Топкин портрет - Баруздин Сергей Алексеевич - Страница 8

• Предыдущая
• 8/8

Услышав наши голоса, Шанго повернул голову в нашу сторону и постучал концом хобота по земле. Огромные потертые уши слона насторожились. Двухрядная кисточка хвоста заходила из стороны в сторону.

Шанго тяжело вздохнул. Видимо, он был чем-то недоволен.

— Да вы не бойтесь, подойдите к нему, — сказал Иван Акимович, продолжая оставаться в дверях. — Это он на меня…

— А вы?

— Мне никак нельзя, — признался директор, — он убьет меня.

Я опешил.

«Ничего себе, — думаю, — если этот Шанго убьет своего хозяина, директора, то что же он сделает со мной?»

И все же мне никак не хотелось показать, что я струсил. Я подошел к слону и протянул ему яблоко. Шанго осторожно взял его хоботом и отправил в пасть.

Я порылся в карманах, но ничего не обнаружил, кроме нескольких мелких монет. Не успел я спрятать монеты, как Шанго потянулся к моей ладони.

— Нет, монету не дам, — сказал я, — еще подавишься.

Словно поняв меня, Шанго закачал головой и, отойдя чуть в сторону, провел хоботом по песку. Там уже лежало с десяток блестящих, монет и пуговиц.

— Это его озорники приучили, — объяснил мне потом Иван Акимович. — Знаете, всякие посетители попадаются. Есть и такие. Бросают ему пуговицы да монеты. А Шанго не дурак. Собирает их и складывает у себя за оградой: мол, не бросайте!

— А почему же Шанго вас так не любит? — поинтересовался я.

— Да это целая история! — сказал Иван Акимович. — Когда к нам привезли Шанго, он был молодым, неприрученным слоном. И вот в первую же ночь он сломал дверь слоновника, вырвался на волю, а потом разнес ворота зоопарка и побежал по улицам города. Я тогда как раз дежурил в парке и помчался вдогонку. Взял первую попавшуюся лошадь, железную палку с острым наконечником. Перепугался, конечно. Представляете, что может наделать дикий разъяренный слон на улицах города! Догнал я Шанго почти в центре, когда за ним гнались и милиция, и пожарные. Бросил я палку с наконечником в слона. Она попала ему в ногу. Шанго споткнулся, упал. Потом вскочил и с испуга в ворота дома забежал.

Тут мы общими усилиями и связали слона. Ну, доставили мы его обратно в зоопарк, промыли рану на ноге. Она была, конечно, несерьезная. И вот подумайте только — уже двадцать лет прошло. Шанго привык к зоопарку, к посетителям. Ничего не скажешь! Очень добрый слон, никогда никого не обидит. Но меня к себе даже близко не подпускает. Я подошел однажды, так после того в больнице пришлось полежать. Вот как меня он «приласкал». Значит, помнит, что я ему когда-то боль причинил. Неплохая у слона память.

Как-то на одной выставке я увидел любопытную скульптуру. Это была голова собаки, вырезанная из дерева, — очень забавная и совсем как живая. Большие висячие уши, морда, покрытая густой шерстью, маленькие, чуть с хитринкой глаза, кончик языка, смешно вывалившийся из полуоткрывшейся пасти.

Под скульптурой я прочел название: «Топка».

Я с интересом рассматривал голову собаки и вдруг заметил, что морда ее кем-то покусана. На дереве были следы зубов, а конец уха, видимо, подклеен.

«Занятно! — подумал я. Кто же мог покусать деревянную собаку?»

Может быть, я и не вспомнил бы об этом, если бы не случайная встреча.

Шел я недавно по улице и встретил человека с собакой, которая показалась мне знакомой.

— Простите, это же у вас Топка? — спросил я.

— Топка, Топка, — ответил незнакомец. — Наверное, вы портрет ее видели на выставке?

