терпи, терпи, миленький. Еще немножко — и боль утихнет. Это ж надо так обморозиться, — вздыхала женщина.

Почти сутки отогревались мы в хате тетки Василины. И только к вечеру следующего дня, когда метель утихла, Василина Петровна и Эмма проводили нас за деревню. Ноги наши были заботливо укутаны байковыми портянками, на руках у каждого белели теплые шерстяные рукавицы.

Поздно ночью мы тихо постучали в маленькое окно дома Лены Кутневич. Та выскочила в накинутом на плечи полушубке на заваленное снегом крыльцо и обмерла:

— Вы?! Как же вам удалось пробраться в Борисов? Город забит воинскими частями, патрули кругом.

— Мы шли по той дороге, где патрулей нет, — пошутил Мелик.

— Быстрее заходите в дом, пока никто не заметил, — заторопила нас Лена.

Подкрепившись немного жареной картошкой, мы стали расспрашивать Лену о результатах задания, которое передал ей две недели назад командир 208-го отряда. Родственница Андрея Соломатина подробно нам рассказала, какие части за последние пятнадцать дней прошли через Борисов и в каком направлении.

— Все это у меня записано. Возьмите и передайте Петру Валерьяновичу, — протянула она мне тоненькую ученическую тетрадку.

Потом, немного подумав, прибавила:

— Позавчера в Борисов на сорока большущих грузовых машинах прибыла какая-то часть. Солдаты и офицеры разместились в цехах хлебозавода, а автомобили загнали в бывший гараж автобусного парка. Во дворе остались пять бензовозов. До сих пор не могу разобраться, что за часть. Машины выкрашены в желтый цвет, на бортах нарисованы слоны. Никогда не видела таких эмблем.

— Мы доложим в отряде. Радист сообщит в Москву, а там знают, какие гады ездят на этих машинах, — пообещал я Лене. У меня начал созревать интересный план.

— Между прочим, — обратилась ко мне Лена, — твоя мама волнуется, что от тебя давно никаких вестей нет. Несколько раз спрашивала у меня, не слышала ли я что-нибудь о тебе. А я и сама не знала, в каком вы отряде теперь. Может, позвать ее сюда?

— Не надо. Перед уходом из города я вечером сам зайду домой. Посмотрю, как она там с малышами живет, — с напускным спокойствием ответил я. А в груди защемило. Подумалось: сколько ей, бедной, приходится переносить горя и лишений после казни отца и моего ухода в партизанский отряд. Ведь каждый день могут нагрянуть гестаповцы и расстрелять ее вместе с детьми. А голод? Легко ли матери видеть, как постоянно недоедают ее дети?..

— Обязательно зайди. Успокой мать, а то она вся почернела, — перебила мои мысли Лена. — А теперь — спать. Отдохните хорошенько перед дорогой.

Лена расстелила на полу в маленькой комнатке два соломенных тюфяка, дала нам три подушки и большущее ватное одеяло.

— Не можешь ли ты позвать к нам Витальку Запольского? — спросил я Лену.

Ребята недоуменно взглянули на меня: в наши планы встреча с Виталькой не входила. Но промолчали.

— Конечно, позову. Скажу ему, чтоб зашел часа в три.

— Это поздно. Приведи его к двенадцати часам, мы к этому времени выспимся, — попросил я Лену.

— Хорошо. Приведу к двенадцати. А сейчас спите, — закрыла за собой дверь Лена.

Не успела она щелкнуть ключом в замке, как ребята набросились на меня с вопросами:

— Зачем тебе понадобился Запольский? Чего ты от него хочешь? Почему такая срочность? Ты разве забыл, что нам нельзя в городе задерживаться?..

— Спокойно, хлопцы, сейчас все узнаете. Только сперва ответьте на один вопрос. Как вы думаете, что это за интересные машины, на которых слоны нарисованы?

— Машины как машины. А в том, что на них слонов нарисовали, ничего интересного нет. Фрицы выдумывают разные фокусы и малюют на бортах то коз, то оленей, то орлов. Я на одном грузовике даже нарисованного петуха видел. Не верите? Честное слово, не выдумываю, — доказывал Мелик.

— А почему они окрашены в желтый цвет?

— Вот этого не знаю, — признался он и пожал плечами.

— А я знаю. Эти машины прибыли из Африки, там немцы воюют с англичанами. Помните, в отряде читали сводку Совинформбюро. Почему на них желтая окраска? Чтобы маскироваться под пески. А слоны нарисованы для того, чтоб и фрицы могли отличать, где какие части находятся. Эти — в Африке, потому что там слоны водятся. Понятно?

— Ну и ну, — оживился Саша. — И как это я не догадался?

— Давайте обсудим это дело, — сказал я друзьям. — Есть предложение устроить немцам новогодний фейерверк.

— Не тяни. Что ты конкретно предлагаешь?

— Надо сегодня ночью сжечь машины.

Саша и Мелик от неожиданности даже вскочили с матрацев.

— Как же мы это сделаем? Там наверняка охрана большая, — засомневался Саша. — Да и хлебозавод напротив гаража. Повыскакивают фрицы и потушат пожар.

— А вы слышали, что Лена сказала? Рядом с гаражом стоят пять цистерн с бензином. Подсунем магнитную мину, цистерны взорвутся, бензин зальет гараж, и пошло-поехало.

— Представляете это зрелище? — уже заранее предвкушая удовольствие от проведенной диверсии, заговорил Мелик. — Немцы веселятся, встречают Новый год, а тут взрывы, пожар…

— Надо сперва хорошо все разведать, а потом уже действовать. Для этого ты вызываешь Витальку? — спросил Саша.

— Конечно. Нам днем ходить по городу и вертеться возле гаража нельзя. Могут узнать. А он вне подозрения. Посмотрит и все нам расскажет. А вечером мы попробуем подобраться к бензовозам. Хорошо, что мину захватили с собой.

— А я что говорил? Вы же брать не хотели. Что б мы сейчас без нее делали? — упрекнул нас Мелик.

— И все таки пора спать, ребята, — сказал я.

Все притихли.

Проснулся я от легких шлепков по лицу. Стоя на коленках, Виталик Запольский тряс нас за плечи, дергал за руки, просил открыть глаза.

— Двадцать минут не могу добудиться. Думал, поумирали, — радостно говорил он.

Стоявшая рядом Лена улыбнулась:

— Еле разыскала вашего друга. Какими-то важными делами занят, дома редко бывает. Но как только услышал, что вы пришли, все бросил и сразу примчался сюда.

— Я теперь от них ни на шаг. Хватит, несколько раз обманывали. Я тоже иду в лес, буду таким же партизаном, как и они! — горячился Виталик.

— Брать тебя в отряд или не брать, наверное, зависит не от них, — заметила Кутневич и пошла на кухню готовить нам завтрак.

— Не могу я больше здесь, ребята. Если не возьмете с собой — сам сбегу.

— Перестань, Виталька. Ты же знаешь, мы хоть сейчас готовы взять тебя в отряд. А что скажет командир? В партизанах без дисциплины нельзя. Иначе что получится? Каждый сам себе хозяин: что хочу, то и ворочу. Разве можно так воевать с фашистами? Вот вернемся с задания, доложим командиру, попросим его за тебя, — доказывал я другу.

Но он стоял на своем:

— Почему вы можете быть партизанами, а я нет? Думаете, хуже вас воевать буду?

• Предыдущая
• 30/33
• Следующая