Отлученный (сборник) - Джованни Жозе - Страница 32

- Я тебя очень люблю.

- Мы пытались делать как можно лучше, - ответил Фанфан.

Он буквально падал от усталости и растянулся на кровати Ксавье. Ла Скумун принял душ и переоделся.

Прежде чем ехать в больницу, он наскоро пообедал в закусочной самообслуживания.

Около часа дня Ла Скумун остановил свою машину перед больницей. В его голове начинало вырисовывалось определенное решение. После шока, вызванного внезапно обрушившейся катастрофой, он снова начал реагировать на внешние раздражители.

В коридоре перед палатой Женевьев прохаживался комиссар Бло. Ла Скумун немного поколебался, но подошел к нему.

- Ей хуже? - забеспокоился он.

- Нет. Состояние не блестящее, но улучшается с каждым часом. Мы снова разговаривали.

- Она хорошая девушка и никоим образом не причастна к случившемуся.

- Я в этом убежден. Я слышал, вы собирались пожениться.

Ла Скумун сурово посмотрел на него.

- Нет, между нами никогда ничего не было. Она обожала брата и старалась помочь ему прийти в себя. Поэтому и жила вместе с ним.

- Спать с женщиной не преступление, - улыбнулся Бло.

- Вопрос не в этом. Если бы у вас против меня были улики, вы бы меня арестовали. А вы притворяетесь, будто интересуетесь Женевьев, будто хотите, чтобы я вам объяснил, что она ни при чем.

- Это вдвойне обидно.

- Да. И Ксавье тоже был ни при чем. Произошла чудовищная ошибка, комиссар, вот и все.

- Я так считаю с самого начала. Теоретически, никто не должен был бы вас преследовать. Но, как я уже говорил, вы ошиблись временем.

- Теперь это уже не имеет значения. Вы уходите?

- А вы?

- Вы из тех людей, которым можно доверять. Когда Женевьев поправится, думаю, для нее будет лучше обо всем забыть.

- Я тоже так считаю, - согласился Бло.

- И ее брат был бы доволен, если бы мог это видеть.

Бло не ответил. Он открыл для себя новую грань личности Ла Роки, которую тот тщательно скрывал.

- Так что, - продолжал Ла Скумун, - если бы вам удалось рассказать ей обо мне как можно больше всяких гадостей и она им поверила, это пошло бы на пользу всем.

Бло промолчал.

- Вот… - произнес Ла Скумун. - Вы можете это сделать?

Бло прочистил горло.

- Могу.

Ла Скумун махнул ему на прощание рукой и медленно пошел прочь.

- Подождите! - окликнул его Бло.

Ла Скумун остановился.

- Она спит и не увидит вас.

Бледный Ла Скумун вернулся назад и прижался лбом к стеклянной двери палаты.

Он провел пальцами по стеклу - его рука дрожала.

Бло отвернулся и не шевельнулся даже тогда, когда услышал, как шаги Л а Скумуна затихают в коридоре.

Наконец он резко повернулся на каблуках и вошел в палату Женевьев.

Глава 14

Ла Скумун провел ночь в кабаре, за все это время не произнеся ни слова.

В шесть часов утра, после того, как ушел последний клиент, он отправил домой персонал и обратился к Тельме, которая бродила по залу как неприкаянная:

- Иди спать. Ты еще молода.

Она не поняла его, но ушла.

Затем он обратился к Фанфану:

- Ты всегда хотел иметь чтонибудь свое. Так вот…

Он протянул другу запечатанный конверт и заставил взять его.

- Все по правилам. Половина тебе, половина Женевьев. Продашь кабак Бенда и поделишь с ней деньги.

- Ты не в себе… - пробормотал Фанфан.

Ла Скумун посмотрел по сторонам, надел пальто, поднял воротник, затем обнял Фанфана за плечи и поцеловал.

- Постарайся забыть все это, - попросил он.

- А как же Женевьев? Ты о ней подумал?

- С Женевьев тоже все улажено.

- Зачем ты это делаешь? - спросил Фанфан, удерживая его за рукав.

- В жизни появилось много такого, чего я не понимаю. Как и ту чудовищную ошибку, которую никогда не смогу исправить.

