Избранные научно-фантастические произведения в 3 томах. Том 1 - Беляев Александр Романович - Страница 60

— Ну, а всё же, зачем принесло сюда Скотта? Неужели тайна Хургеса ему известна? — уж в который раз спрашивал Маковский, ни к кому не обращаясь.

Скотт вскочил в радиорубку.

— Поуэрс! — позвал он радиста. — Вы должны немедленно поймать Москву.

— Поймать Москву?

— Какой вы бестолковый, Поуэрс. Вы должны перехватить радиопередачу московской радиостанции.

— Длина волны?

— В том-то и дело, что я не знаю.

— Но в Москве десятки радиостанций…

— На таком расстоянии обычно Москва говорит на коротких волнах. Начните с самых коротких, какие только в состоянии взять ваша радиостанция.

— Десятки метров во всяком случае…

— Вертите же, вертите, чёрт побери!

Радист начал искать волну. В репродукторе послышалась незнакомая русская речь, песни, музыка…

— Не то, не то! — волновался Скотт. — Катаяма! Фудзияма!… Как там его, желтолицего дьявола, зовут… Позовите ко мне переводчика-японца… — Скотт от нетерпения и досады стучал кулаком о стол. — Когда вы научитесь, Поуэрс, русскому языку?!

— Русский язык так труден, — ответил радист, продолжая настраивать аппарат.

— Вот… подождите. Беседа!

Вошёл японец и неподвижно встал у двери.

— Подойдите и переводите! — скомандовал ему Скотт.

Картавя и шепелявя, японец стал переводить:

— В нашей бригаде охвачено технической учёбой девяносто пять процентов…

— Не то… к чёрту! Крутите дальше.

— …Хлеб начал поступать на ссыпные пункты…

— К чёрту хлеб! Крутите!

— …Пущен новый завод-великан…

— Пусть они провалятся со своими заводами! Должна передаваться беседа, диалог. Ищите, ищите!

Поуэрс взмок от этой гонки. Московские радиостанции словно издевались над Скоттом. Музыка, песни, доклады, лекции, радиопереклички… Иногда врывался стрекот радиотелеграфа… и снова музыка… А время идёт… И в это время Маковский, наверное, разговаривает с начальником штаба о посещении траулера им, Скоттом, и получает инструкции.

— Проклятие! Да вертите же, Поуэрс!

Но Поуэрс вдруг отодвинул стул от аппарата.

— Больше некуда крутить, — сказал он раздражённо. — Я исчерпал диапазон. И если вы, мистер, не нашли того, что вам надо, то или передачи, которую вы ждёте, нет, или…

— Она должна быть…

— Или же…

— Или что?

— Или эту передачу вообще невозможно принять нашей станцией.

— Как так нельзя принять? Разве я приобрёл не лучшую радиостанцию, которая когда-либо устанавливалась на пароходах? Разве я не заплатил за неё три тысячи долларов?!

Поуэрс пожал плечами.

— Наша станция коротковолновая, обычного типа, — ответил он. — А они, возможно, передают по остронаправленной волне.

Скотт ударил себя по лбу.

— Ах, я старый ослиный хвост! — в своих скитаниях он собрал огромный лексикон ругательств. — Вот почему Маковский был так упрям. Довольно! Можно не крутить. Бросьте, Поуэрс, это зряшное дело.

— Я уже бросил.

— Вы не могли бы переоборудовать нашу радиостанцию, Поуэрс? Вы получите тысячу долларов. Если не сумеете сами, мы выпишем специалиста. Теперь безработного инженера можно найти легко. Я должен принимать их передачи во что бы то ни стало, и я буду их принимать.

Скотт посмотрел в окно-иллюминатор. Неподалёку дымили советские корабли. Какая нелепость! Вот они стоят так близко, что можно разговаривать даже без рупора, но их радио нельзя принять. Они разговаривают с Москвой, а эта шелудивая крыса не может!

— Господин Скотт, — проговорил штурман, становясь у открытых дверей. — Вся палуба завалена акулами. Что прикажете делать?

— За борт, за борт! Подождите. Только не сейчас. Ночью. Бросайте за левый борт так, чтобы с советских пароходов не видели. А утром начинайте ловить вновь.

«Совсем рехнулся, — подумал штурман и пошёл на палубу. — Туши мёртвых акул привлекут иных акул, и скоро, кажется, мы соберём здесь всех акул Атлантического и Тихого океанов!»

