Хаос и Амбер - Бетанкур Джон Грегори - Страница 11
- Предыдущая
- 11/61
- Следующая
У Эйбера тоже начал заплетаться язык. Несколько раз он вдруг начинал хохотать ни с того ни с сего — казалось, сам себя смешил. Я тоже смеялся вместе с ним — просто ради того, чтобы поддержать компанию. А еще мы то и дело обменивались банальностями. Я:
— А тебе не кажется… будто бы из стен кровь льется, а?
Эйбер:
— Не так, чтобы очень?то… казалось. А тебе, чего, так кажется, да?
Я (растерянно):
— Угу. Вот только теперь… кровь уже не так хлещет… как час назад.
— Понял.
Я откинулся на спинку стула и подверг все, что меня окружало, раздумьям, преисполненным высшей мудрости, какая рождается только на почве избытка алкоголя.
— Знаешь, что нам надо? — спросил я.
— Ч?что?
— Окна, вот что.
Эйбер так заразительно расхохотался, что чуть не свалился со стула.
— И ч?что тут такого смешного, а? — возмутился я.
— О — окна. Нету… ни — и одного.
— А по — очему?
— А так… безопасней.
— Ну… А как же тогда… разобрать… когда утро, а когда… ночь, а?
— И разбираться… не надо. Тут ничего… такого не бывает.
— То есть? Не темнеет, да? — изумился я.
— Ну… не так, как… в Джунипере.
Я призадумался. Подобное казалось невероятным, но если так рассуждать, то после отъезда из Илериума вся моя жизнь потекла настолько невероятно, что дальше некуда.
— А… Уже поздно? — с трудом удержавшись от зевоты, осведомился я.
— Очень даже. — Эйбер вздохнул и поднялся. — Пошли… провожу тебя в твою комнату. Наверное, ее уже и обыскали… и прибрали там… после обыска.
Я устремил на него взгляд, полный неподдельного изумления.
— А это… разве… не моя комната?
— Эта… жалкая каморка? — Он пренебрежительно фыркнул. — Ты, ч?что же, думаешь… вот такое, значит, гостепри…имство мы тут… так сказать… оказываем… ч — членам семейства, да? Да это просто… просто первая попавшаяся… комнатушка, куда тебя… папаша определил. Этажом выше… тебя ждут… подобающие покои. Пш — шли. Увидишь.
Он встал и покачнулся. Я тоже.
Комната резко пошла по кругу, а свист ветра, который в последнее время уподобился звуку далекого прибоя, нахлынул с новой оглушительной силой. Придерживаясь за плечо Эйбера, я мог с горем пополам держаться на ногах. Пошатываясь, мы вместе вышли в коридор.
— Можешь… разместиться… в покоях Мэттьюса, — простонал Эйбер, пригнувшись под моим весом. — Ему?то они… теперь вряд ли… пригодятся.
Тут я вдруг вспомнил… А куда подевалась Реалла? Наверное, вместе с другими слугами прибирает в комнатах после обыска. Нет, я не обиделся на нее за то, что она так и не принесла мне сухую одежду. Более важные дела… Эти вечные более важные дела…
Эйбер прошагал по коридору, повернул налево, потом — еще раз налево, а потом — еще два раза налево. По идее, при таком маневре мы должны были бы вернуться туда, откуда ушли, но почему?то оказались перед широкой каменной лестницей, пролеты которой уводили и вниз, и на верхние этажи. К скобам на стенах были подвешены масляные лампы. Источаемый ими свет собирался под потолком.
Я оглянулся назад. Коридор, как мне почудилось, сужался и сворачивался в кольцо — как бы сам по себе. Я напомнил себе о том, что с углами тут полная неразбериха. Здесь не было никакой возможности мысленно отследить собственные передвижения.
— Ну, ты как? По лесенке подняться, в смысле. А?
— Так это… Если ты подсобишь… запросто!
Эйбер поддержал меня, и мы более или менее благополучно добрались до следующего этажа.
Я обратил внимание, что и тут, как и говорил Эйбер, не оказалось ни единого окна. Почему?то это обстоятельство стало меня угнетать — хотя, быть может, мне следовало радоваться тому, что я не имею возможности выглянуть наружу. Я вспомнил Карту моей сестры Фреды, на которой были изображены Владения Хаоса. Одного взгляда на этот пейзаж хватило, чтобы у меня по коже побежали мурашки. Небо, подергивавшееся, словно живое существо, звезды, носившиеся по этому небу как им заблагорассудится, гигантские камни, сновавшие по земле сами по себе, пульсирующие и растекающиеся цвета. Нет, мне определенно надо было радоваться тому, что не приходится глазеть на эти картинки из страшного сна.
