Выбери любимый жанр

Экспансия – I - Семенов Юлиан Семенович - Страница 10

Изменить размер шрифта:
10

Вопрос. — Вы допускали возможность того, что покушение готовили другие сотрудники «Интеллидженс сервис»?

Ответ. — Лично я такого мнения никогда не высказывал.

Вопрос. — Ни в разговорах, ни в письменных отчетах?

Ответ. — В разговорах я, быть может, и говорил нечто подобное, но для того лишь, чтобы спасти Беста и Стевенса, поскольку Гитлер прямо заявил Гиммлеру, что именно англичане готовили покушение, а непосредственными организаторами его были Бест и Стевенс.

Вопрос. — Гитлер сказал об этом после того, как вы похитили Беста и Стевенса?

Ответ. — Их похищала ударная бригада СС. Меня нельзя назвать автором операции, я не принимал в ней непосредственного участия, приказ пришел от Гиммлера.

Вопрос. — Речь идет не о степени вашей вины, Шелленберг. Напрасно вы так осторожничаете. Я облегчу ваше положение: нас интересует главное — был ли Гитлер инициатором всей этой авантюры, задумал ли он ее заранее, подвел ли Гейдрих, по его указанию, агента Ф-479 к нашим людям в Голландии, чтобы организовать после этого спектакль с «покушением» на его жизнь?

Ответ. — Я не исключаю такой возможности, потому что, когда Гиммлер привез меня в рейхсканцелярию и Гитлер вручил участникам операции Железные кресты первого класса, он прямо сказал, что необходимо сделать открытый процесс, пригласив прессу всего мира, на котором Бест и Стевенс расскажут о том, как они готовили покушение на его жизнь, выполняя указание сэра Уинстона Черчилля. Мне кажется, это позволило бы Гитлеру организовать пропаганду на Остров таким образом, чтобы англичане поняли: как только Черчилля уберут из правительства, как только на его место придет «честный политик, отвергающий террор и диктат», он, Гитлер, готов сесть с Лондоном за стол мирных переговоров. При этом Гитлер постоянно говорил, что Отто Штрассер брат его бывшего друга, одного из создателей НСДАП Грегора, расстрелянного по обвинению в государственной измене и шпионаже в пользу врагов нации (что, конечно, было чушью, совершенно понятная борьба за власть, ревность к Штрассеру, который пользовался влиянием среди «старых борцов»), был именно тем человеком, который, сумев сбежать из рейха, работал рука об руку с секретной службой англичан… Когда по прошествии нескольких дней был задержан некий Эслер, пытавшийся перейти границу в районе Базеля, Гитлер позвонил Гиммлеру и сказал, что именно этот человек и готовил по заданию англичан взрыв в «Бюргерброе», цепь очевидна: из Лондона — через Гаагу — в Мюнхен; штаб террора в доме Беста и Стевенса, наводчик — Отто Штрассер, исполнитель — Эслер. Гитлер приказал применить к Эслеру высшую степень устрашения и добиться «правдивых показаний». Гитлер постоянно торопил Гиммлера и Гейдриха, а те перевалили ответственность за расследование на меня, причем Гейдрих порекомендовал мне зайти к шефу гестапо Мюллеру и постараться выработать с ним общую линию. Я пришел в кабинет группенфюрера, он выглядел очень усталым, видно было, что не спал всю ночь. «Допросы идут беспрерывно, — сказал он, — Бест и Стевенс отрицают свое участие в покушении, Эслер несет какую-то ахинею, он из породы фанатиков, говорит, что уже год мечтал разорвать фюрера в клочки». Я заметил, что считаю ошибочной попытку организовать спектакль, в котором будет разыграна версия «английского заговора» против Гитлера, во главе которого стояли Бест и Стевенс. «Эти люди, — сказал я, — сколько я мог их понять во время наших встреч, не станут статистами в трагикомедии суда, они не будут говорить то, что им напишут наши „драматурги“. Мюллер ответил в том смысле, что они станут говорить все, что будет для них написано, „я это сумею сделать, допросы с устрашением, наркотики, врачи-психиатры, гипноз, все это у меня в руках, но Эслер относится к числу фанатиков, он псих, его может понести на процессе, из четырех лучших гипнотизеров только один смог его успокоить, да и то лишь на полчаса. Если бы процесс был закрытый, можно было б почаще объявлять перерывы, мы бы с ним работали в это время, но ведь фюрер хочет открытого спектакля. Это рискованно“. Я сказал, что намерен говорить об этом с Гитлером. Мюллер только усмехнулся: У Гиммлера и Гейдриха этого не вышло, попробуйте, я только скажу вам спасибо, сейчас именно тот случай, когда наши интересы смыкаются».

