Тихоокеанские румбы - Конецкий Виктор Викторович - Страница 22
- Предыдущая
- 22/68
- Следующая
„Рингсель“ нашел спасательную лодку 1 мая в шестидесяти милях к югу от Шпицбергена. Матросы норвежского судна в течение 12 часов приводили в чувство людей, найденных лежащими на дне лодки без памяти…»
Итак, живы трое. «Тидэнс Тенг», публикуя репортаж своего корреспондента из больницы Тромсе о встрече со спасенными, уточняла: «Нет, русские не находились без сознания. Штурман пробовал снять шапку, когда увидел „Рингсель“, но был не в состоянии помахать ею, рука бессильно упала вниз. До последней минуты они боролись за жизнь, эти непостижимые русские!»
Передо мной — выписки из судового журнала зверобойной шхуны «Рингсель»:
«30 апреля. Легкий ветер с норд-веста. Полуясная погода. В 18 часов приблизительно на расстоянии 112 морских миль от Зюйдкаппа обнаружена спасательная лодка с поднятыми парусами. Мы тут же причалили к борту лодки. В ней оказалось трое живых людей и один мертвый. Живые были в большом упадке сил, и их пришлось поднять на борт, разместив в помещениях командного состава. Пришлось также разрезать на них мокрую обледенелую одежду.
Спасенным дали камфорные капли и рижский бальзам, одели в сухое белье, после чего уложили на койки, оказав помощь согласно предписаниям врачебной книги — массаж, холодные обертывания.
Выясняется: это русские из команды погибшего парохода „Руслан“, застигнутого северо-восточным штормом. Оставшиеся в живых — капитан, два матроса. Их знания норвежского языка невелики, и их трудно понять. Лишь капитан знает несколько норвежских слов…»
«1 мая. Мы все время массируем больных и продолжаем делать холодные обертывания. Состояние русских улучшается, но они начинают чувствовать боль в отмороженных частях тела. Мы делаем все возможное, чтобы быстрее добраться до суши».
«2 мая. В 15 часов начинается юго-восточный шторм. Не в состоянии держать какой-либо курс по направлению к Норвегии. К тому же у нас осталось горючего лишь на двое суток. Решаем плыть, в направлении Грингарбурга (Шпицберген)…
Видим берег на севере. В 20 часов — восточный шторм, снегопад. Наткнулись на льдины и ложимся в дрейф около них, так как не имеем возможности добраться до берега.
Русские, потерпевшие кораблекрушение, чувствуют себя лучше и лучше, но мы опасаемся гангрены. Уточнили, что один из них не капитан, как это мы раньше поняли, а штурман. Сегодня он рассказал нам следующее о трагической гибели. „Руслан“ шел в Мурманск, когда пароход дал крен. Мы не можем только понять, сел ли он на мель или в корабле обнаружилась течь. Кочегары стояли по пояс в воде у топок. И, наконец, пароход затонул.
Капитан, два штурмана, три машиниста и часть матросов сели в одну из двух спасенных лодок и скитались по морю. До встречи с нами они блуждали пять суток. Насколько удалось понять, капитан от отчаяния выстрелил себе в голову…
Имена спасенных русских: первый штурман Грассин, матрос Мирса и матрос Андре. Они пережили большие мучения, и нужно сказать, это чудо, что им удалось так долго продержаться в эти страшные холода».
И когда казалось, все идет к благополучному концу, судьба вновь преподнесла людям горькую чашу испытаний.
Из того же судового журнала:
«3 мая. Из-за сильного шквала останавливаемся. Здоровье русских поправляется, температура у штурмана 38,3 и у матроса Мирса 38,7. Для экономии горючего выключили мотор. Глубина 36 саженей. Выкачав горючее из танков, обнаружили, что имеем 16 с половиной бочек топлива — на пять суток плавания…»
«4 мая. Снова шквал. Находимся недалеко от берега. Течением нас гонит на скалы. Отходим. Безнадежно в такой снегопад достигнуть Грингарбурга. Обсуждаем вопрос, не взять ли курс на Норвегию.
В 14 часов 30 минут развернулись на юг и пошли вдоль кромки льда».
А дни идут…
«5 мая. Свежий ветер, облачно. Положение русских хорошее. Температура почти нормальная».
«6 мая. Полуясная погода. Согласно лагу средняя скорость 6 и одна четвертая мили. Попутный ветер. Матрос Мирса потерял всякую чувствительность в ногах, но еще нет признаков гангрены».
