Неукротимый (ЛП) - Аврора Белль - Страница 38

• Предыдущая
• 38/72
• Следующая

 — Оседлай меня.

 Ему не надо просить дважды. Поднявшись на четвереньки, я сначала перекидываю одну ногу, а потом взбираюсь на него. Мы оба готовы. Нам не нужно напрасно тратить время. Отвожу руку за спину, и обхватываю его член, подводя его как раз под мой вход, и медленно сажусь, вбирая в себя головку.

 Позволяя себе привыкнуть, я кладу руки ему на грудь, потом смотрю на него, в то время, как он впивается в мои бедра. Твитч наблюдает за мной жаждущими, полуприкрытые глазами. И внезапно, меня накрывает неожиданная волна эмоций. Я протягиваю руку, и поглаживаю цифру «13» на его щеке, ощущая травмированную кожу под татуировкой.

 Ты и не подумала бы, что цифра «13» скрывает шрам от окружающих.

 Качая головой, я закрываю глаза, и убираю руку. Его рука сильно сжимает моё запястье, останавливая меня, и возвращая мою руку обратно на свою щеку. Он прижимается к моему прикосновению, как кот. Повернув голову, Твитч целует внутреннюю сторону моего запястья. И в моем горле застревает комок.

 Не влюбляйся в него!

 Да. Это бы все испортило.

 Нуждаясь в отвлечении от этого насыщенного момента, я сажусь на него глубже, и еще глубже, пока моя попа не встречается с его промежностью. Я чувствую себя цельной, и разгоряченной, мои веки трепещут. Он так невероятно ощущается.

 Смотрю на него, и он хмурится.

 Он берет меня за руки, переплетая наши пальцы, и опускает их на кровать над своей головой.

 Это уже слишком. Комок в горле поднимается, и я не могу глотать. Он отдает мне контроль.

 Из меня вырывается хриплый шепот:

 — Не играй со мной.

 Вместо того, чтобы ответить мне, он приподнимает голову, и в моей груди поселяется тупая боль. Наклонившись, я сливаюсь с ним в сладком и нежном поцелуе. Потом он бормочет напротив моих губ:

 — Идеально.

 Дерьмо. Это впечатляет.

 Углубляя наш поцелуй, я начинаю раскачиваться, и проглатываю его низкий стон. Я двигаюсь медленно и уверенно, вверх и вниз, и он полностью позволяет мне контролировать все, что здесь происходит. Мы раскачиваемся, целуемся, прикасаемся, сливаемся так, как я никогда не думала, что это возможно с таким мужчиной, как он. Немного отстранившись, я нежно целую его губы. Затем оставляю крошечные поцелуи по всему его лицу. На щеках, глазах, носу, и наконец, вновь на мягких, полных губах, в то же время, глубоко насаживаясь на него.

 Выпрямившись, я задыхаюсь, когда нахожу точку. Ну, знаете? Ту самую точку.

 Его взгляд на мне повсюду, он наблюдает, как я двигаюсь все ближе и ближе к своему освобождению. Я сжимаюсь вокруг него, и я там. Позвоночник напрягается, глаза закрываются, белые пятнышки искрятся передо мной, и я стону. Внезапно, я открываю глаза, и смотрю на него вниз, сдерживая свое освобождение. Он приоткрывает рот, потом кивает, давая то, что мне нужно.

 Разрешение.

 Мое сердце колотится. Откинув голову назад, я стону долго и низко, когда первое сокращение сильно сжимает его. Отпустив мои руки, он обхватывает мои бедра. Он крепко меня держит, толкаясь в меня. Моя сущность сжимается вокруг него, и исступленный восторг затопляет меня.

 Мое самое последнее сокращение стихает. Я чувствую, что его член во мне увеличивается. Он тянет мои бедра вниз, и наши взгляды встречаются, когда он тихо выпускает свое освобождение, не отводя от меня своих нежных, карих глаз.

 Тяжелое дыхание заполняет комнату. Никто из нас не делает ничего, чтобы разъединиться. Мысль о том, что он выйдет из меня прямо сейчас, меня беспокоит. Как будто чувствуя это, он перекатывает нас так, что теперь я лежу на спине. Не отрываясь от меня, он прижимается лбом в изгиб моей шеи, целуя ключицу, и я полностью расслабляюсь.

 Прижимаясь к нему, одной рукой я обнимаю его за шею, а другой поглаживаю его волосы. Мои руки на Твитче, и подсознательно, он сжимает меня сильнее.

