Кровавый завет - Макклеллан Брайан - Страница 28

Тамас осмотрел улицу, оценивая масштабы бедствия. Некоторые районы города должны были пострадать сильнее, другие – меньше. Он даже не пытался представить себе, что сейчас творилось в гавани.

– Кажется, Вороненая башня покосилась, сэр, – сказал Олем.

Тамас обернулся на запад. Башня, возвышавшаяся над другими зданиями, и в самом деле немного накренилась. Но, по крайней мере, не упала.

– Олем!

– Да, сэр.

– Отправь посыльных во все районы города. Я хочу получить точную оценку разрушений. Хочу знать, уцелели ли баррикады. Если где-нибудь появилась брешь, мы должны воспользоваться случаем и атаковать.

– Прямо сейчас?

– Немедленно. Генерал Вестевен наверняка нарастит и укрепит баррикады за счет обломков. Мы тоже должны извлечь выгоду из ситуации.

– Вы уверены, что с вами все в порядке, сэр?

– Абсолютно уверен. Ступай.

Олем поспешил выполнять приказ. Тамас дождался, когда тот скроется из виду, затем оперся спиной о стену и медленно сполз на землю. Пульсирующая боль в голове не утихала. Он посмотрел в сторону баррикады. Там суетились какие-то люди, выбегали из-за укрытия, поднимали кирпичи и обломки каменной кладки и перебрасывали их ближе к позиции.

– Ризе! – позвал Тамас.

Бригадир наемников пробрался к нему через груды камней.

– Наши пушки могут стрелять?

– У них погнуты оси и сломаны колеса. Придется вызывать кузнецов, чтобы починить их.

– Прикажите своим людям выдвинуться вперед на дистанцию прицельной стрельбы. – Тамас указал на баррикады. – Не позволяйте Вестевену укрепиться.

Ризе отсалютовал и направился к своим солдатам, на ходу выкрикивая распоряжения. Тамас вернулся в комнату, поднял с пола кресло, затем нашел среди разбросанных вещей запасной мундир, свернул его и приложил ко лбу. Лишь после этого он сел в кресло.

– У вас будет противный синяк.

В дверях стоял незнакомец и, уперев руки в боки, осматривал разгром. На нем были коричневые брюки и длинная грязно-белая сорочка под потертым сюртуком. Тонкие усы, длинные темные волосы, собранные на затылке в хвост. Весил он на двадцать стоунов больше Тамаса и был выше на полторы головы. Его кожа имела желтоватый оттенок, подсказывающий, что незнакомец родом из Росвела, однако говорил он как коренной адроанец.

– Да, думаю, что будет, – согласился Тамас, осторожно касаясь пальцем виска. – Вы врач?

– Полагаю, нет. – Незнакомец удивленно посмотрел на свои руки. – У этих толстых пальцев другое предназначение – готовить пищу.

– Так вы повар?

Фельдмаршал отослал Олема всего минуту назад, а любой оборванец уже может запросто войти в его командный пункт.

– Если вам нужна помощь, обратитесь к солдатам, они проводят вас в полевой госпиталь.

– Повар? – хмыкнул мужчина, прищурив глаза. – По-вашему, я похож на тех проходимцев, что готовят жиденький суп и плохо прожаренное мясо? Я шеф-повар, разрази меня гром, и в следующий раз будьте осторожней в выражениях, если не хотите задеть мое самолюбие.

Тамас убрал руку от виска и недоуменно уставился на незнакомца. Во имя бездны, кем он себя возомнил? Удивление перешло в раздражение: гость вошел в комнату, поднял опрокинутый стул, поставил на ножки и уселся напротив фельдмаршала.

– Вы знаете, кто я такой? – спросил Тамас.

– Фельдмаршал Тамас, если я не ошибаюсь. – Незнакомец беспечно махнул одной рукой, другой пытаясь удобней пристроить огромный живот на коленях.

Ну и наглец!

– А вы кто?

– Проклятая жара, я совсем забыл о хороших манерах. – Толстяк вынул из кармана носовой платок и промокнул лоб. – Меня зовут Михали, сын Моаки. Лорд «Золотой кухни».

Название «Золотая кухня» показалось Тамасу знакомым, но он не смог вспомнить, где его слышал.

– Моака? – переспросил фельдмаршал. – На-барон?

– Мой отец, упокой Кресимир его душу, предпочитал всем титулам звание эксперта в кулинарии.

Тамас снова осторожно притронулся к голове. Похоже, рана перестала кровоточить, зато боль усилилась.

