Долгое прощание (сборник) - Кристи Агата - Страница 22

• Предыдущая
• 22/110
• Следующая

— Что здесь происходит? — пробурчал он.— Кто вы?

— Моя фамилия Марлоу. Я ищу доктора Веррингера. А парень, которого вы назвали Эрлом, захотел со мной немного поиграть. Мне кажется, он слишком горяч.

— Я доктор Веррингер,— объявил он с достоинством, затем обратился к юноше: — Иди домой, Эрл!

Эрл медленно поднялся на ноги и бросил на доктора задумчивый взгляд своих дымчатых глаз. Затем поднялся по ступенькам и открыл завешенную сеткой дверь. Туча мух зажужжала и снова села на сетку, когда он закрыл дверь.

— Марлоу? — Доктор снова обратил внимание на меня,—Что я могу для вас сделать, мистер Марлоу?

— Эрл сказал, что вы здесь уже не работаете.

— Правильно. Я жду окончания некоторых юридических формальностей, а потом уеду. Мы с Эрлом здесь одни.

— Вы разочаровали меня,— сказал я и сделал грустное лицо.— Я думал, у вас находится некий мистер Эд.

Доктор поднял брови, которыми мог бы заинтересоваться фабрикант щеток.

— Эд? Может быть, я знал кого-то с такой фамилией— она довольно распространена,— но почему он должен находиться у меня?

— Для прохождения курса лечения.

Доктор нахмурился.

— Я врач, мистер Марлоу, но лечением больше не занимаюсь. Какой курс лечения вы имели в виду?

— Он алкоголик. Время от времени напивается и пропадает. Иногда сам возвращается домой, иногда его привозят, а иногда приходится искать.

Я вынул свою служебную карточку и протянул Веррингеру. Тот прочитал ее, не очень обрадовавшись.

— Что случилось с Эрлом?—спросил я,—Воображает себя Аланом Леддом или что-то в этом роде?

Его брови снова пришли в движение. Они очаровали меня. Часть их завивалась, образуя локоны сантиметров трех длиной. Доктор пожал массивными плечами.

— Эрл совершенно безобиден, мистер Марлоу. Часто он проводит время в мечтах. Живет в, можно сказать, сказочном мире.

— И это говорите вы, доктор? Мне он показался довольно буйным,

— Ну-ну, мистер Марлоу! Не преувеличивайте. У Эр-ла слабость к экзотической одежде. В этом отношении он как ребенок.

— Стало быть, вы считаете его чокнутым,— сказал я.— Значит, у вас здесь, так сказать, лечебница, не так ли? Или была раньше?

— Вовсе нет. Когда я практиковал, здесь была артистическая колония. Я заботился о еде, жилье, спорте и развлечениях, но прежде всего обеспечивал изоляцию людей искусства от мира. И все это за умеренную плату. Художники и артисты, как вы, наверно, знаете, люди небогатые. К художникам я отношу и писателей, и музыкантов, и режиссеров, и т. п. Это была благодарная для меня работа.

— Знаю,— сказал я.— Это есть в вашем досье. Так же как и самоубийство, которое произошло у вас несколько лет назад. Морфий, не так ли?

— Что это за досье? — строго спросил Веррингер.

— У нас имеются сведения о всех врачах «с решетками на окнах», как мы их называем, доктор. Из их домов нельзя убежать, если начнется приступ. Для немного чокнутых, алкоголиков, наркоманов и больных легкими формами душевных болезней.

— Такие учреждения должны быть государственными! — горячо сказал доктор.

— Конечно. Теоретически, во всяком случае. Иногда это, так сказать, забывается.

Он выпрямился. Этот человек держался с достоинством.

— Достойно сожаления, мистер Марлоу. Мне неизвестно, почему мое имя фигурирует в таких бумагах. Я вынужден просить вас удалиться.

— Давайте вернемся к Эду! Может быть, он все-таки здесь?

— Здесь никого нет, кроме меня и Эрла, Теперь извините меня...

— Я бы хотел это проверить.

Иногда люди в гневе могут проболтаться, но не доктор Веррингер. Он сохранял достоинство. Я смотрел на дом, из него доносились танцевальная музыка и слабое постукивание.

— Держу пари, что парнишка там танцует,— сказал я.— Это танго. Держу пари, что он танцует один. Вот мальчишка!

— Не желаете ли теперь удалиться, мистер Марлоу?

Или придется позвать Эрла, чтобы он помог мне выдворить вас с моей усадьбы?

