Тихоокеанские румбы - Конецкий Виктор Викторович - Страница 11
- Предыдущая
- 11/68
- Следующая
После праздничного завтрака провели торжественную часть. Собрались под большим тентом на корме. С докладом выступил Леонид Андреевич. Затем удалось поймать передачу из Душанбе — это ближайшая к нам советская широковещательная станция (по прямой через горы, через долы до нее четыре тысячи километров), она транслировала Москву — по времени как раз совпало: демонстрация и парад на Красной площади. Все слушали с величайшим вниманием, наверно, дома так никогда не слушали. Голос Родины! Далекой, любимой Родины! Кое-кто взгрустнул — как она далеко!
После захода солнца ветер перешел на норд, стало жарко и душно. В темноте разошлись с «англичанином»: «Менелай» компании «Блю Фаннел Лайн», или, как ее зовут моряки всего мира, «холуйской» компании. Эта богатая компания голуботрубных пароходов была в конце прошлого века основана официантами с трансатлантических лайнеров. Отсюда и прозвище… Англичанин морзянкой (световыми сигналами клотика) сообщил, что идет из Пенанга в Коломбо, поздравил с Первым мая и только после этого вежливо осведомился, кто мы такие и откуда, куда идем. Получив ответ и взаимное поздравление, просигналил, что русские «гуд бойс» — хорошие ребята, и скрылся в ночи.
А на следующий день — серия шквалов, короткие заряды дождя. Видимость резко ухудшилась. «Стремительный» выслали вперед, локационным дозором, потому что движение в этом районе опять стало интенсивным, а нам маневрировать для расхождения трудно, практически невозможно.
Носовая секция сзади нас сегодня всего лишь в восьмидесяти милях, идет двойной тягой: Ляшенко поставил «Гелиос» вперед, чтобы тот тянул «Ушакова», а последний тянет док…
Идем при все ухудшающейся погоде, оставляя к северу Бенгальский залив. Вспоминаю Джозефа Конрада, он много плавал в этих водах и много о них писал. Поляк, родившийся в России, он рано эмигрировал за границу, стал моряком, капитаном парусных кораблей и — удивительная судьба — одним из классиков английской литературы. Я очень люблю его перечитывать, с его тонким чувством моря могут сравниться только К. Станюкович и, пожалуй, француз Пьер Лоти.
После траверза мыса Джамбо-Ае (Алмазного) начался Малаккский залив. Изменили курс на ост-зюйд-ост и начали отрываться от Суматры. Далеко на севере остался остров Пенанг. В первую мировую войну там на рейде стоял русский крейсер «Жемчуг», шедший из Владивостока на Средиземноморский театр военных действий к Дарданеллам. После приема угля команда была отпущена для отдыха на берег, на крейсере оставалась только немногочисленная вахта. Командир крейсера считал корабль в полной безопасности. Не были опущены даже противоминные сети, под парами находился только один дежурный котел. Неожиданно на рейд вошел немецкий рейдер — знаменитый легкий крейсер «Эмден», замаскированный под английский крейсер типа «Корнуэлл». Принятый за союзника, он спокойно вошел на рейд, подошел к «Жемчугу», торпедировал его, а затем расстрелял тонущий корабль прямой наводкой…
Старые владивостокские моряки помнят Канцевича. Старик всегда болтался в порту, встречая и провожая суда, смотря влюбленными глазами на море. Он был главным боцманом «Жемчуга». После Пенангской трагедии он тронулся умом и был списан на берег, но моря забыть не мог. Когда он умер, в последний путь его провожали все моряки, бывшие в порту…
Глубины стали резко уменьшаться: наши длинные буксирные тросы имеют большой провес и будут ползти по дну пролива, перетираться о грунт и, главное, могут зацепиться за что-нибудь на дне, а это почти непоправимо. Решаем укоротить буксиры и, не доходя пятнадцати миль до острова Джемур, на семидесятиметровых глубинах начинаем эту операцию. Как назло, встречный ветер развел крутую волну, и «Стремительный», работая во все свои тысяча двести лошадиных сил, не смог развернуть док против ветра, чтобы буксиры ослабли. Теряли время, бились часа полтора, но ничего не получалось. Ветер свежел, и наш «Стремительный» совсем не выгребал. Пришлось «Устилугу» разворачиваться на обратный курс, после чего «Стремительный» только поддерживал док против ветра, не давая ему сдрейфовать на «Устилуг», пока последний подбирал буксиры.
