Зеленая миля - Кинг Стивен - Страница 23

• Предыдущая
• 23/83
• Следующая

— Я думаю, что ночью мышь насрет ему на нос и убежит, — ровным голосом ответил Перси. — Но, с другой стороны, это проблемы француза. Намедни я видел подходящую коробку из-под сигар у старика Два Зуба. Не знаю, правда, согласится ли он с ней расстаться. Наверняка запросит за нее центов десять, а то и все пятнадцать.

Тут я рискнул взглянуть на Гарри и увидел, что у того отвалилась челюсть. Он и представить себе не мог, что когда-нибудь услышит такое от Перси.

А Перси наклонился к Делакруа, всунувшись между прутьями решетки. Делакруа подался назад. Будь его воля, он бы влип в стену, лишь бы увеличить расстояние между собой и Перси.

— У тебя есть десять или пятнадцать центов, чтобы заплатить за коробку из-под сигар? — спросил Перси.

— У меня только четыре цента, — ответил Делакруа. — Я отдам их за коробку, только хорошую.

— Вот что я тебе скажу, — продолжал Перси. — Если этот старый беззубый альфонс продаст тебе коробку из-под сигар за четыре цента, я принесу вату из лазарета, которую мы положим внутрь. Превратим коробку в мышиный «Хилтон». — Он повернулся ко мне. — Я должен написать отчет о моих действиях в щитовой во время казни Биттербака. В вашем кабинете есть ручка, Пол?

— Да, конечно. И бланки. В левом верхнем ящике.

— Вот и славненько. — И Перси продефилировал в кабинет.

Мы с Гарри переглянулись.

— Ты думаешь, он заболел? — спросил Гарри. — Может, сходил к врачу и выяснил, что жить ему осталось два понедельника?

Я ответил, что понятия не имею, чем вызваны такие перемены. Тогда я говорил правду, но со временем узнал истинную причину. Случилось это спустя несколько лет, за ужином с Холом Мурсом. Мы уже могли говорить свободно, поскольку Мурс вышел на пенсию, а я перевелся в исправительный подростковый центр. Выпили мы много, съели мало, вот языки у нас немного и развязались. Хол рассказал, что Перси явился к нему жаловаться на меня, в частности, и на порядки на Миле вообще. Случилось это как раз после того, как Делакруа занял отведенную ему камеру, а мы со Зверюгой едва не избили Перси. Но больше всего его обидел мой приказ убираться из блока Е. Перси полагал, что негоже так обращаться с родственником губернатора.

По словам Мурса, он поначалу пытался успокоить Перси, а когда понял, что тот по-прежнему хочет использовать свои связи, чтобы наказать меня или хотя бы перевести в другой блок, пообещал, что в казни Делакруа Перси будет отведена самая заметная роль. Что он будет стоять за электрическим стулом. Руководил бы казнью, разумеется, я, но для свидетелей сие, как всегда, осталось бы незамеченным. Они все время видели бы перед собой Перси Уэтмора, а потому решили бы, что парадом командует он. Мурс не пообещал больше того, о чем уже успел договориться со мной, но Перси-то этого не знал. Он согласился более не требовать моего перевода, и атмосфера в блоке Е разрядилась. Перси даже согласился оставить Делакруа мышонка, который доставил ему столько неприятных минут. Просто удивительно, как меняются люди, если найти к ним подход. К Перси начальник тюрьмы такой подход нашел: предложил ему казнить лысоватого француза.

Два Зуба решил, что четыре цента — слишком малая цена за роскошную коробку из-под сигар «Корона». Возможно, в этом он был прав: коробки из-под сигар в тюрьме ценились. Заключенные хранили в них всякую всячину, опять же коробки приятно пахли и напоминали нашим подопечным, каково жить на воле. Потому что сигареты в тюрьме курить разрешали, а вот сигары — нет.

Дин Стэнтон, к тому времени вернувшийся в блок Е, добавил цент, я последовал его примеру. Два Зуба, однако, упирался, тогда за дело взялся Зверюга. Сначала пристыдил его за скупердяйство, а потом пообещал, что он, Брут Хоуэлл, лично вернет старику коробку из-под сигар на следующий день после казни Делакруа.

— Шесть центов, возможно, и недостаточно, если речь идет о продаже коробки, — вещал Зверюга, — хотя тут есть о чем поспорить, но ты должен признать, что это более чем разумная цена за ее аренду. Делакруа пройдет по Миле через месяц, максимум через шесть недель. А потом коробка вновь вернется к тебе.