В тот же день я был принят Гитлером и доложил ему свои соображения. Он был разгневан, но сдержался, а когда пригласил всех на обед, сказал Гиммлеру: «Ваш Шелленберг не верит в то, что именно его Бест и Стевенс руководили Эслером». Гиммлер ответил, что он знает об этом, что пока еще не удалось получить доказательств прямой связи Беста и Стевенса с Эслером, видимо, англичане поддерживали с ним связь через «Черный фронт» Отто Штрассера, поскольку Эслер все-таки признался в том, что контактировал с двумя неизвестными, которые передали ему взрывчатку… «Мы сможем, — заключил Гиммлер, — доказать лишь то, что бомба была изготовлена для Эслер а за рубежом». Гитлер долго молчал, а потом обратился к Гейдриху: «Я требую, чтобы все они заговорили. Применяйте все, что угодно, но они должны сказать то, что я хочу услышать, то есть правду». Однако по прошествии трех месяцев он переключился на другую идею, и я вздохнул с облегчением…

Вопрос. — Что это была за идея?

Ответ. — Точнее говоря, их было две. Первая — похищение герцога Виндзорского, а вторая — убийство или похищение Отто Штрассера.

Вопрос. — Мы вернемся к этим вопросам во время следующего допроса. Пока что у меня есть ряд уточняющих замечаний. Вы знакомы с той речью, которую фюрер произнес в пивном зале в Мюнхене за полчаса перед покушением?

Ответ. — Если мне не изменяет память, он говорил в этой краткой речи о том, что рейх стоит на пороге долгой кровавой войны, войны не на жизнь, а на смерть, и новый четырехлетний план, который он поручил разработать Герингу, сделает Германию военным лагерем.

Вопрос. — Вас не удивил тон этой речи?

Ответ. — Удивил.

Вопрос. — Объясните почему?

Ответ. — Потому что два месяца, прошедшие после окончания войны против Польши, были отмечены пропагандистской кампанией, которую проводил в прессе и на радио рейхсминистр Геббельс… Смысл сводился к тому, что фюрер подготовил мирные предложения Западу, вот-вот будет подписан договор с Лондоном, который подведет черту под войной и настанет эра процветания Германии. Речь фюрера в Мюнхене прозвучала как неожиданный Диссонанс всему тому, что печаталось в наших газетах.

Вопрос. — Как вы считаете, эта речь была неожиданностью для Гиммлера и Геббельса?

Ответ. — О Геббельсе я ничего не могу сказать, но Гиммлер — все то время, пока шло расследование обстоятельств покушения, — был в подавленном состоянии… Иногда мне даже казалось, что он чем-то испуган.

Вопрос. — Чем именно?

Ответ. — Я затрудняюсь ответить.

Вопрос. — Хорошо, тогда я сформулирую этот же вопрос иначе. Кто утверждал кандидатов, приглашаемых на традиционную встречу ветеранов с фюрером в мюнхенском «Бюргерброе»?

Ответ. — Я не знаком с этим вопросом, но мне кажется, что приглашения утверждала канцелярия Гитлера, а уж затем списки передавались начальнику управления охраны фюрера.

Вопрос. — Как его фамилия?

Ответ. — Выскочила из памяти… Я скажу вам позже…

Вопрос. — Он подчинялся Гиммлеру?

Ответ. — Формально — да.

Вопрос. — А фактически?

Ответ. — Фактически — Гитлеру. И в определенной мере Гессу и Борману.

Вопрос. — Кто распределял места в «Бюргерброе»?

Ответ. — Начальник охраны фюрера.

Вопрос. — Как вы объясните тот факт, что в первые ряды были посажены люди, очень близкие — в прошлом — к Рему и Штрассеру? Как объяснить тот факт, что от взрыва погибли именно те ветераны, которые находились под наблюдением специальной службы Мюллера, который прослушивал их телефонные разговоры и перлюстрировал корреспонденцию? Как вы объясните, наконец, и то, что на этот раз фюрер произнес столь короткую речь и не остался, как обычно, в подвале, а сразу же сел в поезд и уехал из Мюнхена. Мы провели исследование: это была беспрецедентно короткая речь, ни до, ни после он никогда не произносил такой краткой речи…

10
Перейти на страницу:
Мир литературы
Наши партнеры