– Да, однажды я побывал на каком-то из его праздничных обедов. Еда была бесподобной. Он ведь умер в прошлом году, не так ли?

Пусть даже он сын на-барона, все равно ему здесь не место. Куда подевался этот проклятый Олем?

– Он всегда готовил сам. – Михали печально склонил голову. – Сердце отца не выдержало радости, когда он попробовал мое суфле из баранины. Он так гордился, что я наконец-то превзошел его в мастерстве.

Михали рассеянно смотрел в дальний угол комнаты, погрузившись в воспоминания.

– Прошу прощения, – перебил его Тамас. Толчки боли становились все ощутимей. – Скажите, во имя бездны, что вы здесь делаете.

– Ах, – спохватился Михали, – тысячу извинений. Дело в том, что я перевоплощение бога Адома.

Тут Тамас не выдержал, фыркнул, а затем захохотал, хлопая себя по коленке:

– Святой Адом, да? Бесподобно! Ох!

Он схватился за голову. Смеяться в его состоянии было не лучшей идеей.

– Святой, – проворчал Михали. – Я вместе с Кресимиром установил порядок в мире хаоса, а эти люди понизили меня до ранга святого. Что поделаешь, невозможно угодить всем и каждому.

– Во имя Кресимира, вы это серьезно? – Тамасу удалось наконец справиться с приступом хохота.

– Разумеется. – Михали приложил руку к сердцу. – Клянусь тыквенным супом моей матушки.

Тамас поднялся с кресла. Это какой-то розыгрыш? Проделки Сабона? Или, может быть, Олема? Новый телохранитель слишком много себе позволяет.

– Олем! – позвал фельдмаршал.

Ответа не последовало. Тамас выругался вполголоса. Он велел Олему отправить посыльных, а не бегать по городу самому.

– Олем!

Он заглянул в прихожую. Там было пусто.

Тамас обернулся и столкнулся лицом к лицу с Михали. Толстяк тоже выглядывал за дверь.

– Благодарю вас, мне в самом деле не стоит встречаться с посторонними, – заявил он. – Не хочу лишней суеты. Встреча с богом должна быть торжественным событием, как мне кажется.

– Так вы актер? – догадался Тамас и ткнул Михали в живот, проверяя, чем набита его сорочка. Там оказался обычный жир. – Превосходное представление, но я сейчас не расположен смотреть его.

– Вам сильно досталось, – заключил толстяк, показав на висок Тамаса. – Я понимаю, как трудно это принять. Возможно, вам следует ненадолго присесть. Моя память в этом теле ограниченна, но я приложу все усилия. – Он откашлялся. – Надеюсь, умирающие Избранные предупредили вас, как и должны были?

Тамас застыл, не донеся руку до раны, потом схватил Михали за отвороты его сюртука:

– О чем меня должны были предупредить?

Лицо Михали приняло озадаченное выражение. Он растерянно пожал плечами.

– Как я уже объяснил, моя память сейчас в не лучшем состоянии, – начал он и внезапно приободрился. – Но со временем она исправится, как мне кажется.

– Сейчас не время для шуток, – не отступал Тамас. – Кто вы такой, во имя бездны?

В то же мгновение он отлетел к дверному косяку, больно ударившись плечом, а затем рухнул на пол. Сначала он подумал, что это Михали бросил его с такой силой, но тут же сообразил, что повторился подземный толчок. Сердце едва не выскочило из груди. Фельдмаршал ухватился за косяк, со страхом наблюдая, как снова посыпалась сверху штукатурка, и надеясь лишь, что дом выстоит и на этот раз. Через несколько секунд все успокоилось.

Тамас поднялся на ноги, отряхиваясь и осматривая комнату. Толстяк исчез. Фельдмаршал заскрежетал зубами и выглянул в прихожую. Там, прислонившись к стене, стоял Олем.

– Кровавая бездна, где тебя носит?

– Отправлял посыльных. У вас все хорошо, сэр?

Тамас с подозрением рассматривал его. Телохранитель даже ни разу не усмехнулся. Никто не смог бы притворяться так искусно.

– Превосходно. Ты не видел, отсюда никто не выходил?

Олем оглядел прихожую, затем наклонился и поднял с кучи обломков еще горящую сигарету.

– Нет, сэр.

Тамас вернулся в комнату. Он не сомневался, что в доме есть черный ход, но как можно было добраться туда, когда пол ходил ходуном под ногами?