Родина крылья дала - Коваленок Владимир Васильевич - Страница 22

«…Работают все радиостанции Советского Союза. Передаем сообщение ТАСС…»

Аркадий Полоник вскрикнул — это я так сильно сжал его локоть и закричал, опережая Левитана:

— Полетели! Понимаешь, полетели!

Ребята на меня шикнули — не мешай.

«…Пилотом-космонавтом космического спутника «Восток» является гражданин Союза Советских Социалистических Республик летчик майор Гагарин Юрий Алексеевич…»

Бросились обниматься. Кричали «ура!». Пассажиры смотрели на нас с удивлением, возможно, думая, что мы имеем к этому какое-то отношение.

Да, имеем! Сколько же можно было раздумывать — кто полетит: врач или летчик? Вот он, долгожданный момент: в космосе — летчик! Левитан повторял сообщение ТАСС, я же в мыслях снова стоял на дворе Зачистской школы и смотрел на первый спутник…

Все события моей жизни выстроились в одну цепь, приобрели смысл и значимость. Да, у каждого из нас в космос — свой особый путь. Но немногие мечтали о нем в детстве. Что же было во мне? Мечтательность или неуемная фантазия? Стремление в неизвестность или романтика полетов, сначала на самолете, а потом, как я думал, на спутниках?

Колеса поезда теперь выстукивали только одно: я буду летать, я буду летать…

Дома бабушка после обычной суеты неожиданно спросила:

— Володя, а ты не знаешь Гагарина? Может, ты с ним знаком или собираешься познакомиться?

Какой пророческий вопрос! В будущем мне предстояла встреча с Юрием Алексеевичем. Это случится 10 мая 1965 года в Москве во дворе поликлиники ВВС, куда я приеду вместе с другими будущими космонавтами на медицинский отбор…

И еще вспомнилось… Но уже из тех лет, когда я работал с майором Кудряковым.

Я уже писал, что каждый раз, когда уходил в космос или возвращался на землю космический аппарат, из эскадрильи выделяли два или три экипажа на поисково-спасательные работы. О них мало говорили, экипажи к заданию на полет готовились отдельно. Наш экипаж почему-то не привлекался. Тот факт, что своей работой я уже приблизился к космическим делам, обнадеживал, но с чего начать осуществление своих планов, пока не представлял себе. Думалось, что после посадки космического корабля там собираются Главный конструктор, космонавты, ученые. Терпеливо ждал, когда же наш экипаж получит поисковое задание. Строил планы, как подойду к космонавтам, даже Главному конструктору, и расскажу все, что ношу в душе с момента полета первого спутника… Но время летело, и надо было что-то предпринимать. Возвращаясь с ночных полетов, я как-то спросил своего командира:

— Вадим Николаевич, почему наш экипаж не летает на поиск космических объектов?

Командир посмотрел на меня внимательно, остановился.

— Хочешь посмотреть космический аппарат?

— Не только посмотреть, товарищ командир, — выдохнул я грустно. И рассказал ему все.

Он внимательно выслушал меня, посерьезнел.

— Знаешь, Володя, думаю, что скоро полетим.

Я уже рассказал об одном из последних своих полетов с «космическим» грузом, который едва не закончился трагически. Но и первый такой полет тоже запал в память. Я не спрашивал командира, просился он на задание или нет, но в один из летних дней 1964 года наш экипаж взял курс на космодром. Система поиска в то время была сложной. По трассе посадки выстраивались поисковые самолеты. Наши АН-12 занимали верхний эшелон, ниже, на втором ярусе, барражировали ИЛ-14, а на земле, недалеко от расчетного района приземления, ожидали вертолеты. С самолетов радиотехническими средствами определялись координаты посадки, потом туда направлялись вертолеты эвакуации. Они доставляли космический аппарат на ближайший аэродром, там он загружался в транспортный самолет и доставлялся на завод-изготовитель для изучения и обработки результатов исследований.

Поплыли под крылом казахстанские просторы. Где-то здесь это священное место — космодром, на бетон которого хочется ступить, представить, как шли к своим космическим кораблям Гагарин, Титов, Николаев, другие космонавты.

