Частный детектив. Выпуск 4 - Маклин Алистер - Страница 11

– Одна маленькая пуля может натворить массу неприятностей, – я вытянул руку с пистолетом, прикрытым пиджаком, и прижал пистолет к ее бедру. – Вы слышали, что я говорил этому дурачку Доннелли, объясняя, что может натворить мягкая свинцовая пуля? Пистолет прижат к вашему бедру. Вы представляете, что это означает? – я говорил очень тихо, но в голосе звучала угроза. – Пуля разнесет вам кость так, что ее уже не починишь. А это означает, что вы уже никогда не сможете ходить, мисс Рутвен. Вы уже никогда не сможете ни бегать, ни танцевать, ни плавать, ни скакать верхом на лошади. Весь остаток жизни будете таскать свое прекрасное тело на костылях или будете ездить в инвалидной коляске. При этом всегда будут мучить боли. Всю оставшуюся жизнь… Неужели еще не пропало желание позвать на помощь полицейских?

Она молчала. Лицо было без кровинки, и даже губы побелели.

– Вы верите мне? – тихо спросил я.

– Верю.

– И как же намерены поступить?

– Намерена позвать полицейских, – просто сказала она. – Пусть вы искалечите меня, но зато вас схватят. И вы уже никогда и никого больше не убьете. Я обязана сделать это.

– Ваш благородный порыв делает вам честь, мисс Рутвен, – насмешка в моем голосе была прямо противоположна мыслям, проносящимся в голове. Она собиралась сделать то, чего я, будь на ее месте, не сделал бы.

– Ну что ж, зовите их. И смотрите, как они будут умирать.

Она не сводила с меня глаз.

– Что… что вы хотите этим сказать? Ведь у вас всего одна пуля…

– И она уже не для вас. При первом вашем крике, леди, этот коп с пушкой в руке получит пулю. Выстрелю ему прямо в грудь. Я неплохо управляюсь с кольтом. Вы же собственными глазами видели, как я выстрелом выбил пистолет из рук шерифа. Рисковать не стану. Выстрелю в грудь. Потом схвачу другого полицейского – это сделать проще простого, так как его пистолет находится в застегнутой кобуре. Полицейский знает, что я убийца, но ему неизвестно, что моя пушка пустая. Отниму у него пистолет, обезврежу его и смоюсь. Не думаю, чтобы кто–то попытался остановить меня.

– Но я крикну ему, что пистолет не заряжен. Я крикну…

– Нет. Прежде всего я расправлюсь с вами, леди. Заеду локтем в солнечное сплетение, и минут пять вы не сможете вымолвить ни единого слова.

Наступила долгая пауза. Полицейские все еще торчали на стоянке.

Потом послышался ее еле слышный шепот:

– Неужели вы действительно способны на это?

– У вас есть только одна возможность получить ответ на свой вопрос.

– Ненавижу вас, – ее голос был лишен всякого выражения, ясные серые глаза потемнели от отчаяния, сознания собственного бессилия и горечи поражения. – Никогда не думала, что смогу так ненавидеть человека. Это… это пугает меня…

– Бойтесь, и вы останетесь в живых, – я наблюдал за тем, как полицейские, закончив осмотр машин на стоянке, медленно подошли к мотоциклам и уехали.

Медленно надвигался вечер. Скрежетали и скрипели драги, постепенно пробивая себе дорогу в море. Одни патрульные полицейские приезжали, другие уезжали, но большинство из них уезжало, и вскоре на стоянке остались всего две машины: наша и «форд», принадлежащий парню в зеленом костюме.

Постепенно сгустились сумерки, небо покрылось облаками и потемнело, став цвета индиго. Начался дождь…

Он лил с яростью, присущей субтропическим ливням. Пока я возился, поднимая верх машины, тонкая рубашка из хлопка промокла так, словно я, не снимая ее, выкупался в море. Подняв боковые стекла, посмотрел в зеркало: по моему лицу от висков до подбородка струились черные потоки. С волос тушь почти смылась. Я, насколько смог, стер тушь с лица платком и посмотрел на часы.

Черные тучи покрывали небо от горизонта до горизонта. Вечер наступил раньше времени. У машин, проезжающих по шоссе, горели подфарники, хотя был скорее день, чем ночь. Я завел мотор.

