Рунная птица Джейр (СИ) - Астахов Андрей Львович - Страница 19

- Ты скажешь, что со мной было?

- Тебя убили. Ты мешал им. Но ты выжил. Ты не мог умереть, потому что судьба уже выбрала для тебя путь. Ты – Рожденный Дважды.

- Какой путь? О чем ты говоришь, Марина?

- О пути клинка, который не знает жалости. О пути клинка, который решит судьбу империи и целого мира.

- Почему, зачем ты говоришь со мной загадками?

- Потому что я твой сон. Скоро, скоро я стану горсточкой праха и дуновением ветра. Не получат они ни тела моего, ни души моей, страданием моим не насладятся! А тебе скажу так, Эндре – не бойся того, что сталось с тобой, ибо ты обрел нового друга. Он подобен тебе – его сбросили в ад с высот, в которых он беззаботно парил, наслаждаясь счастьем. Но его судьба, как и твоя, была предрешена заранее. Он должен был стать ангелом-хранителем, и это свершилось.

- Демон! Так ты знаешь?

- Я чувствую в тебе душу, растоптанную и исстрадавшуюся так же, как и ты. Он мучим сознанием, что когда-то не уберег тебя, и потому выбрал твою судьбу. Но она даст тебе силу довести свою месть до конца…

- Прошу, скажи мне – откуда ты все это знаешь?

- Я сон, а сны знают все.

- Марина? Марина!

- Нет больше Марины. Прощай.

***

Рыцарь проснулся с неприятным чувством. Голоса, которые доносились снаружи, звучали раздраженно и злобно, хоть и негромко.

Он выбрался из-под меховых одеял, вылез из повозки – и встал безмолвно, глядя на сцену у соседней повозки. Охрана, служки, сам инквизитор, все они стояли полукругом у тела молодой женщины в лохмотьях, лежащей на снегу, запятнанном кровью. Это была она, девушка из его сна. Ведьма по имени Марина.

- Что… что случилось? – спросил фон Эшер, подойдя к мрачному как ночь брату Тавешему.

- Ушла, стерва, - процедил инквизитор сквозь зубы. – Ушла, проклятая!

- Чего, сам не видишь, вашбродь? – сказал ему коренастый Митко. – Караульный, что ведьму в повозке стерег, заснул, чума его забери! А это змеища смогла цепи свои разомкнуть и зубами запястья себе перегрызла, проклятая! Кровью истекла, пока спали все. И пресвятой отец не слышал ничего, вот несчастье-то! Прямиком к дьяволу отправилась, ему на радость, нам на посрамление!

Фон Эшер перевел взгляд на инквизитора. Тот молчал и лишь скользил взглядом по распростертому на снегу телу. Быстро скользил, хищно, точно не мог поверить, что обманула его добыча, упорхнула из мертвых силков, оставив ему только это хрупкое, иссеченное плетьми безжизненное тело с посиневшими ногтями на маленьких босых ножках и упругой грудью, вызывающе выпавшей из разодранного платья. И такая адская бездна была в этом взгляде, что фон Эшер содрогнулся.

- Я поеду, - сказал он, поклонился и пошел к своему коню, который всю ночь так и простоял под седлом.

***

- Д-а-а, страшная история! – Момрей сделал жест, отвращающий злых духов. – Стало быть, еще одной проклятой душой стало больше. Бродит теперь по долам и лесам эта колдовка, крови человечьей жаждет. Бррррр!

- Может, и бродит, - задумчиво сказал рыцарь. – А может, и нет. Только благодаря девочке этой вспомнил я кое-что. Память ко мне возвращаться стала. И знаю я теперь, что мне искать и где. Глядишь, и стану вновь самим собой.

- Что же ты вспомнил, сударь рыцарь?

- Не могу сказать того наверняка, - тут фон Эшер пристально посмотрел на собеседника. – А тебе зачем то знать? Меньше знаешь, дольше проживешь.

- И то верно! – согласился купец. – По сердцу пришлась мне твоя история, сударь рыцарь. Коли надо тебе денег или свести с кем….

- Благодарю, пока в том нужды нет. Мне мага найти надо.

- От проклятия избавляться будешь?

- Именно так. Только кажется мне теперь, что проклят я был задолго до того, как Мгла во мне поселился. А что и как со мной случилось, это мне предстоит узнать. Затем и приехал сюда, любезный.

