Кратер Эршота - Пальман Вячеслав Иванович - Страница 38

• Предыдущая
• 38/63
• Следующая

— Поищу воды, — предложил Сперанский и, взяв свечу и кожаное ведро, пошёл в каменный зал.

Орочко задумался, глядя па огонёк свечи. Агроном мысленно представил себе, какая огромная гора висит над ним, и ему стало не по себе. Он беспокойно заёрзал на своём сиденье и поставил свечу поближе.

Вернулся Сперанский. Он принёс полное ведро воды, От неё попахивало тухлым яйцом, цветом она напоминала жидкий кофе. Пить, конечно, нельзя было, и Владимир Иванович отставил ведро в сторону.

— Знаете, — сказал он с тревогой в голосе, — по-моему, товарищи пошли по ложному пути. В центре зала, под камнями, я нашёл лаз, идущий вниз. Кажется, это и есть русло подземной реки. Там ещё до сих пор имеются остатки воды.

— Пролезть можно?

Сперанский покачал головой:

— Вряд ли. Щель забита камнями. А потом, мне думается, она слишком узка.

Они перекинулись ещё несколькими словами и замолчали. Повисла гнетущая тишина. До боли захотелось на воздух. Орочко вздохнул.

— Давайте погасим свечу, Александр Алексеевич, — предложил Сперанский, — будем экономить. А вы мне расскажите ещё о том, как теперь живёт Россия.

Пока Орочко рассказывает, трое разведчиков идут по пещере все дальше и дальше.

После трех — четырех часов блужданий, где в полный рост, где на четвереньках, Борис установил по барометру, что они поднялись на триста метров. Пещера вела на восток, затем повернула па запад и снова на юго-запад. Люди устали.

— Бесцельное блуждание! — раздражённо буркнул Усков. — Мы сейчас так же далеки от цели, как были в начале пути.

Вдруг пламя свечей заколебалось. Все остановились. Откуда-то спереди и сверху потянуло свежим воздухом. Прошли ещё метров семьдесят, и — о радость! — чуть выше человеческого роста сияло пятнышко дневного света. Лучик, словно огненный меч, прорезал тьму коридора и неподвижно упирался в стену. Каким жалким казался перед этим лучом тусклый огонёк свечи! Сердце забилось надеждой. Все приникли к отверстию. Это была трещина в камне. В одном месте кусочек камня вывалился, и небо проглядывало сюда, как сквозь окно.

— Скорее за дело! — воскликнул Усков. Нервным движением он сбросил заплечный мешок и лихорадочно принялся прощупывать камни молотком. — Э, да тут вся стена в трещинах!

Любимов и Борис без труда раскачивали и сбрасывали на пол целые глыбы. Свет становился все ближе, все ясней! Неужели выход? Но вот выворочен огромный обломок стены. Угрожающе шурша, сверху посыпался щебень.

— Назад! — крикнул Любимов.

Каменная плита, лишённая опоры, лениво накренилась и с грохотом осела. В пещеру хлынул воздух. Свечи потухли. Разведчики невольно зажмурились. Когда они открыли глаза, перед ними сиял тихий осенний день.

Они увидели лес. Густые ели стояли величаво и спокойно, в отдалении поблёскивало озеро, журчал ручей, жёлтым ковром трав расстилался большой луг. А над всем этим мирным пейзажем возвышалась неприступная серая стена.

Так и есть, они все ещё были в кратере, в том же самом кратере! Вот куда их вывел подземный лабиринт!

И сразу померкло для них сияние дня. Они спустились вниз, в кратер, и через какой-нибудь час были опять у входа в пещеру, у того самого входа, в который вошли утром. Петя и Лука Лукич растерялись, когда в вечерних сумерках увидели приближающиеся неясные фигуры. Но Кава и Туй с весёлым лаем бросились навстречу и так отчаянно взмахивали хвостами, что Петя даже выразил опасение, как бы хвосты не оборвались.

Итак, пещера оказалась замкнутой. Вернее, в горе шли и сходились в центральном зале два лабиринта — мокрый и сухой. Река терялась именно в том зале, где они произвели большой обвал. Оттуда и следовало поискать верный путь.

— А всё-таки, — твёрдо сказал Усков, — поиски надо продолжать. Борис, ты теперь оставайся здесь; Петя тебя сменит.

