Безымянная империя. Дилогия (СИ) - Каменистый Артем - Страница 68
- Предыдущая
- 68/166
- Следующая
Каркас готов. Печь установлена. Пришла пора браться за крышу и стены.
Вот тут Тиму пришлось проклинать ветер: тяжелые паруса ворочать и без того нелегко, а когда парусину рвет из рук – легче не становится. Пришлось усиливать каркас досками поверху, затаскивать туда паруса свернутыми, залезать следом и расстилать их уже оттуда.
Первые слои парусины Тим безжалостно прихватывал к брусьям каркаса обрезками пеньковых жил, для чего протыкал ткань ножом. Далее он уже не портил парусину – лишь края прихватывал досками, закапывая этот груз в снег. Жаль, что он так и не нашел в плотницкой смолы: с нею бы было проще. Но Тим нашел ей заменитель – все дырки, швы и сомнительные участки залеплял комками густого жира. Конечно, если здесь станет жарковато, то все это добро мгновенно растает, но Тиму не верилось, что его жилье станет подобным бане.
Напоследок Тим уложил поверх своей хижины крест-накрест два больших паруса, углы их приколотил к большим бочкам с жиром, сами бочки оттянул подальше, закрепил в снегу. Таким образом, от каждой стены протянулось что-то вроде косого тента – это хоть немного должно защитить от ураганных ветров. Одно дело, если вьюга ударит по прямо стоящей стене, и другое – если прошелестит по наклонной поверхности: парусина будет мягко парировать удары воздушной стихии.
Затем Тим долго работал лопатой, засыпая стены снегом. Из рассказов Егора он помнил парадоксальное свойство этого материала – он был неплохим утеплителем, его охотно использовали на родине Егора для утепления палаток и охотничьих легких домов. Вот пусть и здесь послужит тому же. Сил полностью закопать свое жилище у Тима не хватило – иначе до темноты не управиться. Но ветер сам поработает на благо пленника льдов – сам наметет потом. Надо лишь дать ему зацепки – вот и черпала лопата блоки ноздреватого, слежавшегося снега, разбрасывая по парусине комками.
Вырезав в парусине проход, Тим завесил его с двух сторон одеялами, утепляя самую уютную лазейку от стужи. Затем долго возился с дымоходом. Пришлось вырезать в парусине на потолке отверстие, затем надевать на трубу кусок жести, прихватывать его к парусине медной проволокой. Конечно, как ни старайся, потери тепла в этом месте будут значительными. Но ничего не поделаешь – огнеупорного утеплителя у Тима нет. В камбузе дымоходы выходили через обложенные кирпичом оконца, но здесь подобного не сделать. Ну, может, и можно было как-то сделать, но Тим не знал как.
Уже начинало смеркаться, а он все еще не обжился. Да и намерзся до синевы на холодном ветру – все, надо заканчивать это дело. С мелкими недоделками он без проблем покончит завтра.
Натаскал в хижину дров, занес одежду и бочку с бумагами, подвесную койку, продукты, посуду, бочонок жира. Все, надо закрываться: чем меньше бегаешь туда-сюда, тем меньше тепла выпустишь из жилища.
На потолочные брусья подвесил пару светильников – жир ему можно не экономить, уж этого добра на «Клио» у него много. Зажег печку, набросал в нее мелко наколотых досок – пусть сразу даст жару. Присев перед ней, подкидывал дровишки по мере выгорания. Вскоре кристаллики льда на парусине потускнели, по доскам застучали первые робкие капли. Вскоре они переросли в дождь – как ни вытрушивал Тим из парусов замерзшую воду, все равно осталось много.
Капель полностью прекратилась лишь часа через два, да и то стены понизу все еще были мокрыми, а сверху сыроваты. Тим подвесил возле печки койку, а на протянутых под потолком канатах расположились одежда и одеяла – пускай сушатся. Часть он, правда, уже подсушивал в котлах салотопки, но все равно влаги сегодня набрались, да и поверху тряпье теплее будет.
