Мишель и старинный фотоаппарат - Байяр Жорж - Страница 4
- Предыдущая
- 4/25
- Следующая
— Похоже, все дело в днище, — констатировал Артур. — Оно, наверное, отклеилось.
— Тогда тебе придется его подклеить, — решил Даниель. — Я хочу получить футляр в целом виде!
— Можешь считать, что все уже сделано, — бросил Артур. — Мартина, разогрей, пожалуйста, клей!
Девочка, привыкшая к шуткам Артура, несколько секунд стояла неподвижно, не зная, следует ли ей выполнять просьбу. Артур тем временем поднял обитую синим бархатом дощечку, которая, собственно, и составляла днище футляра с внутренней стороны. При этом показались небольшие бруски из некрашеного дерева, при помощи которых днище крепилось к стенкам. Между ними оставалась небольшая полость.
— Что это еще за штука?! — воскликнул мальчик.
Все увидели, что в полости лежит какой-то пакет желтоватого цвета. Он был довольно плоским, прямоугольной формы.
Мартина достала его из тайника. Пакет был завернут в промасленную ткань и аккуратно перевязан бечевкой.
— Он довольно тяжелый, — сказала девочка. — Что там может быть? И кто мог положить его в такое странное место?
— Пакет был спрятан! — заявил Мишель.
— Спрятан?! — переспросила мадам Перо. — Значит, там что-то очень важное.
— Откроем его, бабушка? — нетерпеливо предложила Мартина.
Та какое-то время колебалась.
— Мне кажется, это было бы нескромно с нашей стороны, — ответила она наконец. — А если речь идет о какой-нибудь семейной тайне? По-моему, мы должны, не разворачивая, передать пакет прежнему владельцу.
— Бабушка! Он же наверняка даже не подозревал о существовании пакета, иначе вытащил бы его, прежде чем отдавать фотоаппарат!
— Ну разумеется! Однако это нисколько не меняет сути дела.
Мальчики, которых нетерпение обуревало не меньше, чем Мартину, не вмешивались в разговор.
— Послушай же, бабуленька! — не унималась девочка. — Мы откроем пакет, а если окажется, что это нескромно, мы сразу же снова перевяжем его и вернем. Пакет, я думаю, лет сорок пролежал в тайнике; те, кого касается его содержимое, наверняка уже умерли. А если и живы, то сейчас они глубокие старики.
— Как я, например? — улыбнулась мадам Перо.
Мартина сделала вид, что рассердилась.
— Я бы тебя за такие слова… — начала она, но не стала уточнять, что именно она сделала бы с бабушкой. Вместо этого она обняла мадам Перо за плечи, поцеловала ее и с прежней настойчивостью спросила: — Ну что?.. Откроем?
Мадам Перо вздохнула и лукаво посмотрела на мальчиков, как бы беря их в свидетели упрямства внучки.
— Ладно, открывай, а то умрешь от любопытства. Только будь осторожна! Промасленную ткань обычно используют, когда хотят сохранить какой-нибудь дорогой или хрупкий предмет.
Мартина мгновенно перерезала бечевку ножницами. Масло засохло, и ткань, которая была пропитана им, затвердела. После того, как девочка медленно развернула ее, показалась вторая обертка, на этот раз бумажная.
Наконец Мартина положила на стол содержимое пакета: восемь негативных фотографических пластинок.
Мальчики, внимательно наблюдавшие за происходящим, по-прежнему хранили молчание. Они были немного разочарованы. Мартина по очереди посмотрела пластинки на свет.
— Вот видишь, бабушка, я была права. Здесь нет ничего особенно интересного. Мы не сделали ничего дурного, открыв пакет.
— И все-таки странно, что кто-то решил его спрятать, — пробормотала мадам Перо.
Кромке пластинок, в пакете оказалась визитная карточка, на которой кто-то написал от руки: «Для ОАИПА».
— Как это может расшифровываться? — спросил Даниель.
— Мало ли… — протянул Артур. — Например, Общество анонимных искателей призраков и астероидов.
Его шутка снова не имела успеха, потому что в это время мадам Перо перевернула визитную карточку — и на лице ее отразилось еще более сильное волнение, чем несколько минут назад, когда она увидела фотоаппарат.
Женщина упала на диван, не в силах оторвать взгляда от карточки, и пробормотала:
— Не может быть! — Слезы, которые до сих пор ей удавалось сдерживать, хлынули по ее Щекам.