Орочко и Сперанский, сидевшие за мирной беседой в полной темноте, удивились и даже испугались, когда услышали позади себя непонятные звуки, не то повизгивание, не то шумные вздохи. Что-то жаркое и лохматое бросилось Орочке на грудь и свалило его на холодный пол пещеры.

В ту же минуту блеснул луч света, вдалеке послышались голоса, и не успел Сперанский зажечь свои свечи и поднять Орочко, как их уже окружили друзья.

— Что это было? В чем дело? — спрашивал агроном, еле приходя в себя.

Негодная Кава! Она стояла рядом, виляла хвостом и удивлённо поглядывала на людей, нисколько не догадываясь, как напугала их.

Развели костёр, отдохнули, а затем разбрелись со свечами по залу искать пропавшее русло подземной реки. Сперанский повёл Ускова к замеченной им щели. Осмотрели место. Не оставалось сомнения, что именно эта трещина и отводила воду из зала. Она была забита камнями, которые падали со свода в течение многих сотен лет. Дальше пути не было…

Настроение упало. Рухнула ещё одна надежда на освобождение.

Когда собрались уходить, Петя, желая опорожнить ведро, вылил воду на тлеющие угли костра. Раздался сильный треск. Все удивлённо оглянулись. Плоский камень, на котором горел костёр, лопнул и развалился на несколько кусков. Правда, камни часто лопаются от резкой перемены температуры…

Любимов долго и задумчиво смотрел на потрескавшуюся каменную плиту. Какая-то мысль возникла у него и не давала теперь покоя. Но Николай Никанорович решил хорошенько все обдумать раньше, чем говорить. Он был противником скоропалительных выводов.

Разведчики вернулись домой поздно, и сон быстро свалил их. Горечь неудачи они по-настоящему почувствовали только утром.

Усков угрюмо молчал. Орочко хмурился. Сперанский с Борисом и Петей молча пошли по хозяйству. Они прошли в загон для баранов, накормили их, а потом отправились ловить рыбу.

Когда вернулись домой, Любимова и Ускова уже не было.

— Ушли ось туда, — указал им на юг Лука Лукич. — Взяли свечки, топор, ведёрко и подались. Мабуть опять у пещеру…

Сперанский и Орочко занялись гербарием. Оказывается, у Владимира Ивановича была собрана обширная коллекция местных растений. Под навесом лежали целые штабеля из гладко очищенной коры липы. Гербарий Сперанского с такого рода прослойками весил не менее двух тонн.

— Ни бумаги, ни сеток! — оправдывался хозяин. — Пришлось использовать лубок. И, знаете, ничего получилось. Растения высохли нормально, цвета не потеряли. Здесь девятьсот с лишним видов. Каталог вы найдёте в моих записях на стене пещеры.

Но вот показались Усков и Любимов. Они шли довольные и весёлые, жестикулировали и о чём-то оживлённо беседовали.

— Эврика! — ещё издали крикнул Усков. — Нет худа без добра! Нашли!..

— Что нашли? Выход?

— Пока ещё нет… Но есть хорошая мысль. Теперь дело за нами. Только за нами.

Любимов, оказывается, недаром так пристально глядел на лопнувший в пещере камень. Он понимал, что наиболее тонкая преграда, отделяющая их от внешнего мира, — это скала, которая закрыла Сперанского в кратере. Какой она может быть толщины? Ну, десять, двадцать, ну, тридцать метров, но ведь не больше! Это не так уж много в конце концов.

Когда Петя вылил на раскалённый камень воду и плита лопнула, в голове у проводника немедленно возникла мысль: огонь и вода, вот что может заменить ломы и кирки, которых им так недоставало! Ускову мысль понравилась, и они решили посмотреть, что из этого может получиться.

Представьте себе прямоугольник в несколько десятков кубометров плотного камня; он осел в проходе так прочно, будто лежал здесь со времени создания мира. Лишь внизу по углам виднелись небольшие щели.

Любимов заложил в один из углов дрова и зажёг их. Два кожаных ведра с водой стояли рядом. Дым заполнил пещеру, пламя свечей померкло, Усков закашлялся.

• Предыдущая
• 38/63
• Следующая