И все же из?за отсутствия окон я до некоторой степени ощущал себя, как в ловушке. Все напоминало некую игру, в которой победить в принципе невозможно.
Все время, пока мы поднимались по ступеням, я крепко держался за перила. Ступеньки попытались ускользнуть у меня из?под ног, но я выждал несколько секунд, сделав вид, будто хочу отдышаться. Эйбер, который и сам был пьян и пошатывался ничуть не меньше меня, ничего не заметил.
Наконец мы добрались до лестничной площадки на следующем этаже. И снова — кровоточащие стены, и снова — скобы с лампами, свет от которых стремился к потолку. Странно: я начал привыкать ко всем этим отклонениям, как к некоей норме.
Мой брат совершил пять резких поворотов влево, но и на этот раз мы не вернулись туда, откуда пришли, а оказались в незнакомом коридоре, перед рядом высоких дверей, украшенных изящной резьбой.
— Ну, как говорится, добро пожаловать! — выпалил Эйбер и сопроводил свое восклицание широким жестом. — Комнаты у Мэттьюса… так себе, конечно. У него… со вкусом всегда было… не очень. Но в целом… ничего.
Он остановился перед первой дверью слева и громко постучал.
— Здорово! — крикнул он. — Просыпайся давай!
— Зачем тебе вздумалось… — начал я и только хотел спросить, зачем это он барабанит в дверь комнаты человека, которого нет в живых, как вдруг довольно крупная физиономия, вырезанная посередине створки двери, зашевелилась, зевнула, трижды моргнула и словно бы уставилась на Эйбера.
— Приветствую вас! — проговорила она приятным голосом. — Эта комната принадлежит лорду Мэттьюсу. Как о вас доложить?
— Просто… в гости пришел, — ответил Эйбер. — А ты меня не помнишь, что ли?
— Ба! Да это, похоже, лорд Эйбер пожаловал! — проговорила дверь. Деревянная физиономия слегка прищурилась. «Близорукий он, что ли, этот тип?» — подумал я. — А вы подросли с тех пор, как мы виделись в последний раз. Добро пожаловать, мой милый мальчик, добро пожаловать! Потолковать с вами я всегда рад, но лорд Мэттьюс очень строго распорядился ни под каким видом не впускать вас в его покои без его разрешения, а иначе — это его подлинные слова — из меня настругают зубочистки.
Вот это да! Эйбера тут не жаловали! Почему?то меня это не удивило. Похоже, все члены моего семейства друг другу мало доверяли. Тут скорее можно было дождаться пинка под зад, чем доброго слова.
— У меня плохие новости, — проговорил Эйбер серьезно, без обиды. — Мой брат Мэттьюс умер.
— Нет! Нет! — вскрикнула физиономия на двери. — Не может быть!
— Боюсь, это правда.
— Когда? Где?
— Это случилось некоторое время назад, довольно далеко отсюда.
Физиономия плаксиво сморщилась.
— Надеюсь, он не мучался?
— Нет. Смерть была быстрой.
А вот тут он соврал. Мэттьюса запытали до смерти в башне, сложенной из костей. Но поправлять Эйбера я не стал… Это лицо, вырезанное на двери, оказалось очень чувствительным, а мне сейчас вовсе не хотелось утешать плачущую навзрыд деревяшку.
Дверь вздохнула. Взгляд деревянных глаз стал отстраненным, задумчивым.
— Он был славным подопечным. Представитель шестого поколения в вашем роду, которого мне довелось охранять с тех пор, как меня тут поставили… Кстати говоря, а как обстоят дела с седьмым поколением? Не появился ли кто?нибудь, кто мог бы поселиться в этих комнатах?
— Пока нет, — ответил Эйбер. — Ну, то есть… я ничего такого не слышал.
Дверь, похоже, наконец заметила меня.
— А это кто такой? Я вправду замечаю фамильное сходство, или мне кажется?
Эйбер подтащил меня поближе к двери. Физиономия прищурилась. Я тоже пригляделся повнимательнее. Здоровенный носище, пухлые губы, высокие скулы почти карикатура на человеческое лицо. Однако взгляд у физиономии был добрый и, пожалуй, немного печальный.
- Предыдущая
- 11/61
- Следующая
