Поединок со Змеем - Семенова Мария Васильевна - Страница 39
- Предыдущая
- 39/58
- Следующая
Горыныч — так называли Волоса по Железным Горам и еще оттого, что падал он из-за туч, похожих на горы.
— И ты гой еси, кузнец, — отмолвил он удивленно. — Нет, не выучился еще…
— Ну, это беда поправимая, — сказал ему Кий и кивнул на сидевшую девушку: — Я тут сестру к тебе снарядил, она посильней меня будет. Она тебе живо всю премудрость покажет. И тебе, и жене твоей Волосыне, и малым Змеенышам…
Сирота наконец осилила страх, подняла голову и посмотрела на Змея — как на проказливого кота, подобравшегося к сметане. Опешило чудище: никогда прежде на него так не смотрели! Только и нашелся Волос спросить:
— А что это она там такое строгает?
Кий ответил:
— Примеривается, хочет вас всех свежевать, да боится шкуры испортить…
Не в шутку перепуганный Змей начал пятиться, заморгал… А смышленая девушка оглядела кольчужную чешую, оглядела когтистые лапы — и поддакнула, как сговорились:
— Пожалуй что на подметки сгодится…
Тут уж у Змея от страха в животе заурчало. Ударил могучими крыльями, взвился и дал деру, как будто гнались за ним. Такой поднял ветер, что Кия и девушку сбило с ног, замело снегом, едва откопались. Хорошо, Скотий Бог того не видал.
— Эх, жаль, больно быстро удрал, — сокрушался кузнец, пока шли назад.
— Не выспросил я у него, что они над Сварожичами учинили, живы ли славные!
Злая Морана долго Волоса укоряла:
— Девки побоялся, негодный! Ты вспомни-ка, с кем силами мерился! А ледяной зуб на что? Или со страху все позабыл?
— Да-а! — обижался Змей. — Одного я в спину ударил, с другим и втроем едва совладали, до сих пор хребтина болит! Ты от кузнеца сама бегала, а сестра-то еще посильнее его, он сам мне сказал…
Говорят, с той поры он летал за данью все неохотнее, потом совсем перестал. Очень боялся опять наскочить на столь же грозную девку, — не одна она на свете такая! Не соберешь ведь ни косточек, ни чешуи!
Зато меж Людьми завелись дерзкие и смешливые, начали ходить от деревни к деревне, распевать задорные песни про смелого кузнеца и глупого Змея, на все лады издеваться над Кромешным Миром, над мраком и Смертью. Скоморохи — вот как прозывали этих Людей, и у Чернобога с Мораной не стало худших врагов, разве что кузнецы, подобные Кию.
А маленький сын Перуна и Лели подрастал среди Змеевичей. Играл с ними, потом почтительно и внимательно слушал, чему учила Морана. Он был очень неразговорчив и не расспрашивал о матери, не рвался больше к отцу. Злая волшебница долго пыталась прочесть его мысли, выведать, что сохранилось в его памяти, что поистерлось. Но так и не сумела. Ведь он был внуком Земли и Неба, внуком Любви и сыном Богов. Стали Морана и Чернобог призадумываться, не вырос бы этот мальчонка им на погибель, — а и вырастет ведь, если недоглядеть… Долго советовались и наконец порешили:
— Оженим их с младшенькой Змеевной, когда подрастут!
Сын Перуна выслушал с низким поклоном и опять ничего не сказал. Вот и поди разбери, что там у него на уме. А ходили за ним все няньки-чернавушки, те самые, избравшиеся Змею в дань ради своих племен. Только они, хоть и редко, слыхали, как смеется сын Грозы и Весны. Зато часто случалось им прятаться за его неширокой спиной то от ярого Змея, то от гневливой Змеихи Волосыни. Почему-то те не могли вытерпеть его взгляда: пошипят, пошипят, да и отползут…
- Предыдущая
- 39/58
- Следующая
