Кратер Эршота - Пальман Вячеслав Иванович - Страница 36

• Предыдущая
• 36/63
• Следующая

Молчание нарушил Усков:

— И это все сделали вы, своими руками? Я просто не могу поверить, Владимир Иванович…

— Моими помощниками были только Лас и Дик. Впрочем, их роль ограничивалась переноской тяжестей. Они хорошие носильщики. Тяжёлые шкуры животных, материал для набивки чучел, бревна для подставок — все это мамонты принесли к подножию стены и подняли сюда, на уступ.

Но чучела занимали только часть зала. Дальше расположились смонтированные скелеты исполинов. Мамонт, зубр, пещерный медведь, неполный скелет низкого, но длинного животного с ужасными плоскими клыками…

Саблетигр? Пожалуй, он! А под нависшим камнем, в своеобразной известковой нише, стояли пять или шесть человеческих скелетов.

— Откуда они? — спросил Орочко.

— Из глубинных пещер. Здесь недалеко есть бесконечный лабиринт пещер, который я не сумел исследовать до конца. Я находил там кости, приносил сюда и монтировал. Вот этот, — он показал на длиннорукий скелет с приплюснутым, выдававшимся вперёд черепом, — современник неандертальца. А остальные — представители более поздних эпох… Вообще в кратере было много стоянок древних людей. Они находили здесь тепло и пищу, в то время как вокруг вулкана шло оледенение и холодная смерть настигала все живое. В пещерах ещё лежит неприхотливая утварь: каменные топоры, кремни…

— Но как вы уберегаете экспонаты от разрушения, Владимир Иванович? — спросил Усков.

— Очень просто! Видите это углубление? — Сперанский показал на небольшую лужицу изумительно прозрачной воды, окружённую белыми камнями. — Это глубинная вода, насытившаяся где-то в земных недрах известью. Она очень жестка и горька. Эта вода заменила лабораторные растворы: все кости пропитаны известковой водой. Я периодически обмываю ею скелеты и надеюсь, что мои экспонаты смогут служить науке ещё долгие-долгие годы.

Внизу отчаянно залаяли собаки. Разговор прервался. Борис и Петя бросились к выходу, но отступили в изумлении, к которому примешивался страх.

Кава и Туй ворвались в пещеру. Шерсть на них взъерошилась, они дрожали, глаза были полны страха. И неудивительно! Двух храбрых собак преследовали шесть или семь фыркающих, сопящих и шумливых медведей. Правда, злобы не видно было у этих увальней, скорее они гоняли незнакомцев просто для потехи.

Вид людей не остановил медведей. Они прямёхонько двинулись на собак, но твёрдый голос Сперанского заставил их сесть на задние лапы.

— Назад!

Он подошёл к переднему медведю и взял его за ухо. Зверь взвизгнул.

— Зачем ты здесь? Назад! Ещё назад! Все назад! Ах вы, глупые. Да я вас!..

Если бы у медведя хвост был такой же длинный, как у собаки, возможно, люди увидели бы, как Топтыгин поджал его Но медвежий хвост короток и не может так образно выразить покорность. Медведи сбились в кучу и, толкая друг друга, выкатились из пещеры к удовольствию собак, которые теперь заливались победным лаем.

— Ну вот, первое знакомство… У меня тут десятка два бурых. Я их подкармливаю. Можете их не бояться, они игривы и добродушны. Избегайте только медведиц с детёнышами.

После этого инцидента Кава и Туй больше не испытывали желания отходить от своих хозяев и, высунув языки, улеглись, всем своим видом показывая, что встреча с мохнатыми приятелями произвела на них большое впечатление.

— Что вы искали на Севере, друзья? — неожиданно спросил Сперанский. — Я знаю, вы геологи. Но что именно интересует вас?

— Золото, олово, вольфрам, — ответил Усков.

— Понимаю. И нашли, конечно?

— Дневник Иванова помог нам. Мы нашли ручей, на дне которого вы когда-то ночевали с Ивановым. Там нашли золото.

— Много?

— Много. Но стране много и надо.

— Да-а.. — Сперанский вдруг задумался. Он как будто хотел сказать ещё что-то, но не сказал. Усков понял его и тоже промолчал.

Не надо спешить. Доверие приходит не сразу.

Начальник партии решил не терять даром времени. Он собрал всех и сделал краткое заявление.

