Там, где лес не растет - Семенова Мария Васильевна - Страница 44

• Предыдущая
• 44/78
• Следующая

Но вот они добрались до костерка, где уже мирно спали дед Тикарам с внучкой. Коренга не стал их будить, хотя Коза наверняка расцеловала бы его за известия об Иннори. Не стал он и вытаскивать наружу свой меховой коврик, хотя тело так и просилось растянуться ничком. Сворачиваясь в тележке, Коренга тоскливо подумал, не утешиться ли материным сухариком, но и эта мысль не принесла ему радости. От огорчения он принялся вспоминать свой сон о полёте, потом начал размышлять об устройстве крыльев своей летучей птицы…

Вот только виделись ему всё больше черно-седые крылья Сироты, заполонившие небо над головой.

Торон лизнул хозяина в щёку и свернулся пушистым клубком.

«Друг единственный…» – с нежностью подумал о нём Коренга и чуть не заплакал.

До дому было так далеко…

Как ни старался Коренга приманить к себе добрые сны, в эту ночь они упорно обходили его стороной. До самого утра он куда-то отчаянно бежал по чёрному, незнакомому и недоброму лесу, не отзывавшемуся на мысленный призыв Кокориного потомка. И раз за разом падал, скошенный на бегу внезапным и необоримым бессилием ног… Просыпался наполовину, ровно настолько, чтобы понять: это не наяву! – и следом проваливался в новый сон, ещё горше и черней предыдущего.

Потом рассвело.

Государь конис собирался держать здесь свой стяг ещё несколько дней, пока со Змеева Следа будут подтягиваться путники, привлечённые путеводным дымом костров. Стало быть, Коренгу не ждала сегодня дорога, он мог и не просыпаться спозаранку, но привычка взяла своё. Рядом завозился Торон, и венн открыл глаза.

И его немедленно посетило ощущение скорбной неправильности, накрывшей весь мир. Почти такое же, как годы назад, на другое утро после того, как у него отнялись ноги. Мир непоправимо изменился, и, сколько ни прячься под одеяло, ничто уже не сделает его таким, как вчера, – солнечным и понятным, ничто не отменит несчастья и не вернёт минувшего дня. Коренга невольно ужаснулся, спросив себя: вправду ли его размолвка с сегванкой была сопоставима с тем давним изломом в судьбе?.. Никто ведь не умер, не испытал нового увечья. Всего и было-то сказано несколько слов. Да и те – не какая-нибудь священная клятва, одно простое объяснение могло всё сразу развеять…

Тогда почему же?..

Коренга осторожно размял плечо, задеревеневшее от лежания на боку, и сел.

Ни Эории, ни Тикиры нигде не было видно; Коренга почему-то сразу решил, что девушки отправились умываться. Зато он сразу увидел старика Тикарама. Стоя на четвереньках и подобрав ладонью бороду, старец пытался раздуть угли костра. Торон как умел помогал ему. Лез под руки носом, принюхивался к лицу, норовил облизать ухо. Тикарам, обычно строгий и отчуждённый, только посмеивался и не гнал пса. Наоборот, что-то ласково пояснял ему по-саккаремски. Коренга разобрал слово, произносившееся на всех языках одинаково, – «симуран». И ещё слово, бывшее в ходу у торговцев, – «понимать».

Дескать, должен понимать, коли ты и впрямь симуран.

Вот Торон отстранился на полшага, ещё раз внимательно посмотрел на старика, а потом… коротко и резко ударил левым крылом.

Коренга успел подумать: если бы Торон ТАК бил крыльями, когда они барахтались в море, он бы точно взлетел. Даже с воды. И ещё тележку бы с собой уволок.

Зола и пепел взвились небольшой тучей, осыпав одеяла спавших у соседнего костерка, а из-под оживших углей рванулось бодрое пламя. Старик Тикарам протёр глаза и, кашляя, негромко рассмеялся. Кажется, Коренга впервые слышал его смех.

– Доброго тебе утра и удачи в дневных делах, – сказал он, решив воспользоваться добрым настроением старика. – Будет ли позволено неразумному юнцу посоветоваться с тобой кое о чём?

Тикарам поднял голову. Коренга увидел, как улыбка погасла в его глазах, спрятавшись под мутноватой старческой пеленой. Словно ряска заволокла ясное озеро. Коренга встречал такой взгляд у совсем дряхлых старинушек, понемногу переселявшихся из широкого солнечного мира в свой собственный, наполненный тихими предзакатными сумерками.