Следующий день проследовали через узкость у маяка Уон-Фатом. Место для плавания очень трудное, сложное, изобилует мелями; причем, как это доказал наш дальневосточный капитан Николай Федорович Буянов, эти мели, как подводные дюны, под влиянием течений могут перемещаться.
В дымке за островом Кланг остался порт Суэттенхем. Это морские ворота расположенной в пятидесяти километрах в княжестве Селангор столицы Малайзии Куала-Лумпура.
Движение в этой части пролива интенсивное. Много идет танкеров: на восток — низко сидящие в воде, груженые, навстречу — порожняком, в балласте.
Появился новый обычай — на судах рисовать целые картины: видимо, они должны заменить старинные скульптурные фигуры на форштевне. Прошел навстречу норвежец — от носа метров на пятнадцать по борту картина на темы скандинавских саг. А потом обогнал француз, танкер компании «Компани Франсез де Петроль», красавец с голубыми надстройками — «Д'Артаньян» из Гавра. Во всю высоту лобовой стенки надстройки мостика у него громадное изображение славного мушкетера, опирающегося на свою верную шпагу. А сутками позже прошел навстречу такой же «Атос» той же компании с портретом Атоса, делающего выпад. Позже, на Сингапурском рейде мы видели «Портоса». Лоцманы рассказывали, что плавают еще «Арамис», «Бражелон» и т. д. Компания окрестила свои суда именами популярных героев Дюма и украсила их портретами. У танкеров грека Онасиса; одного из самых богатых людей мира, на лобовых переборках — сцены из мифологии, а на трубах — марка: пять олимпийских колец. Оригинально и, по правде сказать, для морского глаза непривычно.
Неожиданно откуда-то вынырнул миноносец под английским флагом, начал крутиться вокруг нас, обошел раза три со всех сторон, чехлы с орудий сняты, расчеты на местах, на мостике много офицеров, все с фотоаппаратами. Запросил сигналом, не встречались ли малайские прао с людьми в кандалах или с кангами на шее. Ответили «нет». Все ясно — это дозорный корабль, борющийся с работорговлей. Позднее прошел над нами бреющим полетом самолет и скрылся в сторону порта Диксон. Смеемся, — Диксон, а льдов не видно. Вспоминается его заполярный тезка. Теперь идем близко от малайзиского берега. Много поселков, городов и отдельных домиков. На полях движение, видны работающие. Вдоль берега снуют во всех направлениях мелкие каботажные суда самых экзотических форм и окрасок. Очень много лодок: прао, доу, динги, сампаны и джонки; идут поперек пролива на Суматру и обратно.
Потом, в Сингапуре, мы узнали, что это в основном контрабандисты: прорывают таможенные кордоны Индонезии.
Показался пик Джантан на острове Катимур-Бесар. Это страж западных подходов к Сингапурскому проливу.
Проходим островок Сатуму с маяком Рафлс и недалеко от островов Сент-Джон, сторожащих Сингапур с юга, принимаем лоцмана.
Впервые он упоминается в летописях XII века, когда один из принцев империи Свириджая, раскинувшейся на Суматре, высадившись на пустынном острове, основал здесь город. Приняв встреченных здесь тигров за львов, он окрестил новый город «Синга-Пура» — «Город Льва».
Удобно расположенный, город стал важным торговым пунктом, что вызвало неприязнь соседей, потерявших часть своих доходов, отчего уже в XIII веке он был разрушен войсками королевства Маджпахата. Все население было безжалостно истреблено. Кровь лилась рекой, и сингапурская земля стала красной. С тех пор, как гласит легенда, рис не растет в Сингапуре. Может, это и так, но рис действительно не растет в «бананово-лимонном». Кстати, бананы и лимоны здесь тоже привозные.
Несколько веков летописи о Сингапуре не упоминают, но после XVI века островом завладели пираты, и он стал на долгое время их базой, откуда они грабили торговые суда, проходившие по проливам…
В самом начале XIX века наместник британской короны на Суматре некий де Бенкулен, разбирая попавшие ему в руки малайские манускрипты, узнал, что неподалеку существует небольшой остров, зараженный малярией, но имеющий весьма удобные, укрытые гавани, пребывающие в руках пиратов, представлявших тогда грозу этих морей. Решив, что остров можно легко превратить в еще один опорный пункт Британской империи, он в донесении калькуттскому губернатору писал: «Англичане не имеют ни одной пяди земли между Китаем и мысом Доброй Надежды, где можно было бы причалить, ни одного места, где можно было бы пополнить припасы…»
- Предыдущая
- 11/68
- Следующая
