В дебрях Центральной Азии (записки кладоискателя) - Обручев Владимир Афанасьевич - Страница 1

• 1/76
• Следующая

В мае 1905 г. я приехал в Чугучак, небольшой китайский городок, расположенный недалеко от границы Семиреченской области. Я собирался начать изучение соседней части Джунгарии, почти неизвестной в то время в геологическом и даже в географическом отношении обширной области Китая, несмотря на ее близость к нашей границе и легкую доступность.

Через Джунгарию проходили экспедиции Пржевальского, Потанина, Певцова, Роборовского и Козлова, направлявшиеся в глубь Центральной Азии или в Тибет или возвращавшиеся оттуда на Родину. Но отважные путешественники или торопились в эти далекие края, или возвращались оттуда усталые. В том и другом случае они уделяли мало внимания этому преддверию главной области своих работ, и оно оставалось слабо изученным.

Для моей экспедиции нужно было купить верховых и вьючных лошадей, нанять переводчика и проводника, заготовить седла, сухари и другую провизию и получить от китайских властей паспорт на свободный проезд по области. Поэтому я прежде всего отправился к русскому консулу Бокову, с которым познакомился еще 10 лет назад, возвращаясь из китайской экспедиции. Он был тогда секретарем консульства в Кульдже, а теперь сделался консулом в Чугучаке, и я предварительно списался с ним об условиях работы в Джунгарии.

Боков уже ждал меня и даже нанял для экспедиции квартиру в торговом предместье Чугучака, недалеко от консульского дома. Когда я пришел к нему, он вызвал местного жителя русской колонии, татарина Мусина, для помощи в закупках и снаряжении, а относительно паспорта уже начал переговоры с китайским даотаем — начальником уезда.

— А в качестве проводника и переводчика я могу рекомендовать вам здешнего старожила Кукушкина. Он совершил уже целый ряд экспедиций по Джунгарии, побывал в Урумчи, в Турфане, в пустыне Такла-макан и на Лоб-норе. Он говорит по-монгольски и по-киргизски, немного даже по-китайски

— Это было бы великолепно! — воскликнул я. — Но такой опытный проводник, пожалуй, запросит очень дорого, а у меня средств на экспедицию не так много.

— О, нет! Он очень скромный человек и большой любитель путешествий и приключений. Мы называем его кладоискателем.

— Какие же клады он искал в пустынях и горах Азии?

— Искал и находил золото в старых рудниках, древние монеты, утварь, драгоценности в развалинах древних городов. Живет безбедно в собственном домике. Боюсь только, что он не поедет. Ему далеко за семьдесят и он уже лет семь никуда не ездил. Но попытаемся. Во всяком случае, он даст вам хорошие сведения о дорогах, интересных местностях, поможет найти проводника.

Я, конечно, согласился и спросил, где живет кладоискатель.

— Сперва я узнаю, в городе ли он, — сказал консул. — За городом он арендует заимку с садом и огородом и летом большею частью живет там.

Весь день я был занят с Мусиным закупкой лошадей, а вечером опять посетил консула.

— Завтра Кукушкин будет дома. Я предупредил его, что мы придем, — сказал мне Боков.

На следующий день мы пошли к кладоискателю. Он жил недалеко. Через калитку в довольно высокой глинобитной стене мы попали в обширный двор, затененный несколькими старыми деревьями карагача [1]. В глубине двора стоял одноэтажный домик из желтого кирпича с плоской крышей, покрытой не глиной, как у большинства домов в предместье, а листовым железом. По обе стороны входной двери было по два небольших окна с цветными наличниками и ставнями с букетами яркокрасных роз, придававшими домику нарядный вид. Справа вдоль стены двора стоял солидный амбар, а дальше вглубь — навес, под которым виднелись телега, небольшой тарантас и большая поленница дров, — свидетельство запасливости хозяина.