А ещё Коренге показалось, будто перед ним намеренно захлопнули ставни, как на красном окошке избы, если ждут града. Он начал думать, что Тикарам совсем не станет с ним разговаривать, но тот всё же отозвался. Он сказал:

– Что может никчёмный старик, у которого нет даже дыхания раздуть остывшие угли, посоветовать юному страннику, не боящемуся опасностей моря и ярости разверзшейся суши?

«Ага. Значит, помнишь, как тебя вытаскивали из водоворота…»

Вслух Коренга сказал:

– Хотел бы я соответствовать твоей похвале, почтенный. Только у нас человека не называют никчёмным всего лишь из-за того, что его оставила сила, присущая молодости. Мой народ чтит стариков, мы верим, что долгая жизнь взамен даёт мудрость. Ты же, как я понимаю, ещё и достиг немалой учёности…

Тикарам покачал головой.

– Когда прожитых лет становится слишком много, – проговорил он печально, – ум делается таким же дряблым и медлительным, как тело. Всё сгорает, друг мой, остаётся лишь горечь золы. Разум складывает крылья, уже не стремясь ни к новым высотам, ни к тому, чтобы рассказывать другим о том, что удалось узреть прежде.

Мысленно Коренга обозвал Тикарама старой лисой. Он же помнил вдохновенное и сосредоточенное лицо старика, освещённое маленьким светильником, его размеренные, исполненные тайны слова, которые Тикира бережно заносила в толстую книгу, точно драгоценный жемчуг низала.

– Прости, почтенный, но ты на себя наговариваешь, – возразил он с улыбкой. – Так уж получилось, я видел, как вы с внучкой воздавали поклонение звёздам. Добродетельная Тикира позже объяснила мне, что я не подсмотрел ничего тайного и запретного. Она рассказала мне об измерении земных и небесных кругов в жбанах и чашках, и я понял, что это исполнено смысла. Я держусь иной веры, но, право, не умён государь, изгнавший из своих земель столь возвышенное учение! Кто теперь поведает его мореходам о путях звёзд, чтобы они могли счастливо возвращаться домой?

Старик равнодушно посмотрел на него.

– Мореходы, – сказал он, – всё знают о путях звёзд и без столбцов, которые мог бы составить для них Старый Козёл.

Торон поставил торчком уши, потом завилял мохнатым хвостом и, поднявшись, обошёл хозяйскую тележку. Коренга не стал смотреть, кого он там увидел. Он отмолвил запальчиво:

– Тогда почему столь различны карты земных пределов, которые я видел у торговых гостей? Если одни и те же звёзды ведут опытных странников в Мельсину и Фойрег, почему на одних картах эти столицы лежат чуть ли не рядом, а на других Халисун между ними велик с юга на север и с запада на восток?

Тикарам продолжал смотреть на него пустым, ничего не выражающим взглядом.

– А кроме того, – послышалось сзади, – далеко не все корабли приходят домой, невзирая на обширные познания мореходов. Правда, правителям стран обычно нет до этого особого дела. Они и так получают всё, что им заблагорассудится, а сколько кораблей отправится на дно морское ради их прихоти… Поздорову вам, славные путешественники!

Коренга оглянулся. У него за спиной стоял Эврих. Утреннее солнце золотило его кудрявые волосы. Торон ластился к учёному арранту, улыбался во всю пасть, норовил всунуть лохматую голову ему под руку.

– Здравствуй, господин гость, – сказал Коренга.

– Здравствуй, добрый господин… – пробормотал Тикарам.

– Хотя, дабы не нагромождать напраслину, следует признать, что не все властители таковы, – продолжал свою мысль Эврих. – Например, государь Альпин, лелеющий надежду обезопасить здешние дороги от Змея путём наблюдения и предсказаний, основанных на расчётах. Или Марий Лаур, нынешний шад Саккарема…

Тикарам кивнул седой головой. Так кивают, когда не вполне понимают слова собеседника, но на всякий случай соглашаются с ним.

Или просто хотят, чтобы их оставили в покое.

– Прости, почтенный, если я потревожил тебя пустыми разговорами, – сказал ему Коренга. – Твоя вера, должно быть, не нуждается во мнениях чужака, злых или добрых. Тем более я не учитель, равный тебе по зоркости взгляда, а глупый простец. Я всего лишь хотел спросить… Я слышал, великий Зелхат Мельсинский трудился над книгой о жизни созвездий, но люди не увидели завершения этой работы. Я и подумал: быть может, Зелхат – твой единоверец и ты посоветуешь мне, как его разыскать? Он вылечил бы мои ноги…

• Предыдущая
• 44/78
• Следующая