Монмартрская сирота - Буссенар Луи Анри - Страница 28
- Предыдущая
- 28/65
- Следующая
К счастью, полковник, не желая того, вывел его из неловкого положения.
Он ворочался, тщетно стараясь подняться на ноги, и обратил на себя внимание молодой женщины, которая залилась при виде его бесплодных усилий звонким раскатистым смехом.
— Бедный полковник! — воскликнула она насмешливо. — Однако вы недурно его отшлифовали, мистер Стальное Тело.
— Что это за птица? Он у вас в услужении?
— Он приходится мне чем-то вроде отца, — ответила она, продолжая смеяться.
— Вот как?.. Меня это удивляет! Этот господин — ваш отец?!
— И я этому удивляюсь. И все удивляются… Помогите ему, пожалуйста, принять вертикальное положение!
— С удовольствием!
Он схватил его под мышки и мигом поставил на ноги, как какую-нибудь деревяшку.
— Ну же, полковник Сайрус; побольше энергии, право! — приговаривал он шутливо. — Старый ветеран наших великих войн не должен поднимать столько шуму из-за пустяков. Бодрее! Бодрее!
— Он — ветеран? — улыбнулась молодая женщина. — Да он никогда в своей жизни не воевал!
— Но ведь он называет себя полковником!
— Это здесь в большой моде. Он имеет, впрочем, полное право на такое звание, унаследовав его от брата. У его брата и, следовательно, у моего дяди, были огромные усы и вообще вид старого вояки; его прозвали благодаря этому генералом. С тех пор мой батюшка стал величать себя полковником. Он еще очень скромен, как видите!
Полковник, очевидно привыкший быть мишенью для ее насмешек, даже не думал протестовать и, ни слова не говоря, удалился, бросив на Стальное Тело угрожающий взгляд.
Теперь ковбой почти совсем овладел собой и решил всеми силами бороться против чар молодой женщины, которые приводили его в страстный трепет и до боли ускоряли биение его сердца.
— Это вы мне писали, сударыня? — начал он глухим голосом, сдерживая волнение и стараясь попасть в деловой тон.
— Да, я вам писала.
— Вы мне обещали сообщить кой-какие сведения о…
— Оставим это теперь! Всему свое время: не правда ли? Вы теперь мой пленник — и вы мне позволите, конечно, располагать вами по моему усмотрению?
Он слегка поклонился в знак согласия.
— Вы все-таки сдержите обещание относительно колонистов ранчо Монмартр? — упорствовал он.
— Конечно, будьте спокойны.
Комната, где они вели беседу, внезапно осветилась снопом электрического света, рассеявшего уже начинавшие сгущаться сумерки.
— Ах да! Из-за вашей оригинальной манеры извещать о своем прибытии я совершенно забыла о своих гостях и об обеде, который я даю в вашу честь. У меня сегодня розовый обед!
«Розовый обед! — спрашивал себя с недоумением Стальное Тело, — что бы это значило?»
Америка, как известно, страна эксцентричная.
Чем выходка экстравагантнее, чем безумнее и безвкуснее, тем больше у нее шансов произвести фурор.
Только поэтому, вероятно, так и вошли в моду цветные обеды.
Эта фантазия из области гастрономии состояла в том, что на таком обеде все, начиная с посуды и кончая костюмами дам, должно было быть одного и того же цвета.
Вряд ли, конечно, бал становится великолепнее, но зато наверняка эксцентричнее.
— Мои гости скоро прибудут; я должна их принять. Идемте за мной, мой дорогой пленник!
Стальное Тело послушно следовал за ней, не слишком восхищаясь роскошной, фантастической обстановкой, совершенно чуждой среде, в которой он сам жил.
Ковбой чувствовал себя превосходно.
Глядя на его живописный костюм и непринужденную походку, можно было принять его за какого-нибудь знатного принца, решившего переодеться ковбоем и оказать своим присутствием на балу честь коммерсантам.
Мало-помалу стали съезжаться гости.
Лакей, весь в галунах, торжественно провозглашал имена и титулы прибывших.
Почти все мужчины были высокого роста, худые и костлявые, с лицами, на которых лежал отпечаток распространенных среди янки желудочных болезней.