Даже сейчас, в еще не просушенной хижине, было настолько тепло, что можно не сидеть в куртке. Печка вела себя хорошо – не дымила, не пускала искр из поддувала, жесть, предохраняющая парусину от контакта с дымоходом, нагревалась, но не опасно. Тим был доволен: это тебе не ночлег над салотопкой в жалкой палатке, где даже выпрямиться в полный рост невозможно. Все же удачно, что в такую переделку он попал на китобойном судне: отправляясь в долгое автономное плавание, они запасались всем необходимым на целый год, в том числе и комплектами запасных парусов.
Ночевал с комфортом – уже не на досках, а в подвесной койке, под тремя одеялами. Если бы не вши, вообще благодать была бы. Эти кровососы, видно, тоже по теплу скучали – накинулись на Тима, будто никогда в жизни не ужинали.
Ночью он просыпался трижды. Один раз – чтобы подбросить дров, два других раза – не по своей воле. Ветер, очевидно, вызвал подвижку ледового поля, и где-то неподалеку трещало так, что и мертвый бы встал. Второй раз проснулся из-за громового треска прямо в хижине. Сперва, спросонья, перепугался, вообразив, что трещина начала возникать прямо под полом жилища. Но потом быстро успокоился – это всего лишь лопнул от жара раскаленной печи перемороженный булыжник.
* * *
Ветер не утих и на следующий день. Не сказать, чтобы он задувал слишком уж сильно, но находиться при этом снаружи было очень некомфортно. Но Тиму деваться-то некуда – он до темноты перетаскивал к своей хижине все, что только мог перетащить. Треск льда, услышанный ночью, его сильно обеспокоил. Того и гляди еще раз треснет, и попрощается Тим с «Клио» окончательно. И заодно с запасами дров и жира. Транспортные операции он чередовал с работой по утеплению хижины – продолжал засыпать стены снегом.
Перед полуднем достал квадрант, провел измерения. Сравнил со вчерашними значениями – расхождений не было ни малейших. Значит, он работает с инструментом правильно, и, кроме того, лед, на котором он находится, стоит на месте: если и есть подвижки, то незначительные, ниже чувствительности измерений. Правда, оставалось маловероятное предположение, что льды эти движутся строго по одной широте, меняется лишь долгота, которую Тиму определить затруднительно. Но он в подобное не верил.
Вечером, проверив бумаги капитана, развешанные под потолком, убедился, что они окончательно высохли. Пришло время подумать о будущем серьезно.
Изучив последние записи в вахтенном журнале, Тим обнаружил, что в последние три дня перед крушением капитан действительно не мог определить координат корабля. Солнца и звезд не было – он лишь предполагал, что «Клио» движется с той же скоростью и в том же направлении. В принципе, изучая карту капитана с отмеченным на ней курсом, Тим убедился, что если бы судно действительно продолжало идти все эти дни строго на юг, то до паковых льдов добраться бы не успело – на это ушло бы не меньше недели. Вряд ли течение вдруг усилилось настолько, что скорость выросла более чем в два раза. Тем не менее корабль все же затерло льдами, значит, он как-то ухитрился до них добраться.
Как?
Ответ на карте был. Единственный способ добраться до льдов за столь короткое время – уклониться от курса к западу. Очевидно, «Клио» затянуло в струю, которая доставила его к узкому полуострову замерзшего материка. Будто клюв, он выдавался далеко на север, стрелочки, обозначающие направление течения у берегов, сильно противоречили друг другу или вовсе отсутствовали. Очевидно, теплое течение, умирая у берегов этой холодной земли, выписывало такие причудливые пируэты, что картографы оказались бессильны. Тим сомневался, что здесь проводились слишком уж дотошные географические изыскания, но и полной лапидарностью карта не страдала. Может, границы паковых льдов здесь и обозначены приблизительно, но вот участки, где исследовательские корабли достигали берегов, закартированы достаточно прилично, местами даже с указанием береговых ориентиров и промерами глубин. Кое-где были нанесены даже объекты в глубине материка – явно срисованные с источников Древних, а Древним можно доверять побольше, чем нынешним исследователям.
Тим, взяв деревянную линейку, установил ее на широте, вычисленной по вчерашним и сегодняшним наблюдениям за солнцем. Улыбнулся – так и есть, линейка пересекала полуостров. Ясно, что он на восточном его побережье: на западное «Клио» бы никак не попасть – там другое течение, холодное, несется прямиком на север, в противовес той морской реке, что занесла сюда Тима.
- Предыдущая
- 68/166
- Следующая
