Десять лет спустя - Сегаль Валерий - Страница 28
- Предыдущая
- 28/39
- Следующая
— Разумеется и я во многом не согласен с политикой правительства, но это еще не значит, что нужно выступать против самих основ нашей государственности или оправдывать бастующих дармоедов.
— А позвольте поинтересоваться, г-н Кирхнер, — с подчеркнутой вежливостью произнес Ульянов, — с чем именно вы не согласны?
— Например с тем, что государь император слишком благоволит к евреям, — с победной улыбкой изрек фабрикант.
Отто Кирхнер имел все основания быть довольным собой. Уж теперь-то они с г-ном Бздилевичем найдут общий язык. В конце концов, г-н Бздилевич — весьма симпатичный молодой человек. Пусть в чем-то их взгляды и расходятся, в главном они сойдутся.
Что же касается Ульянова, то он уже не раз слышал подобные разговоры и прекрасно знал, что за этим последует.
— Многие ошибочно полагают, — продолжал Кирхнер, — что эта политика исходит не от государя императора, что она в значительной степени результат влияния крупной буржуазии…
— А чем, собственно, вы недовольны? — спросил Ульянов.
— Ну… как? — Кирхнер недоуменно развел руками и подозрительно посмотрел на своего собеседника.
— Что именно вам не нравится? — повторил свой вопрос Ульянов.
— Прежде всего — процентная политика! — с лихорадочным возбуждением начал Кирхнер. Видно было, что он оседлал своего любимого конька. — Эта политика наносит непоправимый ущерб российской промышленности.
— Каким образом? — осведомился Ульянов.
— Сегодня наши университеты обязаны принимать определенный процент этих выпускников хедеров из самых темных и отсталых окраин. Прежде ряды отечественных инженеров пополнялись за счет наиболее одаренных представителей русской молодежи, а теперь в эти ряды проникают совершенно никчемные люди, способные лишь на воровство. А там, глядишь, завтра меня вынудят нанять к себе в качестве управляющего такого вот пейсатого «специалиста»…
— А известно ли вам, г-н Кирхнер, — спросил Ульянов, одновременно медленно приподнимаясь со стула, — что передовая европейская мысль осуждает антисемитизм, равно как и другие расовые и национальные предрассудки?
— Да помилуйте, г-н Бздилевич, я вовсе не антисемит! Я стою за справедливость и переживаю за российскую экономику. Ведь за державу обидно!..
Внезапно Ульянов выбросил вперед правую руку, схватил фабриканта за волосы и ткнул его мордой в миску с горячей и жирной подливкой. Александра и появившаяся в гостиной Анжелика с интересом следили за развитием событий. Взвыв от боли и ярости, Кирхнер вскочил и начал кружиться по комнате, беспорядочно размахивая жирными конечностями. В эту минуту он был похож на каратиста, только кружился слишком неуклюже, да в движениях рук и ног не чувствовалось никакой системы. Ярость Ульянова уже улеглась. Скорее в целях самозащиты он сделал короткий шаг вперед и небрежно, почти не целясь, ударил Кирхнера ногой по яйцам…
Ежедневно, в два часа пополудни, генерал Барсукевич имел обыкновение пить чай. По воскресеньям он занимался этим в кругу семьи, в собственной гостиной, а по будним дням — в своем служебном кабинете. Подавать генералу чай, а заодно и свежий выпуск «Нового времени», входило в обязанности дежурного по отделению.
Если за стаканом портвейна Адольф Арнольдович должен был казаться читателю человеком, в целом, приятным, то в минуты чаепития он бывал отвратительно режимен. И этот крепкий ароматный чай, и свежие сушки с маком, и вишневый пирог, и хрустальная вазочка с малиновым вареньем, и даже дорогой серебряный подстаканник — все было чинно, благопристойно и гнилостно благородно. Излишне добавлять, что и чтение этой желтой газетки взамен серьезных антирежимных размышлений отнюдь не украшало генерала.
Адольф Арнольдович расколол в кулаке сушку, отлил себе в блюдечко чайку и углубился в газету. Как царский генерал, он прекрасно знал цену газетным передовицам и политическим обзорам «Нового времени»; да и опыт старого следователя призывал его начинать просмотр газеты с раздела «Происшествия».
В тот день происшествий было не так уж много, и внимание Барсукевича сразу же привлекла следующая заметка.
ДЕБОШИР ЗАПЛАТИЛ ШТРАФ…
Как уже сообщалось, Министерство путей сообщения усиливает борьбу с хулиганством на железной дороге. Прошлой ночью в поезде, следовавшем по маршруту С.-Петербург — Ладожское озеро, органами железнодорожной полиции был задержан правонарушитель, не имевший при себе никаких документов, но представившийся полковником Бздилевичем.
Нарушитель распивал в тамбуре спиртные напитки, нецензурно выражался, грубо обращался с государственным контролером. Задержанный был освобожден после того как уплатил штраф прямо на месте происшествия.
— Гм, интересно, — пробормотал Адольф Арнольдович.
Интерес, впрочем, был собачий. Барсукевич небезосновательно считал все опасения императора сущим идиотизмом. Ну в самом деле: если даже существует самозванец, претендующий на российский престол, зачем ему величать себя полковником Бздилевичем? Разве что он такой же болван, как и ныне здравствующий император. И кто же он в таком случае? Владимир Ульянов? Но Ульянов во всяком случае не болван. Это Барсукевич знал точно. Вместе с тем, эта заметка почти неопровержимо доказывала, что кто-то выдает себя за полковника Бздилевича.
Кто же и зачем?
Адольф Арнольдович был так ошарашен, что вместо чая ему захотелось портвейна. Он подавил искушение и продолжал размышлять. Император приказывал ему предупредить всех жандармов о возможном появлении полковника Бздилевича. Барсукевич ослушался этого приказа, так как считал его нелепым и бессмысленным. Теперь это представлялось ему в ином свете. Если эта заметка попадет на глаза императору, тот сразу же поймет, что генерал проигнорировал его приказ. Было от чего забеспокоиться.
Генерал забыл про чай и даже про портвейн. Он сидел за столом, подперев обеими руками голову, и сосредоточенно размышлял.
Вдруг он поднял голову, как человек на что-то решившийся, взглянул на огромные стенные часы, только что пробившие половину третьего, и дважды дернул колокольчик.
- Предыдущая
- 28/39
- Следующая
