Зеленая миля - Кинг Стивен - Страница 16
- Предыдущая
- 16/83
- Следующая
— Наша работа — говорить, а не кричать, — продолжал Дин. — На заключенных может кричать только человек, потерявший над собой контроль.
Перси знал, что автор этой заповеди я. Босс. Теплых чувств Перси Уэтмор и Пол Эджкомб друг к другу не питали, но напомню, что речь идет о летних событиях, случившихся задолго до того, как разгорелся весь сыр-бор.
— Тебе же будет лучше, — гнул свое Дин, — если ты представишь себе, что находишься не в тюрьме, а в палате интенсивной терапии. И чем меньше ты будешь поднимать…
— По мне это место — ведро с мочой, в котором надо топить крыс, — оборвал его Перси. — А теперь отпусти меня.
Он вырвал руку, протиснулся между Дином и Биллом и зашагал по коридору, опустив голову. Перси прошел чуть ли не вплотную к камере Президента, достаточно близко, чтобы Фландерс мог протянуть руку, схватить его, может, даже ударить по голове, будь Фландерс из драчунов. Но он никоим образом не подпадал под эту категорию, в отличие, скажем, от Вождя. Вождь, представься ему такая возможность, не преминул бы вздуть Перси, чтобы преподать ему наглядный урок. Рассказывая обо всем этом следующим вечером, Дин произнес несколько фраз, которые намертво впечатались в мою память, потому что оказались пророческими. «Уэтмор не понимает, что власти над ними у него нет. Ничего он им сделать не может, на электрический стул садятся только раз. Пока до него это не дойдет, он останется опасным как для себя самого, так и для окружающих».
Перси прошел в мой кабинет и захлопнул за собой дверь.
— Ну и ну, — покачал головой Билл Додж. — Похоже, у него воспалилось и сильно раздулось левое яйцо.
— Скорее оба, — возразил Дин.
— Будем оптимистами, — возразил Билл. Он всегда предлагал бодро смотреть на жизнь. И каждый раз, когда он упоминал про оптимизм, мне очень хотелось двинуть ему в челюсть. — Хитрый мышонок спасся.
— Да, но мы его больше не увидим, — вздохнул Дин. — Как я понимаю, на этот раз чертов Перси Уэтмор как следует напугал его.
Глава 3
Логичное предположение Дина, однако, не выдержало проверки жизнью. Мышонок объявился на следующий же вечер, первый из двух выходных Перси Уэтмора, после чего тот переходил в другую смену.
Пароход Уилли показался в коридоре около семи. При мне, Дине и Гарри Тервиллигере. Гарри сидел за столом. Мое рабочее время закончилось, но я задержался, чтобы провести лишний час с Вождем, которому осталось совсем немного до казни. Биттербак стоически ждал смерти, в полном соответствии с традициями своего племени, но я видел, как копится в его душе страх. Поэтому мы разговаривали. С приговоренными к высшей мере можно говорить и днем, но толку в этом немного. Мешают крики, обрывки разговоров, а то и шум потасовки, доносящиеся с тюремного двора, грохотание штамповочных прессов, работающих в мастерских, команды охранников, требующих, чтобы кто-то активнее махал лопатой, взял кирку, а то и просто убрался с дороги. После четырех наружный шум заметно стихал, а после шести вообще сходил на нет. Поэтому оптимальным для бесед я считал промежуток от шести до восьми вечера. Потом же осужденные погружались в свои невеселые мысли (это легко читалось по туманящимся глазам), и дальнейшие разговоры смысла не имели. Они вроде бы тебя слушали, но уже ничего не понимали. После восьми они уже опасались, а не окажется ли эта ночь последней, представляли себе, что будут ощущать, когда на голову наденут металлический колпак, как будет пахнуть воздух в мешке, который натянут на потное лицо.
Но я разговорил Вождя в удачный момент. Он рассказал мне о своей первой жене, о том, как они вдвоем построили дом в Монтане. То были самые счастливые дни в его жизни, признался Вождь. Они пили воду, такую чистую и холодную, что от каждого глотка ломило зубы.
— Как вы думаете, мистер Эджкомб, — спросил он меня, — если человек искренне раскаивается в содеянном, может ли он вернуться в то время, когда чувствовал себя на вершине счастья, и жить в нем вечно? Может, это и есть рай?