- Но безупречных людей не существует, Роберто! - почти выкрикнул Фанфан. - Их просто нет!

- Надеюсь, Женевьев постарается прожить жизнь безупречно, - ответил Ла Скумун, высвобождаясь.

- Роберто!… Роберто!… - снова позвал Фанфан.

Сунув руки в карманы, Ла Скумун медленно пошел по улице Пигаль к одноименной площади.

Он не знал, куда идет, но инстинктивно, знакомыми улочками, направлялся к Монмартру. То, что там жил Фабр, было простым совпадением.

Маленькое кафе у подножия лестницы было открыто. Из него доносилась приглушенная мелодия шарманки.

Он открыл дверь, и старик улыбнулся ему. Ла Скумун сунул ему несколько купюр, и шарманка заиграла одну из мелодий Мигли. Ту, которую он играл под стенами централа…

Ла Скумун вышел, оставив дверь открытой. Огни кафе освещали улочку и все предметы, на которые падал их свет, отбрасывали густые черные тени.

Он поднялся по ступенькам терявшейся в ночной темноте лестницы. Звуки шарманки следовали за ним, словно он вел их за собой.

Ла Скумун продолжал подниматься. Он не спешил. Старичок, видимо, вышел на улицу, потому что музыка не затихала. Ла Скумуну даже показалось, что она усиливается, ему казалось, что теперь шарманки играют уже во всех домах.

Он спросил себя, что стало с Мигли и что станет с ним самим. И можно ли жить без любви.

Снизу его уже не было видно.

Ла Скумун растворился в старом Монмартре.

Жозе Джованни

Второе дыхание

Глава 1

Опираясь на руки, они приподнялись и, осторожно выглянув изза низкого барьерчика плоской крыши, всмотрелись в темноту. Ночь была лунной. В четырех метрах ниже светлела полоска гребня внешней стены.

Послышался звук приближающихся шагов. Три головы исчезли за барьерчиком, щеки выглядывавших вновь прижались к цементному покрытию крыши.

В десяти метрах под ними, у подножия кольцевой стены, охранники возились с закрепленным на ней контрольным устройством, предназначенным для регистрации прохождения патруля. Вскоре они ушли.

Бернар вскочил на ноги. Вокруг его пояса была обмотана сплетенная из разорванных одеял веревка.

- Быстрей, - шепнул он. - Времени в обрез…

Нужно было спрыгнуть с крыши так, чтобы можно было ухватиться руками за гребень наружной стены. Прыгать прямо на сужающуюся кверху полоску бетона было нельзя, так как ноги непременно соскользнули бы с нее, а приземление в положении «верхом» могло закончиться лишь потерей сознания от боли.

От края крыши до вершины внешней стены в высоту было полных четыре метра. Высота самой стены составляла еще шесть метров. Таким образом тот, кто окажется неловким и не сможет, уцепившись за гребень ограды, устроить себе привал, должен будет пролететь целых десять метров, что давало ему мало шансов после этого подняться на ноги.

Задачу усложняло еще и то, что внешняя стена отстояла от здания, на котором находились беглецы, на целых три метра и, чтобы достичь ее, нужно было не просто бросаться вниз. Нужно было прыгать в длину, что еще больше снижало прицельность. Правда, полет сверху вниз по диагонали как бы сокращал это расстояние.

Бернар вдохнул немного воздуха, оттолкнулся и, вытянув вперед руки, прыгнул. Левой рукой он зацепился за один из венчавших стену узких цементных зубцов. Правая его рука соскользнула, но он удержался от падения, подтянулся, уселся верхом на гребень и размотал веревку, к концу которой был привязан похожий на большой вопросительный знак крюк, сделанный из запиравшей окошко камеры железной щеколды. Бернар закрепил его, сбросил веревку вниз, поднял голову и увидел в нерешительности приседающего на краю крыши Старого Гю.

Несмотря на ночной холод, Гю было жарко. Он почувствовал, что от безумного страха у него свело кишки, и сел. Коснувшись рукой плеча лежавшего на спине, лицом к звездному небу, Франсуа Бельгийца, он сказал:

- Иди ты.

Франсуа встал на колени и повернулся к Гю.