Царьград. Трилогия - Посняков Андрей - Страница 54

Детским фальцетом вторил ей Музаффар:

Лешка – а, наверное, и Сейид-Ахмет тоже – не знал, что и думать: то ли, ловко выкручиваясь, врет Настя, то ли и в самом деле готовилась сделать хану сюрприз. А мальчика-то ведь тоже знает текст… Значит, действительно – репетировали? Похоже, так.

Чистые юные голоса озаряли ночь волшебными строфами Низами. Ярко сверкали звезды и круглая медно-оранжевая луна вполне заменяла солнце.

– Ну хватит, уже поздно, – наконец поднялся на ноги великий хан. – Дослушаем и досмотрим завтра… А ты молодец, Музаффар! Никак не ожидал в тебе такого таланта!

– О великий государь! – оба – Музаффар и Настя – снова упали на колени.

Сейид-Ахмет негромко рассмеялся:

– Вставайте, вставайте, хватит кланяться. Али! С утра поедете с Музаффаром в мои табуны – пусть выберет себе любого коня, который понравится!

Хан тронул поводья, и вся свита понеслась вслед за ним по залитой лунным светом степи к видневшимся невдалеке вежам.

– О, не знаю, как и благодарить, великий хан! – запоздало закричал Музаффар.

Впрочем, его никто уже не слушал. Даже Настя – та-то поехала с ханом, ловко взобравшись на коня какого-то нукера.

– Музаффар! – Алексей быстро догнал мальчишку. – Ты, оказывается, любишь стихи?

– До этого не любил. – Музаффар обернулся. – Нашчи-Гюль научила. Она очень добрая, Нашчи-Гюль. И красивая…

Парень мечтательно прикрыл глаза и потом только опомнился:

– Ой!

– Не одному тебе нравится Нашчи-Гюль, – хохотнул Лешка. – Многим. Однако есть и те, коим ее красота отнюдь не по нраву!

– Да, я знаю! Моя гос…

– Я понял, про кого ты хотел сказать, Музаффар, – Алексей на ходу наклонился, цепляя ладонью верхушки травы – как когда-то в детстве. – А ты хорошо читал!

– Правда?!

– А твоя госпожа отнюдь не относится к разряду добрых. Молчи, молчи – я же вижу. И как она только разрешила тебе встретиться с Нашчи-Гюль?

– Она… она сама послала меня, господин! Нашчи-Гюль сказала – вы хороший человек. А я скажу так – опасайтесь моей госпожи – она зла, хитра и коварна.

– Почему ж ты ей служишь?

– Я ее раб, господин. А Нашчи-Гюль… Нашчи-Гюль в большой опасности. Гульнуз-ханум велела мне следить за ней. Думаю, что не только мне. О, она задумала злое!

Резко остановившись, Алексей взял мальчишку за плечи:

– Послушай-ка, Музаффар! Ты действительно хочешь добра Нашчи-Гюль?

– О да! – истово отозвался парнишка. – Больше всего на свете!

Лешка про себя усмехнулся: а ведь, похоже, Сейид-Ахмет вовсе не напрасно подозревал эту парочку – тут не только театром пахнет. Нет, до секса у них вряд ли дошло, так, детская влюбленность… Но и то – грех.

– Тогда ей нужно помочь! Что с ней собирается сделать Гульнуз?

– Что-то очень нехорошее… вчера я тайно приводил к ней старую Саиду, мать Хакима-Безумца… Я… я догадываюсь, что задумала Гульнуз-ханум, но не знаю, что делать? Как ей помочь?

Музаффар шмыгнул носом и тяжко вздохнул.

– Давай, подумаем над этим вместе, – оглянувшись, негромко предложил Алексей, увидев, какой радостью и надеждой вспыхнули вдруг карие глаза мальчишки!

Это было заметно даже при свете луны. Видать, юный раб и в самом деле испытывал к Нашчи-Гюль какое-то светлое чувство. Тем лучше…

– Присядем… – Лешка уселся в траву, под кустами, почувствовав, как притулился рядышком Музаффар. – Ну, рассказывай все, что знаешь, парень! И – в самых мельчайших подробностях.

Хаким-Безумец был местным сумасшедшим, так сказать, повернутым на самой гнусной похоти. Чрезвычайно сильный, он все дни напролет проводил, сидя на крепкой цепи, слушался только свою мать, старуху Саиду, и использовался на самых тяжелых работах. Вот этого Хакима Гульнуз-ханум и собиралась использовать для засады.