— Бабушка! — воскликнула Мартина. — Бабушка, что с тобой?!
Она опустилась на диван рядом с мадам Перо и обняла ее за плечи — но, взглянув на карточку, тут же вскочила на ноги.
— Значит… Значит… Так это аппарат дедушки Эжена?!
Пожилая женщина утвердительно кивнула. Ей наконец удалось справиться со слезами.
— Никак не могу в это поверить, — проговорила она глухим от волнения голосом. — Вы принесли фотоаппарат моего отца. Просто невероятно!
— В этом нет ничего невероятного, бабушка, — возразила Мартина. — Я почти уверена, что мы могли бы узнать среди вещей, продаваемых на ярмарке, и другие предметы из этого дома! Только вот мы никогда не видели их раньше! Не исключено, что дом разграбили местные жители. Например, из Бутрэ-сюр-Канш, это же совсем рядом!
Мальчики были поражены. Они никак не могли осмыслить случившееся.
— Я должна кое-что вам объяснить, — сказала мадам Перо. — Мой отец, Эжен Марньи, всю жизнь прожил здесь, в этом доме. Здесь родились мои братья и я. Когда я вышла замуж, то переселилась в окрестности Марселя. Поэтому после перемирия, заключенного в сороковом году, отец жил здесь один, и никто из нас не мог к нему приехать. Он оказался в зоне оккупации, и мы могли переписываться только при помощи специальных почтовых открыток с заранее отпечатанным текстом, таким, например: «Я чувствую себя хорошо (плохо)». Последнюю открытку я получила в сорок третьем году, незадолго до его смерти. И вот я нахожу в этом пакете его визитную карточку…
И мадам Перо быстрыми шагами вышла из комнаты, вероятно, для того чтобы без свидетелей предаться грустным воспоминаниям.
— Вот это совпадение! — воскликнул Мишель. — Похоже, Даниель, ты сделал крупное открытие!
— Ты так думаешь?
— Я уверен, что мсье Марньи не стал бы отклеивать дно футляра и прятать под ним фотопластинки, предварительно самым тщательным образом упаковав их, если бы не считал их крайне важными!
— Ну, раз ты так считаешь… Но при чем здесь ОАИПА?
— Признаться честно… — начал Мишель. — Погоди! Кажется, я догадался…
Он бросился в соседнюю комнату, принес оттуда телефонную книгу и принялся лихорадочно листать ее.
— Вот! — воскликнул он наконец. — ОАИПА — это Общество археологических исследований провинции Артуа.
— Как тебе это пришло в голову? — спросил Артур.
— Дело в том, что мой отец — член ОАИПП. Это такое же общество, но провинции Пикардия. У меня как будто что-то щелкнуло в голове: там «ПП», здесь — «ПА».
— Значит, пластинки предполагалось послать в археологическое общество? — спросил Даниель.
— Судя по всему, да, — согласился Мишель. — Нужно попытаться получить с них отпечатки, тогда мы сразу увидим, о чем идет речь. Как жалко, что мы не в Корби, у себя дома! Там это не заняло бы много времени!
Мартина, стоявшая у окна, прислонившись лбом к стеклу, повернулась к друзьям и сказала:
— Бабушка потрясена… Я, конечно, не знала дедушку Эжена… Точнее говоря, он приходится мне прадедушкой… Но когда я узнала, что это его фотоаппарат, во мне что-то перевернулось!
Мадам Перо вернулась в гостиную, неся с собой металлический ящичек. Она улыбалась, но на лице еще были заметны следы слез.
— Я кое-что покажу вам, — сказала она. — Я, кажется, упоминала, что мы с мужем до сорок пятого года жили в свободной зоне. Но вы, может быть, не знаете, какова была ситуация во Франции в то время?
— Мы кое-что знаем об этом, мадам, — заверил пожилую женщину Мишель. — На уроках истории нам рассказывали, что Франция была разделена на три зоны: запретную, оккупированную и свободную. По крайней мере, так было до сорок второго года, когда немцы оккупировали всю страну.
— Тогда вы должны знать, что для перехода из одной зоны в другую нужен был специальный пропуск, получить который было очень трудно. Мы узнали о смерти отца лишь через две недели после бомбардировки, во время которой он погиб. Я храню его последнюю открытку.
- Предыдущая
- 4/25
- Следующая
