Зеленая миля - Кинг Стивен - Страница 42

• Предыдущая
• 42/83
• Следующая

Нет! — взревел Зверюга, но Перси его словно и не слышал.

Как только Мистер Джинглес добрался до катушки, она полностью приковала к себе его внимание, и он начисто забыл про давнего врага. В этот момент Перси опустил на мышонка тяжелую подошву. Отчетливо хрустнул ломающийся позвоночник Мистера Джинглеса, кровь хлынула изо рта. Маленькие черные глазки вылезли из орбит, с застывшим в них выражением агонии, совсем как у человека.

Делакруа заголосил от ужаса и боли. Он бросился на пол, пытаясь дотянуться до мышонка, вновь и вновь повторяя его имя.

Перси улыбаясь повернулся к Делакруа. К нам троим.

— Вот и все. Я знал, что доберусь до него. Рано или поздно. Как говорится, вопрос времени. — И он не торопясь зашагал по Зеленой миле.

Мистер Джинглес остался лежать на линолеуме в луже собственной крови.

Дин вскочил из-за стола дежурного, свалив доску для криббиджа на пол, фишки выскочили из пазов и покатились в разные стороны. И Дин, и Гарри, которому до выигрыша оставался буквально шаг, разом забыли об игре.

— Что ты придумал на этот раз? — завопил Дин, сверля Перси взглядом. — Что ты натворил теперь, мудозвон?

Перси не отреагировал. Он молча проследовал мимо стола дежурного, приглаживая волосы. Затем прошел через мой кабинет и скрылся в кладовой. За него ответил Уильям Уэртон:

— Я думаю, босс Дин, он тут показал одному французику, что негоже смеяться над ним, — и заржал сам. С удовольствием, от всей души, весело и заразительно. В жизни мне встречались люди (жуткие люди, доложу я вам), которые казались нормальными, лишь когда смеялись. К ним относился и Дикий Билл Уэртон.

Я, словно громом пораженный, смотрел на мышонка. Он еще дышал. Но на усиках дрожали крохотные капельки крови, и пелена уже застилала всегда яркие бусинки-глаза. Зверюга поднял раскрашенную катушку, посмотрел на нее, потом на меня. Происшедшее потрясло и его. А за нашими спинами в горе и ужасе вопил Делакруа. Дело, конечно, было не в мышонке.

Перси пробил брешь, сквозь которую теперь широким потоком выливался страх, копившийся во время пребывания в блоке Е. Но скорбел Делакруа о Мистере Джинглесе, и его крики разрывали душу.

— О нет, — повторял он снова и снова. — О нет, нет, нет. Бедный Мистер Джинглес, бедный Мистер Джинглес. О нет, нет…

— Дайте его мне.

Я вскинул голову, поначалу не поняв, откуда исходит этот бас. Потом увидел Джона Коффи. Как и Делакруа, он просунул руки между прутьями решетки. Но в отличие от француза не тряс ими, а просто держал на весу ладонями вверх. Как бы показывая, что время не ждет, надо торопиться. И тон его говорил о том же, потому-то я сразу и не узнал голоса Коффи. Потерявший себя, заплаканный человек, который занимал его камеру несколько последних недель, исчез. Этот Коффи знал, что надо делать.

— Дайте его мне, мистер Эджкомб! Пока еще есть время!

Тут я вспомнил, что он сделал со мной, и все понял. Я решил, что мышонку навредить он уже не сможет, хотя не приходилось надеяться и на то, что поможет. Когда я поднял Мистера Джинглеса с пола, меня аж передернуло: во многих местах прощупывались раздробленные косточки, упирающиеся в кожу под шерсткой. Это тебе не урологическая инфекция. И все же…

— Что ты делаешь? — спросил Зверюга, когда я положил Мистера Джинглеса на правую ладонь Коффи. — Какого черта?

Рука Коффи осторожно уползла в камеру. Мышонок лежал на его ладони, хвост бессильно болтался между большим и указательным пальцами, лишь чуть подергивался кончик. Затем Коффи накрыл правую ладонь левой, и мы больше не видели тельца Мистера Джинглеса, только хвост, свисающий вниз, с подергивающимся кончиком. Коффи же поднес сложенные раковиной ладони к лицу, раздвинув пальцы левой руки.

Зверюга шагнул ко мне, по-прежнему держа в руке раскрашенную катушку.

— Что он делает?

— Ш-ш-ш.

Делакруа перестал орать.