Дамы, разодетые в розовые цвета всевозможных оттенков, были, напротив, очень хороши, стройны и элегантны и держались обычно по отношению к мужчинам несколько свысока.
Молодая хозяйка представляла своего гостя прибывающим гостям, забавляясь их изумлением при виде попавшего в ее роскошный салон ковбоя.
— Мистер Стальное Тело, Король Прерий, — рекомендовала она его.
Стальное Тело, обмениваясь рукопожатиями, отвечал на них с такой силой, что менее крепкое плечо могло бы вывихнуться, и, казалось, был очень доволен этой процедурой.
Мужчины с завистью смотрели на его мужественную красивую фигуру и досадовали на внимание, которым окружала его хозяйка, а женщины и девушки расточали ему улыбки и, не стесняясь, любовались им.
Гости, казалось, уже собрались, когда лакей вошел в гостиную и объявил:
— Дон Фернандо Дуранго-и-Монтемагор-и-Лас-Эскальдас!
Вошел молодой человек в черном фраке. На перекинутой через плечо повязке из тонкого черного шелка покоилась раненая левая рука.
Стальное Тело тотчас же узнал в нем того всадника, который пытался накинуть лассо на Элизу во время осады таверны Джошуа.
— Все гости давно уже в сборе, дон Фернандо! Одного вас пришлось ждать.
— Простите, дорогая Диана, — пробормотал он, смущенный подобным приемом.
«Диана, — подумал Стальное Тело, — какое прелестное имя у этой женщины!»
Иронически улыбаясь, молодая женщина представила их друг другу:
— Дон Фернандо Дуранго… Мистер Стальное Тело…
Ковбой, решивший отложить старые счеты, собирался обменяться рукопожатиями, но дон Фернандо, сжав губы, удостоил его лишь высокомерным полупоклоном.
В ответ Стальное Тело, смерив его взглядом с ног до головы и спрятав руки в карманы, пренебрежительно кивнул головой.
Мексиканец — только у мексиканца может быть столько имен — слегка побледнел, чувствуя на себе взоры присутствующих, но старался не подавать вида, что заметил оскорбление, хотя подрагивание губ и сверкание глаз выдавали его.
Он подошел к молодой хозяйке и предложил ей руку, чтобы проводить в столовую.
Но тут подошел Стальное Тело.
— Мне кажется, сударыня, — произнес он, кланяясь с ловкостью и непринужденностью светского джентльмена, — мне кажется, что вы изволили оказать мне честь быть сегодня вашим кавалером?
— Вы опоздали, мой дорогой Фернандо, — сказала она мексиканцу с издевкой. — Я нахожусь в распоряжении мистера Стальное Тело.
И быстрым движением она оперлась на руку ковбоя как раз в тот момент, когда метрдотель, широко распахнув дверь, произнес обычную фразу:
— Кушать подано!
Все направились в столовую.
Роскошь и оригинальность ее обстановки вызвала возгласы изумления даже у американцев, которых трудно чем-нибудь поразить.
В комнате господствовал розовый цвет.
Это была симфония розовых тонов.
Розовые скатерти, розовые салфетки, розовая посуда, поставленные только лишь для украшения розовые свечи, так как столовая освещалась электрическими лампочками, сделанными в виде роз. Ковры, живопись, потолок, эмалированные приборы, стаканы, графины — все было розового цвета или покрыто розами. Даже сосуды, в которых замораживалось розовое шампанское!
Прекрасная Диана заняла место между Стальным Телом, который сидел по правую руку, и доном Фернандо — по левую.
Со всех сторон раздавались похвалы оригинальному и утонченному вкусу хозяйки; только Стальное Тело не сказал ни слова о празднике.
Это немало удивляло молодую женщину, и она, наконец, спросила:
— Ну что, мистер Стальное Тело, что вы скажете о моем обеде?
Он оторвался от розового ракового супа, над которым добросовестно трудился, и, не задумываясь, ответил:
— Что сказать? У вас богатая фантазия, если придумали такую штуку!
Подобная оценка, данная кем-либо другим, а не Стальным Телом, искренность которого ей очень нравилась, произвела бы на нее весьма неприятное впечатление.
«Дикарь прав! — подумала она. — Это, пожалуй, и в самом деле „штука“, при виде которой парижанка лишь пожала бы плечами».
- Предыдущая
- 28/65
- Следующая