— Именно так я его себе и представляю, — солгал я, нисколько об этом не сожалея. Ответы на вопросы, касающиеся вечности, я получил, сидя на коленях матери, и верил тому, что обещала убийцам Хорошая книга:[17] никакой вечной жизни. Я до сих пор думаю, что они прямиком отправляются в ад, где будут гореть в огне, пока Господь не кивнет Гавриилу, дабы тот, поднеся трубу ко рту, возвестил о приходе Судного дня. Когда же это произойдет, они вздохнут… и, возможно, с радостью пойдут туда, куда их пошлют. Но этими мыслями я не делился ни с Биттербаком, ни с другими. Я думаю, что в глубине души они и сами все знали. Где брат твой, кровь которого вопиет ко мне с земли, спросил Господь у Каина, и я сомневаюсь, чтобы слова эти могли удивить Биттербака. Готов поставить последний доллар, что он слышал кровь Авеля, взывающую к нему с земли при каждом шаге.
Вождь улыбался, когда я уходил, возможно, думая о доме в Монтане и своей жене, лежащей с обнаженной грудью у огня. Я же нисколько не сомневался в том, что вскорости его ждал другой, более жаркий огонь.
В коридоре меня остановил Дин и рассказал о стычке с Перси прошлым вечером. Я думаю, он специально дожидался удобного момента, поэтому выслушал его очень внимательно. Впрочем, я всегда слушал внимательно, когда речь шла о Перси, потому что соглашался с Дином на все сто процентов: Перси относился к тем людям, которые могли доставить массу хлопот как окружающим, так и себе.
Дин уже заканчивал рассказ, когда появился старик Два Зуба со своей исписанной цитатами из Библии красной тележкой с едой («Не станем искушать Христа, как некоторые из них искушали и погибли от змей»,[18] «Потому что конец закона Христос, к праведности всякого верующего»[19] и так далее), и продал нам сандвичи и пакетики с воздушной кукурузой. Дин рылся в карманах в поисках мелочи, говоря о том, что больше мы Парохода Уилли не увидим, так как этот чертов Перси Уэтмор до смерти перепугал его, но старик Два Зуба оборвал его монолог вопросом:
— А это кто?
Мы посмотрели и увидели мышонка, деловито бегущего по Зеленой миле. Он остановился, поглядел на нас (глазенки такие яркие, блестящие) и двинулся дальше.
— Эй, мышь! — воскликнул Вождь.
Мышонок замер и уставился на него, подергивая усиками. Клянусь вам, эта крошечная тварь знала, что зовут именно ее.
— Как насчет того, чтобы подкрепиться?
И он бросил мышонку кусочек сыра. Сыр упал на линолеум перед самой его мордочкой, но Пароход Уилли лишь мельком глянул на подачку и проследовал дальше, по пути инспектируя пустые камеры.
— Босс Эджкомб! — подал голос Президент. — Как по-вашему, этот маленький чертенок знает, что Уэтмора здесь нет? Клянусь Богом, мне кажется, знает.
Я думал о том же… но не собирался озвучивать свои мысли.
Гарри вышел в коридор, подтягивая штаны (так он делал всегда, проведя несколько минут в сортире), и застыл, широко раскрыв глаза. Глазел на мышонка и старик Два Зуба, а губы его беззубого рта изогнулись в улыбке.
Пароход Уилли остановился на своем излюбленном месте, свернул хвост колечком вокруг задних лапок и посмотрел на нас. Опять мне вспомнилась картина, изображающая судей, выносящих приговор заключенным… однако… мне еще не доводилось видеть такого маленького и не выказывающего ни малейших признаков страха заключенного. Да и какой, в конце концов, он заключенный: Пароход Уилли мог приходить и уходить когда ему заблагорассудится. Тем не менее мысль эта не выходила у меня из головы, и вновь подумалось, что большинство из нас почувствуют себя такими же маленькими, когда по завершении жизни в этом мире мы придем на суд Божий, но мало кто сможет вот так побороть страх.
— Как вам это нравится? — покачал головой старик Два Зуба. — Расселся, как у себя дома.
- Предыдущая
- 16/83
- Следующая