— Ни в коем случае, сейчас я сам уеду. Не сердитесь, доктор! Было всего три фамилии, начинающиеся на В, а вы казались самой подходящей особой. Наш единственный отправной пункт — это упоминание о «докторе В», записанное на бумаге перед исчезновением мистера Эда. «Доктор В».

— Но таких врачей, наверно, много,— тихо проговорил Веррингер.

— Конечно. Но в наших бумагах о врачах «с решетками на окнах» их совсем не так много. Большое спасибо, доктор. Эрл немножко сбил меня с толку. Но теперь Я разобрался.

Я подошел к машине и сел за руль. Когда я закрывал дверцу, доктор стоял возле меня с приветливым выражением лида.

— Нам незачем ссориться, мистер Марлоу. Я понимаю, что вы должны быть настойчивы,— такая уж у вас профессия. Чем Эрл сбил вас с толку?

— У него, очевидно, не все дома. Там, где находятся такие люди, могут быть и другие. У парня депрессивноманиакальное состояние, не так ли? Недавно он начал Дурить.

Веррингер молча выслушал меня, он был серьезен и вежлив.

— У меня находилось много интересных и одаренных людей, мистер Марлоу. Не все они были так уравновешенны, как, скажем, вы. Талантливые люди часто невротики. Но я не имел оборудования для содержания душевнобольных или алкоголиков и поэтому не мог заниматься работой такого рода, даже если бы хотел. У меня не было персонала, кроме Эрла, а он не пригоден к такой работе.

— А что он собой представляет, доктор? Если отбросить его глупые танцы и одежду.

Веррингер прислонился к дверце и ответил тихо и доверительно:

— Родители Эрла были моими хорошими друзьями, мистер Марлоу, Их уже нет в живых, а о юноше должен кто-то заботиться. Эрлу нужна тихая жизнь, вдали от шума и искушений города. Он психически неустойчивый, но в основе безобидный. Я без труда с ним справляюсь, как вы видели.

— У вас много мужества,— заметил я,

Он вздохнул. Брови у него двигались, как щупальца осторожного насекомого.

— Это была жертва, и довольно тяжелая,— сказал он.— Я думал, что Эрл будет помогать мне в работе. Он прекрасно играет в теннис, мастерски плавает и ныряет и может танцевать целую ночь. Почти всегда он дружелюбен, но время от времени у него бывают приступы.

Доктор сделал движение своей широкой рукой, словно прогонял подальше печальные воспоминания.

— В конце концов передо мной встал выбор — либо избавиться от Эрла, либо покинуть этот дом.

Он развел руки ладонями вверх, повернул и опустил их. Глаза его увлажнились от выступивших слез.

— Я продал эту тихую долину и дом,— сказал он.— Здесь будут тротуары, фонарные столбы, дети на самокатах и ревущее радио. Будет даже...— Его грудь колыхнулась от вздоха.—...телевидение. Надеюсь, что здесь сохранят деревья, но боюсь за них. Зато здесь вырастут телевизионные антенны. Но мы с Эрлом, надеюсь, будем далеко отсюда.

— До свидания, доктор. Мое сердце болит за вас.

Он протянул мне руку. Она была влажная, но твердая.

— Благодарю вас за сочувствие и понимание, мистер Марлоу. Сожалею, что не могу помочь вам в поисках мистера Слэда.

— Эда,— поправил я.

— Извините, конечно, Эда. До свидания и желаю успеха!

Я поехал обратно по галечной дороге. У меня было унылое настроение, но отнюдь не от сочувствия к доктору Веррингеру.

У доктора Лестера Вуканича была маленькая, убого обставленная приемная, в которой сидела дюжина пациентов. Это были по виду. совершенно разные и ничем не примечательные люди, которые в этой приемной не очень-то хорошо себя чувствовали. Однако хорошо владеющего собой наркомана не отличишь от вегетарианца бухгалтера. Мне пришлось дожидаться три четверти часа. Пациенты проходили через две двери. Энергичный врач «ухо-горло-нос» может одновременно принимать до четырех больных, если располагает достаточным числом кабинетов.

Наконец, я вошел к нему. Я сел возле его стола в кресло, обтянутое коричневой кожей и покрытое белым полотенцем. Рядом на этажерке лежали инструменты, на столе стоял стерилизатор. Доктор в белом халате, с надетым на лоб зеркалом бодрыми шагами подошел ко мне и сел на табуретку.

• Предыдущая
• 22/110
• Следующая