Испытания Чемпиона (ЛП) - "ksomm814" - Страница 56

— И это не далеко от истины, — произнес профессор Дамблдор, пожав парню плечо. — Должен повторить, ты не в чем этом не виноват. Признаюсь, мне остается только посочувствовать испытаниям, выпавшим тебе, так как это тот случай, когда я не могу сделать так, как считаю правильным. Да, может показаться, что я ничего не делаю, чтобы избавить тебя от участия в Турнире, и знаю, ты считаешь, что это я взвалил на тебя эту ношу, но я вовсе не жду, что ты будешь лучшим, Гарри. Никто не может быть лучшим. Все совершают ошибки, даже я.

— Они рассказали вам? — нервно спросил Гарри.

— Скорее, обругали меня, — поправил Дамблдор. — Ты когда‑нибудь видел оборотня в состоянии, когда он считает, что член его стаи под угрозой?

Гарри помотал головой.

— Выглядит довольно страшновато, — с улыбкой признался директор. — И Сириус, и Ремус — оба считают тебя своим сыном и сделают все необходимое, чтобы защитить тебя, даже от меня.

Гарри с тревогой взглянул на Дамблдора. Он никогда бы не подумал, что опекуны зайдут так далеко и будут угрожать директору Хогвартса.

— Простите, сэр, — внезапно произнес Гарри. — Мне не следует им вообще больше ни о чем рассказывать…

— Что за чушь, Гарри, — резко прервал его Дамблдор. — Ты не можешь идти против своих чувств. Если ты не будешь открываться опекунам, то с кем ты еще сможешь поговорить? Знаю, ты заботишься о них также, как и они о тебе. И я уверен, что ты, вероятно, поступил бы также, повторись ситуация.

Гарри пришлось отвернуться от всезнающего взгляда директора. Он понимал, что сделает все, окажись Сириус или Ремус в опасности. Может показаться странным испытывать такие чувства к людям, которых так мало знаешь. Но он так долго мечтал о том, кто бы о нем заботился, и теперь, когда сон стал явью, он не мог представить свою жизнь по–другому.

— Я не ожидал, что ты будешь так требователен к себе, Гарри, хотя, возможно, и должен был, — продолжал Дамблдор. — Ты всегда решительно стремился развеять любые тайны. Мне остается только извиниться за ошибки, которые я совершил, и надеяться, что когда‑нибудь ты простишь меня.

Гарри, не снимая очков, протер глаза и слегка покачал головой.

— Профессор, я не виню вас, — искренне ответил подросток. — Это мне имеет смысл извиниться за свое поведение. Мне не следовало вымещать свое раздражение на вас. Вы были правы. Я не забочусь о себе. Я был настолько занят Турниром, занятиями и обучением плаванию, что времени заниматься чем‑нибудь еще не оставалось.

Дамблдор тяжело вздохнул. Судя по этому вздоху, Ремус не единственный, кто забыл, в чьем обществе Гарри вырос.

— Мне так жаль, мой мальчик, — внезапно по–старчески произнес директор. — Временами мне кажется невероятным, что при тех условиях, в которых ты рос, ты стал таким замечательным молодым человеком. Ты смело встречаешь проблемы, что редко встречается у юношей твоего возраста и более присущие старшему поколению. Могу лишь предположить, что те несколько лет, которые ты провел у Дурслей и которые язык не поворачивается назвать детством, закалили тебя.

Гарри кивнул. С рутиной, в которой он жил, с грубыми и жестокими родственниками невозможно даже с натяжкой сказать, что у него было хорошее детство. Он больше заботился, как бы не лишиться пищи — даже задумываться о развлечениях не получалось…

— Когда к тебе относятся словно к домовому эльфу, остается очень мало времени на наслаждения, которые получают обычные дети, — горько пробормотал парень, не поднимая глаз от пола.

— Я могу чем‑нибудь помочь тебе, Гарри? — спросил профессор Дамблдор.

Было понятно, что он отчаянно пытается восстановить их старые близкие отношения.

