Противостояние - Семенов Юлиан Семенович - Страница 24
- Предыдущая
- 24/91
- Следующая
Костенко заметил:
– В перечне столпов русской сатиры Василий Пушкин не значится.
– Мало ли кто и где у нас не значится! Мы становимся преступно беспамятными – вот в чем беда!
– Кстати, о памяти, – Костенко понял, что только сейчас появился удобный мостик, который позволит ему логично и без нажима перейти к д е л у. – Вы написали интересное объяснение по поводу мешка с трупом, но чересчур эмоциональное, логики маловато.
Костенко достал из кармана сложенные листки бумаги:
– Это ваше показание… Хотите восстановить в памяти?
– Так ведь прошло всего семь дней… Я помню свой текст почти дословно… Чересчур эмоционально, говорите? Логика вне эмоций невозможна… Беда в другом: мы теряем двенадцать процентов общественно полезного времени на написание и провозглашение совершенно лишних, ненужных слов. Если вы полагаете, что я написал что-то лишнее в своем объяснении, тогда – дурно; эмоции, однако, делу не мешают. Или вы полагаете, что я упустил какие-то важные моменты?
– Полагаю, что упустили.
Крабовский откинулся на спинку стула, полуприкрыв глаза:
– Я, кажется, не написал про любопытное ощущение… Я лишь потом вспомнил: легкость, с которой подался узел. Мне показалось, будто передо мной уже кто-то развязывал его; может, испугался, как и я, увидев содержимое, завязал снова… Меня потрясло, как легко подался этот крепкий по виду узел, когда я потянул кончик веревки… Мне показалось, кстати, что веревка была чем-то промазана, каким-то особым составом, она же была совершенно не тронута гнилью, а сколько времени пролежала под снегом?!
– Интересно. Я поставлю этот вопрос перед экспертами… Чем она могла быть промазана?
– Не знаю!
– Если у вас найдется время, пожалуйста, попробуйте исследовать эту тему, а? – сказал Костенко. – Мне совестно просить об этом, отрывать от дела, но…
– Все неразрешенное – моя тема, – ответил Крабовский. – Я попробую, но не требуйте от меня термина…
– Простите? – не понял Костенко.
– По-немецки слово «термин» означает точную дату встречи.
7
Начальник таксомоторного парка долго разминал «Беломор» в сильных пальцах, потом задумчиво предложил:
– А если Саков выступит перед шоферами с лекцией?
– А что? – ответил Костенко. – Он технолог по металлу, вполне мотивированно…
– И у нас, понимаете ли, по металлу больше всего претензий к промышленности, гниет все на корню, так что придут люди, не надо будет загонять, придут непременно.
…После л е к ц и и Сакова проводили в кабинет директора; там его ждал Костенко.
– Того таксиста нет, – сказал Саков без колебаний.
Костенко спросил начальника парка:
– Сколько человек не пришло?
– Вся вторая смена… Они на линии, для них завтра лекцию устроим, а из этой смены семнадцати не было, я подсчитал.
– Фамилии запишите.
– Уже.
– Их личные дела – с фотокарточками – посмотреть можно?
– Пожалуйста, – ответил начальник и нажал кнопку селектора.
– Не надо по селектору, – мягко попросил Костенко. – Давайте лучше сходим в кадры.
– Тогда уж будем конспирировать до конца, – усмехнулся начальник парка. – Мы теперь тоже детективы читаем, перестали их в газетных статьях гонять, уважили, наконец, народ… Раньше словно к какой антисоветчине относились, а пошли б по библиотекам да собрали мнение народа: что читают, кого читают и почему читают? Пойдет на такое Москва или поостережется?
– А чего стеречься? – не понял Костенко.
– Как так чего?! А вдруг ответы не сойдутся с тем, кого из писателей в журналах нахваливают?! Тогда что?!
Саков посмотрел искоса на часы; Костенко заметил это:
– Торопитесь?
– Конец месяца, – ответил Саков, – сами понимаете, план надо гнать.
Начальник парка снял трубку телефона, набрал три цифры, попросил:
– Варвара Дмитриевна, загляни ко мне, пожалуйста.
…Женщина в очках с толстыми стеклами появилась в дверях кабинета мгновенно, словно бы не у себя в комнате сидела, а ждала за дверью.
– Вот эти дела, Варвара, – начальник протянул ей листок, – подбери в один момент и принеси сюда с фотографиями.
Женщина взяла бумагу и вышла.
– Когда будем собирать вторую смену? – спросил начальник парка. – Днем или к вечеру?
– А утром нельзя? – спросил Костенко задумчиво. – Перед тем, как начнут выезжать на линию…
– Что ж, давайте утром, только минут на пятнадцать, а то с меня в райкоме шкуру спустят за то, что выезд на трассу задержим…
– Товарищ Саков, вы б описали того шофера начальнику, а? – попросил Костенко.
– Такой, знаете ли, кряжистый, с очень сильными руками, – начал Саков. – В кожанке, фуражка на нем форменная, широкоплечий…
Начальник парка рассмеялся:
– Так это, мил человек, я… Тоже, перед тем как сюда сесть, на рейсы выходил в кожанке, и в плечах не хил… Приметы, скажу сразу, не ахти…
Пришла Варвара Дмитриевна, положила на стол тоненькие папки:
– Вот, пожалуйста, тут все, кого вы записали.
– Валяйте, – Костенко подвинул Сакову папки, – поглядите, может, здесь.
Саков быстро просмотрел папки, ни на одной фотографии взглядом не задержался.
– Нет его здесь.
И на следующий день Саков на молчаливый вопрос Костенко ответил отрицательно. Он просмотрел личные дела двадцати трех шоферов, которые на лекцию не пришли:
– Нет его здесь, товарищи, это я категорически утверждаю.
– Ну что ж, спасибо, – сказал Костенко. – Видимо, я вас вечером навещу, ежели какие новости появятся. Вы никуда не собираетесь?
– Это не важно, я буду ждать вас, – ответил Саков.
Когда он ушел, Костенко попросил начальника:
– Давайте еще раз Варвару Дмитриевну потревожим: поднимем дела на тех, кто уволился начиная с октября прошлого года. Это первое. И второе: надо поглядеть все путевые листы за пятнадцатое, шестнадцатое и семнадцатое октября.
- Предыдущая
- 24/91
- Следующая