- Помогай тебе боги! – закивал Момрей и поднял кружку. – Твое здоровье, добрый сударь рыцарь!

- Пойду я, - сказал фон Эшер и встал. – Благодарю тебя за ужин и за то, что выслушал.

- Тебе спасибо, что с убогим хлеб-соль разделил, не погнушался, - Момрей вскочил, начал кланяться, метя пол своим бобровым колпаком.

Поднявшись наверх, Момрей долго не мог успокоиться. Все ходил по комнате размашистыми шагами, прислушивался к тому, как надсадно и взволнованно стучит сердце. А потом пришел Жика, служка гостиничный, и сообщил, что баня для господина купца готова, и девочки ждут, когда придет их ненаглядный Момречка…

- Слышь, - внезапно сказал купец, - а ну принеси-ка мне бумаги лист, быстро!

Перо и чернильницу купец всегда носил с собой в особом пенале. Когда Жика принес бумагу, Момрей дал ему серебряный имперталь, затворил за слугой дверь на засов. Встал у конторки и, развернув лист, задумался. Долго думал, как лучше написать. А потом обмакнул перо в чернила и написал левой рукой, чтобы, не приведи боги, почерк его не узнали:

«Стало известно мне, верному слуге церкви, что в город сей прибыл человек, называющий себя Хендрик фон Эшер. От означенного господина узнал я в доверительном разговоре, что он не простой рыцарь, а одержимый. По его словам, живет в нем демон, который помогает ему, и которого он за alter ego свое искренне полагает. Ищет он в городе мага по имени Кассиус Абдарко, о чем сам же мне и признался. Найти поименованного рыцаря можно будет в гостинице «У розового куста» в Златограде.»

Закончив донос, купец посыпал его песком, убедился, что написал все верно, а потом свернул в трубочку и положил в свой кошель. Завтра утром, отоспавшись после бани и прочих удовольствий, он пошлет своего приказчика с этим письмом на Монастырское подворье, чтобы попало оно в нужные руки. И тогда никто не скажет, что он, Момрей Гунемич с этим одержимым заодно. Что он не соблюл имперский Закон о колдовстве.

И что он, Момрей Гунемич, плохой слуга короны и святой церкви.

***

Корчму «У розового куста» Хендрик фон Эшер покинул около полуночи. За мостом он свернул на улицу Блаженных праведников, потом миновал Медный квартал и оказался у скотного рынка. Пройдя рынок насквозь, Хендрик оказался у ворот постоялого двора, в котором обычно останавливались те, кто въезжал в Златоград через северные Имперские ворота.

Народу в зале было много: купцы, зажиточные крестьяне, торговцы скотом, снимавшие тут комнаты, а еще несколько горожан, которых в корчму загнали мороз на улице и желание выпить. У человека утонченного вонь в корчме могла бы вызвать рвоту – густой непередаваемый смрад, смесь запахов кислого пива, тухлой рыбы, мокрой одежды, мочи и пота, не выветривался отсюда годами. Хендрик, сопровождаемый напряженными взглядами, подошел к тучному верзиле в меховой куртке, разливавшему пиво группе крестьян.

- Мне нужен хозяин, - сказал он.

- Дык я и есть хозяин, вашбродь рыцарь, - ответил верзила, почтительно кланяясь.

- Погоди, а Зарук где?

- Дык помер он два году от оспы, вашбродь рыцарь. А корчму эту я купил у его вдовы. По закону, по согласию купил.

- Знаешь, где мне Ханну найти?

- Ой, не знаю, вашбродь рыцарь. С той поры не видал я ее в городе. Может, уехала куда?

- А кто из работников остался, кто при Заруке в корчме работал?

- Никого, вашбродь. Повар Вран в тот год вместе с хозяином своим помер, а сын его в солдаты подался. Где он теперь, не ведаю.

- Ясно, - вздохнул Хендрик. – Хочу вот что спросить. Тут частенько бывал один человек. Астролог, Рин Модовски. Знаешь, как его найти?

- Прощеньица просим, вашбродь рыцарь, даже не слыхал о таком. Подать вам чего-нибудь? Говядина есть, огурчики соленые, щука. Хлеб свежевыпеченный. Или меда гретого вам принести?

- Нет, не надо. Я просто посижу, погреюсь.