— Вряд ли, — тихий ответ. — Я тут вдруг осознал, что не воспринимаю вас как директора… уже некоторое время. Еще с прошлого лета большинство преподавателей относились ко мне по–другому, не как остальные, так как наконец узнали о том, с чем я уже давно свыкся: мои родственники ненавидят меня. Думаете, Дурсли скрывали, насколько меня презирают? Да все соседи были в курсе. А некоторые из них даже поощряли такое отношение, ведь для них я был "преступником". Это случается в других семьях, а, возможно, актуально и для некоторых учеников данной школы. — Гарри взглянул в голубые глаза Дамблдора, которые странно не мигая смотрели на него. Лицо Гарри не отражало эмоций, то в его глазах было полно боли от воспоминаний всего случившегося с ним на Прайвет–драйв, 4. — Сириус спас меня из этой тюрьмы, — спокойно продолжил он. — А кто спасет их? Это кого‑нибудь волнует? Кого‑нибудь заботило бы, как я живу, не будь я Мальчиком–который–выжил?

Дабмлдор вздрогнул:

— Гарри…

— Забудьте, — произнес Гарри и, встав, отошел от Дамблдора, не обращая внимания на жгучую боль в ногах. Сжав кулаки, он отчаянно боролся с накатывавшей волной разочарования. Он не должен поддаваться эмоциям. Это не должно произойти снова.

— Хватит этого, сэр. Я не могу больше думать о вас, как о дедушке, у которого есть ответы на все вопросы. Я отрицаю, когда кто‑нибудь заявляет, что ко мне относятся по–особому. Но я‑то знаю — это так. Профессор МакГонагалл, Хагрид, профессора Спраут и Флитвик, и вы также — вы все относитесь ко мне по–особому. Это несправедливо по отношению к остальным.

— А в твоей жизни была справедливость? — терпеливо поинтересовался Дамблдор. — Что это вообще такое, справедливость?

Гарри оглянулся через плечо на директора. Что такое справедливость?

— Мне нужно, чтобы все вернулось в свое русло, — признался он. — Вы видели, что я сделал в Больничном крыле. Я не могу больше позволить себе злиться. Я не могу… не могу позволить себе чувствовать…

Дамблдор вскочил на ноги, в два шага оказался около Гарри и обнял его.

— Хоть ты и не понимаешь сейчас это, — твердо произнес директор, — я знаю, ты напуган, Гарри, но ты не можешь позволить своему страху отстранить себя от людей, которые могут о тебе позаботиться. Мы поможем тебе справиться с этим. Даю тебе слово.

Гарри не ответил на объятья. Он знал, что должен вырваться и отойти, но тело, казалось, перестало повиноваться ему. Ему нужно было, чтобы Дамблдор вновь стал для него лишь директором. Будет гораздо проще, если во всем, что случиться, он сможет винить только себя. Ему нужно это… для безопасности остальных… Почему профессор Дамблдор не может понять этого?

На следующий день состоялся поход в Хогсмид, но Гарри решил остаться в замке. Он даже не вставал с постели, пока Рон и Гермиона не ушли, крайне неохотно, и то только потому, что он убедил их, что все равно ему, вероятно, придется весь день провести в постели. Несколько раз с хлопком появлялся с Добби, принося очередной холодный компресс для лодыжек. Гарри тем временем занимался домашней работой — все равно нужно было заполнять перерывы между наложением компрессов. Боль была сильной и сверлящей, но он утешал себя тем, что вскоре ноги его полностью вылечатся.

Также Добби натаскал столько еды, что ее хватило бы прокормить целую армию или, возможно, одного только Рона. Гарри съел, что смог, зная, что через несколько дней предстоит первая проверка у мадам Помфри. Уже после обеда парень закончил большую часть заданного и переполз обратно на кровать. Ступни были обернуты холодным компрессом, позволяя ему лежать удобно лишь на спине. Почти провалившись в сон, Гарри услышал хлопок и почувствовал, как кто‑то проверил компресс, перед тем как залезть на кровать. Без сомнения, это был Добби.

Звук открывшейся двери впустил в комнату шаги двух человек, вызвав у Гарри желание застонать от раздражения. Едва он собрался поспать, как вернулись его друзья.

— Ты кто?! — раздался удивленный голос Рона.

— Добби, сэр, — тихо ответил Добби. — Добби проверяет, как выздоравливают ступни мистера Гарри Поттера. Добби заботился о мистере Гарри Поттере весь день. Мистер Гарри Поттер очень добрый волшебник, гораздо лучше, чем прошлая семья. Многие эльфы хотели помочь мистеру Гарри Поттеру, но мистер Гарри Поттер позвал Добби, и вот Добби здесь.