Прилетели. На заруливании ищу глазами космические комплексы, стоящие в готовности к старту ракеты. Но ничего не нахожу. Руководитель поиска ставил задачу, распределял экипажи по зонам. Нашему экипажу предстояло работать в зоне № 1, там, где находился расчетный район.

После подготовки к полету я спросил майора Кудрякова:

— А где же космодром? Здесь же нет ни одной ракеты. Может, мы не туда сели?

Вадим Николаевич засмеялся. Потом подошел к руководителю поиска и что-то стал говорить ему. Во время разговора руководитель поисковых работ несколько раз поглядывал в мою сторону. Потом подозвал:

— Пойдем, лейтенант, я сейчас все объясню.

Мы поднялись на вышку командного пункта. Перед глазами предстала бескрайняя степь, как на ладони перед нами лежали аэродром, взлетная полоса. А вдали виднелись какие-то постройки, высокие металлические мачты, вышки. Это и было то историческое место, откуда был запущен первый спутник и стартовал Юрий Алексеевич Гагарин. Все просто, обычно. Но, несмотря на разочарование, сердце все же билось радостно. Мне довелось побывать на месте, где прошли к своим историческим стартам советские космонавты.

В зоне заняли эшелон, и я стал осматривать воздушное пространство. Где-то здесь должен появиться парашют. И я его увидел. Увидел неожиданно: глянул, а он висит. Огромный оранжево-белый купол, а под ним маленькая точка — спускаемый аппарат. Это был «Космос-33». Доложили на командный пункт, что наблюдаем объект. Стали ждать приземления. Эстафету сопровождения подхватили ИЛ-14, потом вертолеты. Мы вернулись на аэродром — ожидать доставки. После погрузки спутника в самолет я долго не отходил от него. Металлические детали совсем недавно еще были сильно нагреты. А сейчас рука ощущала только тепло. Осмотрел парашют, он был весь в дырках. Подумал, что порвался от воздушного потока при раскрытии. И только потом, изучая космическую технику, я узнал, что делается это специально, для уменьшения динамического удара при раскрытии парашюта.

Вадим Николаевич Кудряков стоял рядом и тоже разглядывал спутник. Специалисты извлекали приборы, что-то записывали. Меня удивила эта будничность.

Нет космонавтов, нет Главного, а это значит, что еще долго я буду носить в себе заветную мечту, думать, вздыхать по ночам.

Возвращаясь домой, продолжал думать об увиденном в небе спутнике. Как он красиво смотрелся! Голубое южное небо и оранжево-белый купол парашюта. Через несколько лет на экранах телевизоров эта картина станет привычной. Но летом 1964 года она произвела на меня сильнейшее впечатление.

По возвращении майор Кудряков был вызван к командиру полка, а я зашел в комитет комсомола. Там как раз был начальник политотдела дивизии полковник Петраков Иван Карпович. Я знал, что он земляк, родом из Минска. Иван Карпович заговорил со мной на белорусском языке. Поинтересовался полетами — куда, зачем летаю? Узнав, что недавно был на поиске, что садился на аэродроме космодрома, неожиданно спросил:

— Какие у тебя планы на будущее, земляк?

Ответил, что мечтаю начать с левого сиденья и стать командиром корабля, учиться дальше, готовиться в Военно-воздушную академию. Это была стандартная мечта каждого лейтенанта — правого пилота.

— А если тебе будет предложено несколько изменить свой жизненный путь? — задумчиво начал Иван Карлович. — Отзывы командования о тебе хорошие. Есть устремленность, организаторские способности…

Все это было приятно слышать, но куда клонит начальник политотдела, я не понимал.

— Дело серьезное. Весной следующего года может поступить предложение попробовать свои силы на технике, которая летает выше, значительно выше.

— В испытатели?— это как-то не входило в мои планы.

— Да, эта работа будет испытательная, но совершенно новая, в новой области.

О чем это он? Неужели?!

— Товарищ полковник…— с трудом произнес я внезапно пересохшими губами.— Товарищ полковник, вы не о космической работе говорите?