— Пожалуйста, Джон, — прошептал он. — О, Джонни, помоги ему, пожалуйста, помоги ему, о, s’il vous plait.

К нам присоединились Дин и Гарри.

— Что тут творится? — спросил Дин, но я только покачал головой. Меня словно вновь загипнотизировали.

Коффи приставил рот к щели между двух пальцев и резко вдохнул. На мгновение все словно застыло. Потом он повернул голову, и мы увидели лицо человека, смертельно больного или страдающего от невыносимой боли. Глаза его горели огнем, верхние зубы впились в толстую нижнюю губу, лицо посерело и цветом напоминало золу, смешанную с грязью. Из груди вырывалось хрипение.

— Святой Боже, спаси и сохрани, — прошептал Зверюга. Глаза его буквально вылезли из орбит.

— Что такое? — рявкнул Гарри. — Что?

— Хвост! Разве вы не видите? Хвост!

Хвост Мистера Джинглеса больше не висел мертвым грузом, а весело мотался из стороны в сторону, словно у кота, решившего поохотиться на птичек. Затем из домика, образованного ладонями Коффи, донеслось такое знакомое попискивание.

Новый звук вырвался из груди Коффи. Словно он отхаркнул мокроту и теперь, повернув голову, хотел ее выплюнуть. Но вместо мокроты изо рта и носа Коффи вылетел рой черных насекомых (мне показалось, что это насекомые, другие со мной согласились, но полной уверенности у меня нет и до сих пор). Они облаком окутали голову Коффи, и в течение нескольких мгновений мы не могли различить черт его лица.

— Господи, да что же это такое? — В голосе Дина слышался испуг.

— Все нормально, — услышал я свой голос. — Не паникуй, все нормально, они сейчас исчезнут.

И действительно, как и в тот раз, когда Коффи излечил мою урологическую инфекцию, «насекомые» сменили черный цвет на белый, а потом растворились в воздухе.

— Святое дерьмо, — прошептал Гарри.

— Пол? — Голос Зверюги дрожал. — Пол?

А Коффи уже оправился, совсем как человек, которому удалось отрыгнуть кусок мяса, перекрывший дыхательное горло. Он опустил руки к полу, посмотрел в щель между пальцами, затем развел ладони, явив нам Мистера Джинглеса, целого и невредимого, с ровненьким позвоночником, без единой косточки, упирающейся в кожу. Мышонок на мгновение застыл, а затем перемахнул Зеленую милю, держа курс на камеру Делакруа. Пока он бежал, я заметил капельки крови, оставшиеся на его усиках.

Делакруа встретил его, смеясь и плача одновременно, покрывая бесстыдными смачными поцелуями. Дин, Гарри и Зверюга наблюдали за происходящим в молчаливом изумлении. Потом Зверюга шагнул к камере и просунул сквозь прутья руку с раскрашенной катушкой. Делакруа поначалу этого не заметил, все его внимание сосредоточилось на Мистере Джинглесе. Он напоминал отца, сына которого вытащили из воды, не дав утонуть. Зверюга постучал катушкой французу по плечу. Делакруа повернулся, увидел катушку, взял ее и вновь занялся Мистером Джинглесом, поглаживая его по шерстке, пожирая его взглядом, снова и снова убеждаясь, что мышонок в полном порядке.

— Брось катушку, — попросил Зверюга. — Я хочу посмотреть, как он бегает.

— С ним все в порядке, босс Хоуэлл, все в порядке, слава тебе, Господи…

— Брось катушку, — повторил Зверюга. — И не спорь со мной, Дел.

Делакруа наклонился с явной неохотой. Не хотелось ему так скоро выпускать Мистера Джинглеса из рук. Затем осторожно бросил катушку. Она покатилась к стене мимо коробки из-под сигар. Мистер Джинглес помчался за ней, но не так проворно, как раньше. Он вроде бы хромал на заднюю левую лапку, и хромота эта более всего убедила меня, что его действительно воскресили из мертвых.

До катушки он, однако, добрался, а потом с прежним энтузиазмом откатил ее к ноге Делакруа. Я повернулся к Джону Коффи. Тот стоял у решетки и улыбался. Усталой такой улыбкой и не слишком радостной. Нетерпение, которое читалось в его взгляде, когда он просил передать ему мышонка, ушло, как и гримаса боли, перед тем как он выплюнул насекомых, которые едва не перекрыли ему дыхательные пути. Передо мной стоял привычный нам Коффи, с отсутствующим лицом и странными, смотрящими в никуда глазами.

• Предыдущая
• 42/83
• Следующая