— Он может найти мягкосердечного судью и зацепится тут, — упорствовал Два Зуба, хотя он не хуже нас знал, что такому не бывать. Старик давно уже возил по «Холодной горе» тележку с цитатами из Библии, так что источников информации у него было хоть отбавляй… Пожалуй, он получал ее раньше нас. И уж конечно, знал, что дороги Делакруа и мягкосердечных судей разошлись. Вся надежда оставалась на губернатора, а тот, как правило, не миловал осужденного, сжегшего заживо шестерых его избирателей.

— Даже если ему не заменят смертную казнь, мышь будет гадить в коробку до октября, а то и до Дня благодарения. — Два Зуба все еще спорил, но Зверюга видел, что старик начинает сдавать позиции. — Кто захочет купить коробку из-под сигар, которую мышь использовала вместо сортира?

— Да перестань, — отмахнулся Зверюга. — Такой глупости я от тебя не ожидал, Два Зуба. Во-первых, Делакруа будет держать коробку в чистоте. Он так любит мышонка, что вылижет коробку дочиста, если она запачкается.

— Ну, не знаю. — Старик сморщил нос.

— А во-вторых, мышиный помет не такое большое дело. Маленькие катышки, совсем как мелкая дробь. Вытрясти их из коробки — сущий пустяк.

Старик Два Зуба уже понял, что пора давать задний ход. Жил он достаточно долго, чтобы отличить ветер, под которым можно идти под всеми парусами, от урагана, с которым и в открытом море шутки плохи. До урагана дело еще не дошло, но нам, надзирателям, мышонок нравился, мы благосклонно восприняли желание Делакруа завести себе ручного зверька, так что ветер, считай, усилился до штормового. В итоге Делакруа получил коробку из-под сигар, а Перси, верный своему слову, два дня спустя прогулялся в лазарет и вернулся с ватой. Когда он протягивал вату сквозь прутья решетки, в глазах Делакруа вспыхнул страх. Он боялся, что Перси схватит его за руку, протянутую за ватой, и переломает пальцы. У меня тоже возникли такие опасения, но они оказались абсолютно беспочвенными. В тот момент я даже проникся к Перси теплыми чувствами, однако подумал, что он скорее всего просто играет с Делакруа как кошка с мышкой, зная, что на его улице обязательно будет праздник. Делакруа думал, что зверушку приобрел только он. Но на самом деле появилась она и у Перси. Делакруа мог восторгаться мышонком и заботиться о нем. Перси же терпеливо (хоть терпения ему как раз и не хватало) дожидался, пока ему дозволят сжечь своего зверька живьем.

— Мышиный «Хилтон» объявляется открытым, — воскликнул Гарри. — Вопрос в том, захочет ли этот маленький поганец жить в нем.

Ответ мы получили, как только Делакруа посадил Мистера Джинглеса на руку и осторожно опустил в коробку. Мышонок тут же разлегся на мягкой белой вате, словно на широкой перине, и коробка стала его домом до тех пор, пока… в должное время вы узнаете, чем закончилась история Мистера Джинглеса.

А вот насчет того, что мышь загадит ему коробку из-под сигар, Два Зуба волновался напрасно. Я никогда не видел в коробке ни одного катышка, и Делакруа говорил, что не видел… не только в коробке, но и во всей камере. Гораздо позже, когда Зверюга показал мне дыру в балке, я отодвинул стул, что стоял в восточном углу изолятора, и нашел там горку мышиного дерьма. Похоже, Пароход Уилли всегда справлял большую нужду в одном месте, подальше от нас. И еще я никогда не видел, как он писал, хотя обычно мышиный краник не закрывается дольше чем на две минуты, особенно во время еды. Как я вам и говорил, не мышь, а чудо природы.

Спустя неделю после того, как Мистер Джинглес поселился в коробке из-под сигар, Делакруа подозвал меня и Зверюгу к своей камере. Это случалось так часто, что уже начало раздражать. Он призывал нас, даже если Мистер Джинглес ложился на спину и начинал молотить лапками воздух, но на этот раз нас ждало действительно занятное зрелище.

После вынесения приговора мир забыл о Делакруа, но у него оставалась одна родственница, если не ошибаюсь, старая тетка, все еще ходившая в девушках, которая раз в неделю писала племяннику. Она также прислала Делакруа огромный мешок с мятными леденцами, какие в те годы продавались под названием «Канада минтс». Большие такие розовые таблетки. Естественно, весь мешок Делакруа не отдали. Он тянул на пять фунтов, а Делакруа стал бы сосать леденцы без перерыва и в итоге оказался бы в лазарете с болями в желудке. Как и все убийцы, с которыми нам доводилось иметь дело на Миле, он ни в чем не мог ограничить себя. Мы давали ему штук пять-шесть леденцов, да и то лишь когда он нас просил.

• Предыдущая
• 23/83
• Следующая