– Вы же хотели подождать до темноты, – в голосе звучало удивление. Может быть, она ждала, что на стоянку снова приедут полицейские, но более наблюдательные и сообразительные.

– Да, собирался, – подтвердил я. – Скорее всего к этому времени мистер Чес Брукс устроит шумный концерт с пением и танцами в нескольких километрах от шоссе, и его словоизлияния будут весьма красноречивыми.

– Какой мистер Чес Брукс? – по ее тону было понятно, что она снова принимает меня за сумасшедшего.

– Мистер из Питсбурга, штат Калифорния, – я постучал пальцами по лицензионному талону, прикрепленному к рулевой колонке. – Да, далеко надо ехать, чтобы вернуть ему украденный автомобиль. – Я поднял глаза и прислушался к пулеметной симфонии тяжелых дождевых капель, барабанящих по брезентовой крыше. – Ведь вы же не думаете, что он все еще жарит мясо на той маленькой стоянке на берегу?

Мы выехали из–под импровизированной арки и повернули направо на шоссе.

Когда девушка заговорила, я понял, что она действительно принимает меня за сумасшедшего.

– Вы решили вернуться в Марбл–Спрингс? – это были одновременно вопрос и утверждение.

– Именно так. Едем в мотель «Контесса». Туда, где меня схватили копы. Я оставил там кое–какие вещи и хочу их забрать.

Она промолчала. Наверное, подумала: «Сумасшедший». Хотя это слово абсолютно не соответствовало действительности.

Я сорвал с головы шарф – в сгущающихся сумерках белое пятно на моей голове привлекало излишнее внимание и могло показаться более подозрительным, чем рыжие волосы, – и продолжал:

– Там они никогда не станут разыскивать меня. Проведу там ночь, а может быть и несколько ночей – до тех пор, пока не найду лодку. Вы тоже.

Я сделал вид, что не услышал, как она вскрикнула.

– Помните телефонный разговор в аптеке? Я позвонил в мотель и узнал, свободен ли коттедж номер 14. Мне ответили, что он свободен, и я забронировал его, сказав, что мои друзья останавливались в этом коттедже и порекомендовали мне его, так как из этого коттеджа открывается самый живописный вид. Это и на самом деле так. Кроме того, это самый уединенный коттедж, так как он построен в конце территории мотеля и окна его выходят на море. Поблизости находится и шкаф, куда положили мой чемодан, когда меня схватили копы. Кроме всего прочего, рядом с коттеджем есть прекрасный личный гараж, где можно спрятать машину от любопытных глаз, и никто не задаст ни единого вопроса.

Летели километры: один, другой, третий, а девушка все молчала. Она снова надела свою зеленую блузку, но это был уже просто кусок кружев, состоящий из одних дырок. Она, как и я, промокла насквозь, когда я натягивал брезентовую крышу. Временами девушка дрожала, как в лихорадке. После дождя стало прохладно.

Мы приближались к окраине Марбл–Спрингса, когда она снова заговорила.

– Вы не сможете остановиться в мотеле. Разве возможно осуществить такой план? Вам надо зарегистрироваться, расписаться в журнале приезжих, взять ключи, поужинать в ресторане. Вы же не можете…

– Я все могу. Я попросил не запирать дверь мотеля, пока мы не приедем, просил, чтобы ключи от коттеджа и гаража были вставлены в двери. Сообщил, что мы выехали из дома очень рано и проехали длинный утомительный путь. Сказал, что очень устали и просим не беспокоить до утра, чтобы мы могли отдохнуть. Сказал, что зарегистрируемся утром и утром же оплатим все, что с нас причитается, – я откашлялся. – Сказал, что мы совершаем свадебное путешествие. И женщина, с которой я разговаривал, кажется, поняла наше желание побыть вдвоем.

Мы подъехали к мотелю раньше, чем она нашла слова для ответа.

Через резные, окрашенные в сиреневый цвет ворота подъехали к залу обслуживания, находящемуся в центральной здании мотеля, и припарковали машину прямо под мощной, лампой, отбрасывающей такую густую тень, что мои рыжие волосы стали совершенно не видны под крышей автомобиля.

У входа в зал обслуживания стоял негр, одетый в сиреневую, отделанную голубым кантом униформу с золотыми пуговицами. Модель этой униформы и сочетание цветов скорее всего были разработаны каким–то дальтоником, надевшим к тому же очки с дымчатыми стеклами.