Слева в глинобитном скромном домике, очевидно, помешалась кухня и жилье прислуги, а из будки возле него выскочила и залаяла большая собака, гремя короткой цепью. Подальше у той же стены виден был навес с яслями и конюшня.

Лай собаки вызвал хозяина, появившегося в дверях домика.

— Здравствуйте, Фома Капитонович! — приветствовал его Боков, протягивая руку.

Кукушкин был среднего роста, худощавый и немного сутулый. Лицо бронзового цвета имело монгольский облик: узкие и чуть косые глаза, плоский нос, выдающиеся скулы, тонкие седые усы и жиденькая бородка. На голове китайская черная шапочка с красной шишкой, на плечах — поношенный халат китайского фасона из синей дабы [2] и на ногах войлочные туфли на толстой подошве. Встретив Кукушкина на улице, я бы, несомненно, принял его за старого китайца.

Консул представил меня, и мы вошли в комнату, расположенную справа от небольшой полутемной прихожей. Это был кабинет хозяина. Простой письменный стол, покрытый зеленой клеенкой, пузырек с чернилами, несколько листов бумаги. Справа — кучка книг квадратного формата в странных переплетах из дощечек, скрепленных желтыми лентами — тибетских рукописных, как я узнал позже. Слева большая бронзовая статуэтка какого-то буддийского божка с круглым улыбающимся лицом и цветком в поднятой руке. Несколько тяжелых китайских кресел возле стола, на которые мы уселись. У задней стены небольшой кан, т. е. китайская теплая лежанка, но из цветных кафельных плиток и неширокая, на двух человек, покрытая хотанским ковриком с геометрическим узором. На кане — китайский ватный валик вместо подушки. На стене над каном висели две длинные китайские картины из сильно потемневшей шелковой материи с вышитыми на ней пейзажами, домами и людьми. Справа от кана — большая этажерка с книгами в переплетах и без них. На окнах белые кисейные занавески и горшки с какими-то странными, незнакомыми мне цветами.

Я успел рассмотреть всю обстановку комнаты, пока Боков рассказывал Кукушкину, кто я такой и с какой целью приехал в Чугучак.

— Вот бы вам, Фома Капитонович, вспомнить старые годы и проводить русскую экспедицию по Джунгарии. Наконец-то обратили внимание на то, что мы совсем не знаем эту пограничную область, — сказал Боков. — Вы ведь изъездили ее вдоль и поперек и могли бы оказать большую помощь.

Кукушкин вздохнул и покачал головой. — Поздно, Николай Иванович! Лет пять назад я бы поехал с большим удовольствием. Но одолел ревматизм. Сказались старые похождения. Вспомните, как долго я хворал зимой, не мог даже поздравить вас с светлым праздником.

— Знаю, знаю, — ответил консул. — Но я думал, что вы поправились к лету и сможете поехать. Не так ведь далеко, — в соседние горы.

— Я на коня-то уже не взберусь, Николай Иванович! Даже на заимку, совсем близко от города, в тарантасике езжу. В горы в нем не поедешь. И спать могу только на тёплом кане, в палатке не усну, всю ночь буду охать и стонать! Где уж мне ездить, наездился!

— Очень жаль, Фома Капитонович! Теперь бы ваши знания здешних гор очень пригодились. А ваш компаньон Лобсын не вернулся ли из Урги? Он ведь тоже знаток нашего края.

— Нет, еще не вернулся. Зимой с паломниками прислал мне письмо. Еще на год решил остаться в Урге, — он для нашего консула тибетские книги переводит.

— А кого вы могли бы указать профессору из здешних бывалых людей в качестве проводника и переводчика?

Кукушкин задумался. — А вот, татарин Мусин подойдет. Он по нашим горам много ездил, подряды у русско-китайской компании брал, уголь, лес, муку возил на их рудники.

— А как он насчет языков?

— По-киргизски хорошо объясняется, монгольского, правда, не знает. Но в наших горах больше киргизы живут.

• 1/76
• Следующая