Право на поединок - Семенова Мария Васильевна - Страница 109
- Предыдущая
- 109/132
- Следующая
– Они обнаружили, что нас нет на месте, и снаряжают погоню.
Эврих прикинул про себя пройденное расстояние и заключил, что их настигнут гораздо раньше, чем они выйдут туда, где уже есть надежда встретить воинов-шанов. У него не шевельнулось предположения, что Волкодав может ошибаться насчет погони. Он только спросил:
– Откуда ты знаешь?
Это было то же самое любопытство, что заставляло его рассматривать волны, несшие их к подножию Всадника. Он хорошо помнил кондарские подвиги венна. Может быть, он выучился понимать крики Мыша? Или мысленно общался с утавегу, как виллы с симуранами и между собой?.. Волкодав ответил:
– Они хотят пустить псов, но те не берут след. Подскажи. госпожа, нет ли здесь поблизости места, где нас не смогут найти? Без собак, я имею в виду?..
Раг ответила:
– Мы на земле кворров, а здесь они повсюду найдут нас даже ощупью. Теперь мы умрем, и молитесь своим Богам, чужеземцы, чтобы смерть оказалась не слишком страшна.
– Да что ты все о смерти... – начал было Эврих, но Раг перебила:
– Я знаю только одно место, куда не сунутся кворры. Но и мы оттуда живыми не выйдем, ибо смертным заповедано ступать на священную землю...
Эврих сразу подумал о Вратах, которые – почем знать? – вполне могли здесь обнаружиться. У него дома верили, что человек, склонный путешествовать в Нижний Мир, может в течение своей жизни воспользоваться тремя разными Вратами и ни в коем случае не более. О тех, кто пробовал сунуться в четвертые, рассказывали поистине жуткие вещи: их уносило в какие-то вовсе уж запредельные пространства, откуда выбраться умудрялись немногие, да и то лишь посредством могущественной магии или чуда Богов. Только люди, близкие к святости, могли переноситься туда и обратно помимо всяких Врат, по своему произволу. Их так и называли – Соединяющие Миры. Эврих к святости отнюдь не приближался, да и трое Врат, отпущенных человеку, уже миновал. Потому, кстати, они с Волкодавом и начали свой путь возле Туманной скалы. Одни из доступных Эвриху Врат были еще дальше от Западного материка, а возле других его вовсе не ждала радушная встреча...
Что ж! Если потребуется выбирать между четвертыми Вратами и жаждущими отмщения итигулами, Эврих предпочел бы посмотреть, куда именно забрасывает путника роковая черта...
Раг прервала его размышления, сказав:
– Это Харан Киир!..
Двое мужчин невольно вскинули глаза, поворачиваясь к исполинской вершине, громоздившейся по левую руку. Слова Раг и ее зловещее предупреждение, ни дать ни взять, были услышаны. Точно в ответ, над ледяным пиком начало разгораться зеленое зарево.
Это не было северное сияние, которое на родине Эвриха являлось раз в девяносто лет и почиталось великим знамением, а в родных местах Волкодава всю зиму висело зеленоватой бахромой в небесах, колыхаясь под порывами нездешнего ветра. Островные сегваны, обитавшие еще дальше к северу, рассказывали, будто у них сияние переливалось цветами и даже иногда разговаривало: потрескивало и шипело. То, что предстало глазам беглецов, ничуть не походило на тот морозный северный свет. На вершине Харан Киира возник длинный язык ярко-зеленого пламени. Некоторое время он держался на месте, дрожа и колеблясь, потом метнулся на склон, растекся по скалам, окутывая их светящимся прозрачным туманом, завертелся в устье ледяной расщелины, отступил в темную глубину... Скрылся из глаз и опять расправился над вершиной, чем-то напоминая поднятую ладонь... кивающую, манящую...
Зовущую.
Эврих на некоторое время утратил дар речи и просто созерцал необыкновенное явление, не думая ни о чем. Сама собой улетучилась даже мысль, обыкновенно первым долгом его посещавшая: о «Дополнениях», о перышке и чернилах. Он даже не начал безотчетно подыскивать слова, как всякий раз делал, когда видел нечто казавшееся достойным рассказа. Именно это обстоятельство – странная пустота мыслей – и заставило его в конце концов спохватиться. Он встряхнулся, завертел головой и обнаружил, что медленно идет по каменистому, заросшему реденькой травкой склону прямо туда, где по другую сторону неширокой долины устремлялись вверх снежники Харан Киира. Ученый аррант оглянулся на Волкодава. Венн тоже шел в ту сторону, хотя и медленнее. Когда остановился Эврих, остановился и он. Было видно, что странное наваждение в полной мере коснулось его. Спутники переглянулись, и Волкодав сказал:
– Оно зовет...
