Призраки кургана - Чекалов Денис Александрович - Страница 22

Я был согласен с ней, но лучше бы мы сами сразились с ними, одолев в бою. И тут же подумал: «Права Снежана, опять у меня «лучше бы…». Что произошло, то и нужно принимать как данность».

Во дворе я увидел Рандора, тихонько шептавшегося с другим молодым орком, видимо, гонцом, доставившим весть о поимке преступников. Однако веселья у него почему-то поубавилось, а лица обоих покрывали желто-зеленые пятна, что у орков свидетельствовало о высшей степени растерянности.

Гриург торжественно провел нас к трону посреди двора, возле которого были установлены два кресла поменьше, предназначенные для нас, — почетных гостей. Мы уселись, ожидая драматических событий, и провели некоторое время в безмолвии.

Навес над нами отбрасывал тень, но жаркое солнце так нагрело воздух, что трудно было дышать. Вдруг я заметил, как лицо коменданта форта постепенно тяжелеет, набрякая гневным недоумением, сузившиеся щелки глаз переполняются свирепым раздражением.

Тут только я обратил внимание, что жизнь форта идет своим чередом, солдаты тренируются, только их учитель из уважения к присутствию начальника пытается приглушить громовой голос.

То и дело я ловил устремленные на нас удивленные взгляды, вполне, впрочем, понятные — среди дня Гриург и двое людей расселись посреди плаца, под палящим солнцем, безмолвно ожидая невесть чего.

Наконец комендант заревел, обращаясь к своим помощникам, топчущимся в растерянности неподалеку от нашего насеста:

— И долго мы будем ожидать? Где орудия казни, палач, почему продолжаются учения? Долго вы будете мельтешить у нас перед глазами? Или вы смеетесь надо мной? Весело, что я и почетные гости сидим посреди двора, как три слизня под гнилым листом?!

Жилы на его лбу вздулись, глаза вращались и вряд ли кому захотелось бы веселиться при взгляде на его лицо.

Вперед вытолкали Рандора, и тот залопотал прерывающимся голосом:

— Ошибка… не поняли приказа… несут победители.

От неминуемой расправы его спас гул приближающихся голосов, внутренние ворота распахнулись, и появился небольшой отряд орков.

Пятеро идущих впереди несли на поднятых копьях головы неудавшихся охотников за черепами, лица которых побелели, глаза закрылись, волосы слиплись от крови.

Воины вовсе не ожидали взрыва восторга от соплеменников — обычная вылазка, стычка, уничтоженные враги, однако и встретившее их мертвое молчание было явно странным.

Только пройдя несколько шагов, они заметили торжественно восседавших на помосте людей и коменданта, причем лицо последнего почти почернело от гнева. Поднявшись во весь свой гигантский рост, он вопросил:

— Кто посмел убить, когда я приказал казнить здесь, в крепости, передо мной и гостями?

Тихий голос его вселял еще больший страх, чем предыдущий крик. Немолодой орк из маленького отряда победителей вышел вперед и почтительно заговорил:

— По твоему приказанию мы дежурили возле потайных, чуть приоткрытых дверей, что выходят на речной откос.

Он замолчал, покосившись на нас — своими словами он невольно выдавал чужакам тайну крепости, но Гриург махнул рукой, чтобы тот продолжал. Видно было, что он относится к воину с уважением, спокойно воспринимая его объяснения. Солдат переступил с ноги на ногу и указал рукой на головы врагов.

— Они вышли из реки, а до этого плыли под водой, дыша через камышинки. У них было то, что люди называют греческим огнем — он взрывается, сокрушая скалы. Мы наблюдали, как они подрыли столбы и заложили мешки с этим составом, и только тогда хотели схватить их и привести в крепость, чтобы ты решил их участь. Но люди сопротивлялись, — с невольным уважением он добавил, — они были хорошими бойцами. Мы не видели причин сохранять им жизнь, а потому противники погибли в бою.

Он замолчал, явно чего-то не договаривая. Гриург искренне, даже без гнева удивился:

— Не было причин? А разве мое распоряжение привести их в форт живыми недостаточная причина?