«7 мая. Видим сушу. В 20 часов 30 минут минуем маяк Хенкинген. Заходим в Леквиг для того, чтобы позвонить врачу в Тромсе с просьбой подготовиться к встрече больных».
«8 мая. Прибываем в Тромсе в 2 часа 15 минут. Тут же русских доставили на берег. Их немедленно отвезли в больницу.
В 5 часов бросаем якорь на рейде».
К сожалению, известны имена лишь двух из экипажа «Рингселя». Оттар Эриксен и штурман Хельге Иоганнесен. Спасибо им.
Спасибо и тем неизвестным морякам, кто вместе с семьями навещали спасенную троицу с «Руслана», а если уходили на промысел, наказывали женам: «Не забывайте русских».
Палата, где лежали советские моряки, была забита подарками: норвежцы хотели хоть чем-нибудь выразить «этим большевикам» свое восхищение. Врачи были вынуждены ограничить посещения. «Пять минут — не больше». А в это время между Тромсе, Осло, Баренцбургом, Архангельском и Москвой велись оживленные радиотелеграфные переговоры. Полпредство СССР в Норвегии ответило на запрос Народного Комиссариата по иностранным делам:
«Трое спасенных „Руслана“ находятся в больнице Тромсе… Сегодня справлялся телефону, установил связь. Состояние тяжелое. Вероятна ампутация ног. Выяснении сообщу. Сегодня же заходил Мининдел для передачи благодарности капитану и команде „Рингселя“. Бекзадян».
Телеграмма со Шпицбергена в Москву, Наркомводу:
«От властей города Тромсе получил следующую радиограмму: „Зверобойное судно „Рингсель““ при его прибытии в Тромсе 8 мая доставило с погибшего советского парохода „Руслан“ первого штурмана Герасима Точилова, матросов Андрея Бекусова и Михаила Попова… Все находятся в больнице. У Точилова и Попова ампутировано по одной ноге. Возможно, придется ампутировать еще. Бекусов вне опасности и не пострадал. Плисецкий».
Но пока точные имена спасенных не были известны. Особенно волновался Архангельск, откуда многие моряки «Руслана». Наконец сообщение ТАСС от 13 мая 1933 года все прояснило: спасенными оказались старший штурман Герасим Точилов, матрос Михаил Попов и сигнальщик ЭПРОНа Андрей Бекусов. Последний по распоряжению Крылова пересел на «Руслан» для связи с «Красиным» на время буксировки…
Через полтора месяца Андрей вернулся в Ленинград целым и невредимым, только где-то в глубине впалых глаз так и осталась неспрятанная грусть — отсвет пережитого. На телеграмме с сообщением, что Точилов и Попов возвращаются в Архангельск на норвежском пароходе «Гудвик», стояла дата — 5 августа 1933 года.
Да, трое с «Руслана» живы. Это невероятно, и это так. Мысль эта, однажды придя в голову, не оставляла меня, не давала покоя. Где они сейчас? Как они? Что с ними?
Но прежде чем отправиться вместе с вами в поиск, прежде чем расстаться с погибшими моряками «Руслана», чтобы отыскать живых, я хочу привести здесь один документ. Это — постановление Северного крайисполкома, принятое в июне 1933 года.
«Президиум Севкрайисполкома выражает соболезнование тяжелопострадавшим и семьям трагически погибших и пострадавших лиц командного состава и моряков спасательного парохода „Руслан“ и постановляет:
1. Принять к сведению заявление тов. Федорова, что Архангельский порт выдал семьям погибших и пострадавших моряков и командного состава парохода „Руслан“ единовременное пособие из расчета месячного заработка.
2. Предложить Архангельскому порту выдать денежную компенсацию семьям погибших и — пострадавшим за погибшее имущество работников при гибели парохода „Руслан“, а также произвести полный расчет по всем видам заработной платы и причитающихся им сумм.
3. Закрепить за семьями погибших занимаемую ими в настоящее время жилплощадь, независимо кому эти дома принадлежат, не допуская выселения и уплотнения занимаемых помещений.
4. Предложить Архангельскому порту обеспечить семьи погибших и пострадавших топливом в 1933–1934 годах наравне с работающими.
5. Сохранить право за членами семей погибших и пострадавших на все льготы, предоставленные работникам порта.
- Предыдущая
- 22/68
- Следующая