— Конечно, — начал он, — изучить кратер и его природу очень интересно. Но сейчас самое для нас важное — выбраться из кратера. Вы представляете, как там беспокоятся? Сколько времени о нас ни слуху ни духу! Нас уже, вероятно, ищут конные и пешие, на земле и с воздуха. А потому предлагаю, не теряя ни минуты, тщательно обследовать стены кратера. В южной стене должны быть всё-таки сквозные пещеры. Я в этом убеждён.

Геолог внезапно замолчал: он встретился глазами со Сперанским и понял, что, сам того не желая, обидел человека. Неужели за эти долгие годы Сперанский не обследовал все стены, и южную в том числе! Он уж, кажется, изучил кратер метр за метром, ощупал и простукал все углы и закоулки! Увы! Ничего, хотя бы отдалённо похожего на надежду.

— Вот когда чувствуешь, что значил для нас маленький радиопередатчик: без него мы действительно отрезаны от мира! — заметил Борис.

— Это верно… — сказал Орочко. — Без рации — беда. Но ведь нас обязательно будут искать, появятся самолёты… Давайте приготовимся, станем подавать сигналы, нас увидят… Я за то, чтобы подождать.

— Нет, Александр Алексеевич, это вы оставьте! — нетерпеливо перебил его Усков. — Сложа руки мы сидеть не будем.

— Я не совсем понимаю, — тихо и неуверенно вставил Сперанский. — Вы говорите — самолёты? Это летательные аппараты, аэропланы, да?

Петя и Борис переглянулись и улыбнулись. Усков строго посмотрел на них.

— Совершенно точно! — сказал он. — Наша отечественная авиация занимает одно из первых мест в мире… Вы слыхали о Циолковском, о Жуковском?

— Припоминаю эти имена. Воздухоплавание… Ракеты. Так?..

— Так. А что такое рация, вы знаете? Нет, конечно.

Переносная радиостанция. Открытие кронштадтского инженера Попова помните? Беспроволочный телеграф — так оно тогда называлось.

— Как же, знаю…

— Ну, вот теперь такая телеграфная станция укладывается в сундучок, и — пожалуйста! У нас тоже есть…

— Была, — поправил Любимов.

— Ну да! Была, но погибла с нашим имуществом. Иначе мы бы уже давно вызвали помощь. Впрочем, я уверен, самолёты давно ищут нас.

— А туман? Нас сверху не увидят! — вставил Сперанский.

— Ничего, — упрямо сказал Усков. — Я уверен, что мы всё-таки можем надеяться не только на помощь извне, по и на самих себя.

Сперанский обвёл всех повеселевшими глазами.

— Нас теперь много, и это меняет дело, — неожиданно сказал он. — Видите ли, в кратере действительно остался один уголок, не до конца мной обследованный. Я, признаться, пытался, но это оказалось просто не по силам одному человеку.

— Какая-нибудь особенно глубокая пещера? — спросил Усков.

— Вот именно. Очень запутанная пещера. Я не мог туда проникнуть. Может быть, просто не мог преодолеть страх. Не стану скрывать, что после первого обвала…

— …у вас нет желания попасть во второй?! Вполне вас понимаю, — улыбаясь, сказал Усков. Сперанский тоже рассмеялся.

— По-нашему, это называется рефлекс, — сказал он и прибавил: — Так вот, есть одна пещера, которая, как мне кажется, ведёт в самую преисподнюю. Она находится как раз в южной стене, несколько правее той, через которую я проник в кратер.

— Покажите нам, дорогой Владимир Иванович. Ведь мы геологи, пещеры нам надо видеть своими глазами. Скоро вся группа была у заветной пещеры. В стене чернел необычайно широкий и высокий вход. Усков сразу понял, что своим образованием пещера обязана воде: только вода может размыть в податливых известняках такие огромные пустоты. Геолог стал искать глазами следы водного потока. Сперанский сразу понял это и указал на ложбину, густо поросшую лесом.

— Когда я нашёл эту пещеру, мне тоже захотелось раньше всего узнать, как она возникла. И я понял: река. Та самая, которая выходит из озера. Она нашла узкую щель в стене, размыла её и ушла, оставив нам в наследство эту жуткую пещеру. Одно мне неясно: как, по-вашему, дно кратера выше внешних долин или ниже?

• Предыдущая
• 36/63
• Следующая