Миша Борин был удручён тем, что не может показать своим товарищам экран телевизора: в комнату штаба не пропускали посторонних. Подумать только: видеть, как ловят акул! А падение Скотта за борт парохода? Как ловко акула поддала ему хвостом!

Скотту и в голову не приходило, что на советских пароходах установлены «радиоглаза», которые зорко следили за всем, что происходило на «Урании». Советская флотилия расположилась треугольником, в центре которого находилась «Урания». За ней следили со всех сторон. Каждое движение Скотта и экипажа отражалось на экране.

— Неужели мои товарищи не увидят всего этого? — с сокрушением говорил Миша отцу.

— Увидят, погоди немного. Мы скоро организуем массовую трансляцию. Увидят и радиолюбители, имеющие телевизоры, увидит и публика в кино. Вот прилетят наши учёные — геологи и археологи, начнутся плановые подводные экспедиции телеглаза, и мы проведём ряд публичных сеансов и лекций.

Учёные не заставили себя долго ждать. Через два дня Миша увидел на экране большой гидроплан, плавно опустившийся возле траулера. В Москве близился полдень, а в Атлантическом океане первые лучи солнца золотили ровную поверхность океана и крылья самолёта.

С траулера немедленно была спущена шлюпка, и учёные перебрались на борт парохода. Первым взошёл археолог Чудинов. Он совсем не походил на тот тип старого учёного, каким изображали археологов в романах. Это был ещё молодой человек, профессор истории материальной культуры. Статный, быстрый, подвижной и жизнерадостный, он скорее напоминал профессионала спортсмена. Геолог Правдин выглядел постарше. Он едва поднялся по трапу и ходил, немного прихрамывая: несколько лет назад он сорвался со скалы на Памире и остался хромым. Это, однако, никак не отразилось на его подвижности.

После взаимных приветствий на палубе парохода прибывших отвели в столовую. А гидроплан тотчас же улетел обратно. Барометр падал, и самолёт спешил спрятаться от непогоды в бухте Зелёного мыса.

Учёные начали с точного исследования морского дна при помощи эхолота. Одновременно были спущены прожекторы и телеглаз. Морская глубь шаг за шагом открывала свои тайны. Старательно обследовали срезанную вершину горы и на ней руины, которые, возможно, являлись частью великого города, лежавшего ниже на плоскогорье. Эта срезанная вершина лежала на глубине всего лишь тридцати метров от уровня океана.

— Самый подходящий объект для трансляции, — сказал Борин. — С этого мы и начнём.

Борин в Москве и Гинзбург на траулере в Атлантическом океане поддерживали постоянную связь по радио, налаживали технику трансляции. Миша оповестил своих товарищей по телефону, чтобы они «готовились к приёму», и дал им технические советы.

Скоро в «Известиях», которые выходили одновременно в пятидесяти крупных индустриальных центрах страны, появилось объявление о будущем цикле телевизионных передач «со дна Атлантического океана». Население СССР было широко оповещено об этих трансляциях и по радио. Одну из таких радиоинформации принял Поуэрс. Он сразу же рассказал об этом Скотту.

— Выходит, они всё же передают радиосводки и изображения, — сказал Скотт. — Что касается меня, я в этом не сомневаюсь. Это только вы такой немощный.

Поуэрс пылко возражал и начал говорить о технике телевидения, в чём, однако, Скотт плохо разбирался.

— Вы должны понять, мистер Скотт, — сказал Поуэрс, — что я не могу сам достичь тех результатов, которые превосходят современные достижения нашей техники.

— Вы хотите сказать, что советская техника опередила американскую?

— У нас техника телевидения развивалась очень быстро до кризиса, — пояснил Поуэрс. — Ещё в апреле 1927 года телеграфно-телефонная компания Белла демонстрировала возможность видеть своего собеседника во время телефонного разговора. Через год Берд демонстрировал трансатлантическую передачу. Пассажиры парохода «Бернгария», плывя по океану, видели на экране людей, находящихся в Лондоне. В том же году Берд демонстрировал цветное телевидение. «Дженерал электрик компани» демонстрировала в Скенектеди передачу сцен из оперы по радио и по проводам, причём слушатели видели исполнителей. Американская радиокорпорация открывает телепередачу со своей радиостанции в Нью-Йорке, а компания Вестингауза в 1928 году начала передавать кинофильмы. В том же 1928 году создана специальная корпорация Дженкинса с капиталом в десять миллионов долларов.