 Я могла бы делать это вечность.

 Это было моей последней мыслью, прежде чем я провалилась в сон.

 По дороге на работу, я чувствовала взгляды людей, стреляющие в меня, как лазеры, и точно озадаченные моими шагами вприпрыжку.

 — Всем доброе утро, — поприветствовала я с хитрой улыбкой на лице. Я практически уверена в том, что мои сотрудники думают: «Ну, дерьмо. Кое-кто попал под раздачу».

 И я попала под раздачу.

 Твитч очень хорошо задал мне трепку. Но прошлой ночью было что-то большее.

 Он отдал мне контроль над тем, над чем прежде не отдавал. И больше того, он не беспокоился из-за этого. Он не был злым или расстроенным. Едва различимым способом он показал мне, что доверяет. И это было фантастическим.

 И потрясающим. Это было также сверхэмоциональным. Как наблюдать за тем, как маленькие черепашки вылупляются из яиц, и пробираются к океану. Это было медленным. Мы не торопились. Но это точно того стоило. Если бы мне хватило сил, я бы в конце зааплодировала и закричала «Ура».

 Ты не можешь торопить человека продвигаться вперед. Все должно происходить в свое время. Ты можешь заставить человека измениться, но только тогда, когда он достигнет этого самостоятельно, и будет придерживаться этих изменений.

 Когда утром я проснулась одна, вытаскивание своей внезапно-несчастной задницы из кровати заняло у меня какое-то время. Я притопала на кухню, и заметила свернутый кусочек бумажки, прикрепленный к дверце холодильника. Прищурившись, я посмотрела налево, затем направо, проверяя, что за мной не наблюдают, оторвала бумажку от дверцы и развернула ее.

 И то, что я увидела, подняло мое настроение от «Степени А – «хмурый человечек» до «Степени Б – «радужная фея». И радужные феи были просто чертовски счастливы.

 Ну если и нет, то должны. Ради всего святого, они же делают радугу.

 Перечитывая записку уже во второй раз, я прислонилась к столешнице, и вздохнула.

 Ужин. 6 вечера. Останешься на ночь у меня. Я пришлю машину. Оденься прилично.

 Хихикая, я посмотрела на приказ, который я получаю почти каждый раз, когда мы вместе.

 Оденься прилично.

 Сегодня мне отчаянно нужно побегать по магазинам. И вот почему я пишу Никки, прося ее встретиться со мной в обед. Заходя в кабинет, я останавливаюсь, когда вижу Майкла, сидящего за моим столом. Смотрю на него в упор, сжимая по бокам кулаки, и свистящим шёпотом, сквозь зубы, произношу:

 — Майки, для школьного прогула у тебя должна быть стоящая причина.

 Он ухмыляется:

 — У учеников выходной.

 Мой гнев испаряется, и я прохожу дальше в свой кабинет.

 — Ну, я бы сказала, это стоящая причина, — подмигивая, подхожу к нему и вздыхаю. Твитч рассказал мне, что его избили. Он также рассказал мне, что разобрался с этим. Когда я спросила, что произошло, он заметил мою серьезность, но абсолютно спокойно ответил:

 — Не спрашивай, и не говори об этом.

 Это, ясно-понятно, заставило меня расслабиться так же, как и человека с опухшим глазом.

 Положив ладони по обе стороны от лица Майкла, смотрю в его печальные глаза:

 — Дайка я посмотрю на тебя, дорогой.

 Его нос опух и деформирован, губа порвана с левой стороны, глаз черный от гематомы, но опухоль, кажется, сошла. И я решаю сыграть в хладнокровие, и не показывать, как сильно взбешена тем, что одного из моих детишек избили. И хорошо избили.

 Все еще держа ладонь на его щеке, другой рукой касаюсь его короткой и аккуратной стрижки:

 — Ты в порядке?

 Он закрывает глаза, ощущая мои пальцы в своих волосах.

 Моя душа болит.

 Как много времени прошло с тех пор, как кто-нибудь проявлял к Майклу материнскую любовь? Мое предположение – этого времени было ужасно много.

 Он бормочет, с закрытыми глазами:

 — Я в порядке. Ничего такого, через что бы я прежде не проходил. Я люблю свою работу.

 Это заставляет меня улыбнуться по-настоящему.

 Освобождаю его от моих ласковых прикосновений, и говорю:

 — Хорошо! Нет, отлично! Как тебе новый босс?

• Предыдущая
• 38/72
• Следующая