И верно, Топка была очень похожа на свое деревянное изображение. Даже то, что у нее были короткие ноги и лохматый маленький хвост, меня не удивило. Именно такой я и представлял себе Топку.

Я сказал об этом хозяину Топки и, видимо, обрадовал его.

— Мне это приятно слышать. Кажется, работа удалась, — сказал он и тут же весело добавил: — А вот Топка по-своему мои труды оценила…

— То есть как по-своему — не понял я.

— Да вот как. Когда сделал скульптуру, отошел я в сторону, чтобы на нее взглянуть. А Топка, негодница, цап в зубы свой же портрет и давай с ним по всей мастерской гоняться. Рычит, лает, никак отдавать не хочет. Весь искусала, конец левого уха оторвала. Пришлось потом все подправлять, подклеивать…

Пока мы разговаривали, Топка смотрела на нас одним прищуренным глазом. Вид у нее был довольно смущенный, словно она хотела сказать: «Очень глупо вышло — сама себя покусала».

Когда я был на Дальнем Востоке, то долго думал, что бы поинтереснее привезти оттуда в подарок своим ребятам. Тигра, пожалуй, не довезешь, мишку — тоже, ну а кита — и подавно.

— А вы бурундучка отвезите, — подсказали мне охотники. — Мы его мигом словим. Он безобидный, симпатичный, в дороге удобный.

Достали они мне бурундучка. Маленький — меньше белки, рыжеватый, с черными полосами на спине и хвосте. На мордочке большие любопытные глаза и такие же любопытные уши. В общем, не зверь, а симпатяга. Так я его и назвал.

Приготовили Симпатяге небольшой ящичек с дырками, насыпали туда немного зерна и ягод. Только на дорогу.

Я взял ящичек и поехал на аэродром. На ТУ-104 до Москвы одиннадцать часов полета. Погода хорошая. Доберусь!

В самолете Симпатяга вел себя настолько спокойно, что мои соседи даже не обратили внимания на незнакомого пассажира. Взревели моторы, и наша машина поднялась за облака. Теперь совсем хорошо: никто не услышит, как шевелится Симпатяга.

А Симпатяга шевелился, подставлял свою мордочку к дыркам ящика, пыхтел. Видно, очень ему было любопытно посмотреть, где он находится.

Прошло несколько часов полета, и мы — в Иркутске. Посадка, опять взлет, и вскоре — Новосибирск. А от Новосибирска до Москвы — рукой подать!

Вот уже самолет наш идет на посадку. Я прислушиваюсь. Симпатяга что-то замолк. Только что грыз зерно, поминутно подбегал к дыркам — и вдруг все тихо.

Вышли мы из самолета. Я сразу же приоткрыл ящик — хотел посмотреть, что случилось, но не тут-то было. Не успел я опомниться, как мой Симпатяга уже бежал по бетонному полю аэродрома в сторону леса. Да так бежал, что, наверно, на машине его не догонишь — не только пешком. Через минуту и хвоста его не было видно.

— Вот вам наказание за провоз незаконных пассажиров! — пошутил один из летчиков.

— Да! Обидно. Перехитрил меня Симпатяга, — сказал я. — Доставил его бесплатно из Владивостока в Москву, а он удрал!

Прошел месяц. Как-то в выходной день поехали мы с дочкой в лес. Он как раз неподалеку от аэродрома находился.

Ходим мы по лесу, грибы собираем.

Вдруг дочка как закричит:

— Папа! Папа! Смотри, зверек!

Я подбежал. Гляжу — своим глазам не верю: сидит на суку мой Симпатяга. Сидит и на нас хитро поглядывает.

— Это белочка, — говорит дочка. — Только почему-то очень смешная: полосатая вся.

Ну, я уж не стал огорчать ее — рассказывать, как сбежал мой дальневосточный подарок. А про себя подумал: «Определенно это мой! Иначе откуда же появился бурундук в Подмосковье!»

• Предыдущая
• 8/8