– Значит, вы тоже слышите Зов, – подала голос Раг. Она неуклюже шевелилась на руках у венна, ощупывая живот. – Пока мы понимаем, что делаем, мы еще можем вернуться!
Эврих зябко передернул плечами. А может, итигулы их все-таки не убьют? Или удастся найти какую-нибудь нору и отсидеться в ней до рассвета?..
Хотя что должно было измениться с рассветом, оставалось неясно.
– Почему вы, оба племени, так боитесь умерших? – вдруг спросил Волкодав. – Ведь это ваши умершие. Разве они причинят зло собственным внукам?
Зеленое пламя все так же металось впереди, и Эвриху вдруг показалось, будто оно, как живое, тянулось к ним через долину. Но не могло пересечь некую границу, меркло, тускнело и отступало обратно на вершину, чтобы почерпнуть силы из неведомого источника.
– Живой человек не должен заглядывать туда, где ликуют отлетевшие души... – ответила Раг. Она смотрела на Харан Киир расширенными глазами, и странное зарево отражалось в зрачках.
– Ну а мы пируем и веселимся на кладбищах, чтобы умершие пращуры не чувствовали себя покинутыми и забытыми, – сказал Волкодав. – Сколько землю топчу, еще ни один мертвец мне не гадил так, как живые!
Эврих напрягал слух, ловя шорохи ночи. Погони не было слышно, и от этого только становилось страшней. Если бы сзади раздавались возгласы, перекличка рогов и лай злобных ищеек, можно было бы по крайней мере судить, далеко ли преследователи. Без этого так и казалось, будто итигулы вот-вот ринутся из-за ближайшего камня. Или даже не ринутся, а подкрадутся все так же неслышно, и нож, входящий под ребра, будет первым, что успеешь заметить. А заодно и последним.
– Пошли-ка глянем, кто там зовет нас из горы, – сказал Волкодав. Поудобнее перехватил закусившую губы Раг – и двинулся вперед, через маленькую долину, навстречу танцующему огню. Эврих навьючил мешки, которые опустил было наземь, и поспешил следом за ним. Странное дело! Стоило принять решение, и потусторонняя жуть, только что грозившая затопить разум, словно бы отодвинулась. Теперь арранта больше заботило, как бы успеть добраться до заповедной горы прежде, чем появятся итигулы. Неглубокая долинка, разграничивавшая две громады возносящихся скал, была совершенно открытой и голой, словно корыто. Когда-то давно, может, во времена Великой Тьмы, здесь сползал язык ледника, но теперь лед отступил, покинув ложе, проточенное в утесах. Где-нибудь на равнинах ледниковый шрам давно заплыл бы плодородной землей, зарос деревьями и травой и изгладился, превратившись в мягкой распадок. Здесь все оставалось таким же, каким было тысячи лет назад.
То есть спрятаться негде. Эврих почти бегом поспевал за размашисто шагавшим венном и ждал, что в заплечный мешок вот-вот воткнется стрела. Он пристроился за спиной Волкодава, стараясь держаться поближе к нему. У того ведь на спине не было ничего, кроме ножен с Солнечным Пламенем.
Зеленый огонь в очередной раз возник над вершиной, сбежал вниз по склону (Эврих успел обратить внимание, что он не растапливал снега) и остановился прямо перед ними, у входа в расселину. Аррант присмотрелся к скалам по обе стороны входа, сверкавшим, точно россыпи изумрудов, от близости пламени, и задумался: камень или лед?..
Они миновали самое дно лысой ложбины и стали подниматься наверх, и в это время сзади появились-таки итигулы. Волкодав оглянулся, услышав за спиной тоскливый вой утавегу. Белые псы не пожелали искать след беглецов и подавно не собирались набрасываться и рвать, но не смогли и совсем отказаться от повиновения людям. Два народа слишком долго жили в согласии и любви, чтобы память поколений вот так запросто стерлась. Хотя бы и от пришествия Вожака.
- Предыдущая
- 109/132
- Следующая