– Жестоко, но глупо, – тут же прокомментировал Алексей. – Да, Нашчи-Гюль придется несладко, но выглядеть она будет, как случайно пострадавшая сторона. Боюсь, симпатии великого хана к ней лишь только усилятся – и это не может не понимать Гульнуз, она ведь далеко не дура. Давай-ка подробности, дружище Музаффар! Где и когда планируется нападение безумца?

– Даже не знаю… Ой, хозяйка ж велела мне узнать, где именно купается по утрам Нашчи-Гюль!

– Ого! Она даже купается! – удивился Лешка.

– Государь разрешил ей.

– И не боится, что убежит?

– Куда? – Музаффар с горечью покачал головой. – Кругом степь, народу полно всякого, к тому же ногайцы рядом. Без защиты великого хана Нашчи-Гюль любой встречный обидит – и она это знает.

– Ну, вообще – да, – старший тавуллярий согласился со словами невольника. – Так ты узнал, где Нашчи-Гюль купается?

– Да… – парень поник головою. – И уже поведал хозяйке. Она ведь не только одного меня посылала…

– Ясно!

Алексей пока мог лишь предположить, надеяться на то, что Гульнуз-ханум не приведет в действие свой коварный план вот уже сегодняшним утром. Нет, не должна бы, да и Музаффар свидетельствовал о том же. Не все еще было готово у ханши, не все.

Дождавшись рассвета, старший тавуллярий попросил Музаффара показать ему место купальни – и мальчишка отвел его к песчаному пляжу близ ивовых зарослей. Прозрачная вода, светло-желтый мелкий песочек, кувшинки в расположенном чуть ниже по течению омутке. Красота, тишина, спокойствие!

А вот там, в кустах, можно спрятать Хакима-Безумца. А потом спустить с цепи: фас!

И куда денется жертва? А вот туда – во-он по той тропке, тут один путь… Ха! Почти прямо к причалу. Голой!

Со стороны причала вдруг послышались голоса, потянуло дымком. Караванщики-персы! Еще не ушли – Карвадж ждет, когда Сейид-Ахмет купит у него все барки на доски. Пока торгуются – а на востоке это дело небыстрое. Интересно, с чего бы это караванщики так далеко отошли? Или кто-то присоветовал им это место? А ведь неплохо придумано, надо отдать должное Гульнуз – вот уж, действительно, не дура! Нашчи-Гюль спускается к реке, раздевается, накупавшись, вылезает на берег – в этот момент выпускается Хаким-Безумец, по воде Насте не убежать – мелко, да и некогда – один путь, по тропинке к причалу – а там караванщики, а она – голая… Между тем Хаким убирается обратно – какой-такой безумец? Нет никакого безумца и не было! А чего Нашчи-Гюль голышом к караванщикам побежала? Так ведь, известно, чего – все они такие, танцовщицы! Ах, какой позор для великого хана!

И тут было бы очень хорошо, вполне в тему, если бы как раз в этот момент где-нибудь появился б… ну, если и не сам государь, то кто-нибудь из его приближенных. Вот конфуз-то! Еще какой! Бедная, бедная Настя.

Рассуждая таким образом, старший тавуллярий подошел к караванщикам:

– Салам!

– Салам, – недружелюбно сверкнули глазами косматые гребцы-корабельщики, больше похожие на абреков.

Жарко горел костер. Двое голых матросов ловили в омуте рыбу.

– Что, они каждый день тут ловят?

Не дождавшись вразумительного ответа, Лешка плюнул и направился к лагерю плотников. Так уж вышло, что Прохор Богунец заметил его еще издали и, что-то бросив своим, тут же зашагал навстречу.

Алые хлопья заката уже стекали в воду золотисто-багряными каплями, красное утреннее небо сменялось сверкающей лазурью жаркого летнего дня. Ожидавшие разбора барки маячили у причала огромными черными тушами, чуть ниже по реке, в камышах, клубился густой туман.

Едва поздоровавшись, Прохор сразу стал жаловаться на своих артельных – дался им, мол, этот Сарай! Ну, чего там делать-то? Заработки большие? Что-то не больно-то верится. На Русь, на Русь надо идти – уж там-то дело верное.

– Это Мехметка-лодочник их смутил. Он, прощелыга! Не знаю теперь, как и быть? – Прохор с горечью развел руками. – А ведь такая артель сложилась! Жаль, если уйдут.

– А ты сам-то с ними в Сарай не собираешься?