Старый воин лишь отвел глаза, сосредоточенно вглядываясь в застывшее лицо ближайшей к нему головы.

Но тут заговорил Рандор.

— Это моя вина. Я забыл передать ему твои слова.

Над плацем воцарилась мертвая тишина, только голос одинокой камышовки доносился с реки. Гриург после тяжелой паузы обронил:

— Ну что ж, значит ты займешь их место, — и снова сел.

Растерянность юного орка исчезла, он собрался, гордо выпрямившись, не оспаривая правомерности наказания.

Я видел, что парень симпатичен командиру своей непосредственностью, желанием знать побольше, преданностью, однако слова, возможно, слишком поспешные, были сказаны, и отступить от них уже невозможно.

Однако дипломатичная ведунья, повернув свою длинную точеную шею и засматривая в суровое лицо красивыми глазами, вдруг попросила:

— Подари мне его жизнь.

Тот поглядел на нее сперва грозно, затем в глазах мелькнуло понимание и почти благодарность. Гриург торжественно объявил, что не может отказать в просьбе прекрасной гостье и отныне Рандор, оставаясь в форте, все же будет рабом Снежаны. Как только ей понадобится его помощь, он немедленно предстанет перед ней, стоит только сообщить ему, Гриургу.

Пронесся общий вздох ощутимого облегчения, и комендант важно покинул трон, приглашая нас возвратиться на минуту в дом.

Там он пробормотал:

— Глупый мальчишка, — адресуя замечание чудесным образом избавившемуся от смерти Рандору, и открыл крышку сундука, стоящего в углу.

Там были свалены бруски серебра и золота, мечи в богатых ножнах с усыпанными драгоценными камнями рукоятками.

Порывшись среди этого изобилия, он наконец выудил простую деревянную коробочку, которую, открыв, отбросил в сторону.

На его лопатообразной ладони остался лежать медальон в форме сердца из черного янтаря, усыпанный рубинами разных оттенков, подобранных искусным мастером таким образом, что алый цвет переливался волнами, создавая впечатление того, что сердце непрерывно пульсирует. Это была уникальная по красоте и мастерству исполнения вещь, которую он протянул ведунье, коротко бросив:

— Это тебе.

В двух словах он выразил свою благодарность полнее, чем иной делает в длинной, полной пафоса речи. Снежана поблагодарила за оба подарка — жизнь орка и драгоценность.

Я заверил, что как только мы узнаем о чаше, немедленно дадим ему знать. Пора было двигаться в дорогу, и мы начали прощаться. Однако орк неожиданно заявил, что поедет с нами, проверит посты да заодно отдохнет от глупости своих подчиненных.

У нас не было причин для возражений, кроме того, с ним мы могли легко отыскать место, где должна быть захоронена чаша. Узнать его на огромном ровном пространстве долины было бы нелегко, несмотря на подробные объяснения.

Лошади были немедленно оседланы, и мы наконец покинули крепость.

Нужно признать, что визит прошел гораздо более гладко, чем мы ожидали.

Кони двигались шагом, усыпляюще покачивая нас в седлах под лучами солнца, слепившего глаза, монотонный голос уставшего Гриурга доносился как будто издалека:

— Слава о нас идет, как разбойном племени, да разве это верно? Мы живем так же, как и вы, люди, — сражаемся за землю, врага убиваем, берем в плен. Но своими, в отличие от вас не торгуем, да и в жертвы их не приносим.

Тут он был прав — торговля людьми: пленниками, преступниками, даже собственными холопами, была обычным делом. Человек приносил другого в жертву, а жрецы считали необходимым пить кровь людей, уверенные, что она дарует способность пророчества.

Комендант продолжал негромкую речь:

— Вы правильно поступили, что сообщили о готовящемся нападении, ведь крушение Кеграмского форта нарушило бы то хрупкое равновесие между степными народами, которое сейчас установилось. Мир здесь выгоден и нам, и вам, а место, где разжиться добычей, найдем за рекой, за пределами равнины.

Я согласно кивал головой, наблюдая, как веки Снежаны постепенно опускаются, она едва не засыпала, убаюканная мерных ходом лошадей и бормотаньем орка.