Граница Света - Агаева Камилла - Страница 36

— Кто же тогда?! — испуганным голосом спросила Джилиан, хранившая молчание все это время.

— А вот это нам еще предстоит выяснять. Поехали! — Садри сделал знак своим помощникам.

Один из агентов попытался вежливо взять Гарри под руку, но тот резко одернулся. Его глаза, словно моля о помощи, снова поймали взгляд Лилиан.

— Я бы на твоем месте не сопротивлялся, — предостерег его Рино.

— Да пошел ты! — прошипел в ответ Гарри, позволяя двум агентам вывести себя из офиса.

Когда за ним и федералами сомкнулись дверцы кабины лифта, Риверс поднял на девушек обескураженный испуганный взгляд.

— Продолжайте работать, — проронил он и тоже поспешил удалиться.

Оставшись вдвоем с Беннет, Лилиан почувствовала, что вот-вот впадет в истерику. Она никогда не предполагала, что беда, свалившаяся на голову Гарри, равной тяжестью опустится и на нее.

— Ты в порядке? — осторожно спросила ее Джил.

Ничего не отвечая, Тревис опрометью бросилась вон из комнаты и побежала по коридору в сторону туалета. Возле лестницы она как назло налетела на Била Свенсона, который направлялся в их офис.

— Лилиан, что случилось?! — он почти поймал ее в свои объятья.

— Не сейчас! — резко оттолкнув его, она забежала за поворот и хлопнула дверью дамской комнаты. — Не сейчас! — почти простонала она, сползая по стене на холодный пол.

Туалет был пуст, и поэтому Лилиан просидела некоторое время в полной тишине, стараясь совладать со слезами, которые текли по ее щекам, и понять, почему же она плачет. Гарри Голдфилд никогда не играл особой роли в ее жизни. Даже наоборот, он скорей отравлял ее существование своим наглым поведением и презрительным отношением к ней. Они никогда не были ни близкими друзьями, ни приятелями. Более того, Голдфилд скорее ненавидел ее, чем испытывал какую-то симпатию. Но ни его ужасный характер, ни его постоянные нападки на нее, ни его жуткая замкнутость и нежелание впускать кого-либо в свой мир никогда не мешали Лилиан любить его. Тревис вспомнила тот день, когда Гарри впервые вошел в офис «Риверс Текнолоджис» в сопровождении президента, который объявил, что Голдфилд теперь будет работать с ними. Она вспомнила то мгновенье, когда впервые посмотрела в его огромные голубые глаза, которые смерили ее ледяным безразличным взглядом и отвернулись. В ту минуту Лилиан уже знала, что никогда не забудет этих глаз, бездонных и в тоже время абсолютно бесчувственных. Сколько раз она думала о том, есть ли на свете человек, способный заставить их светиться от счастья.

Тревис никогда не питала никаких иллюзий по поводу их отношений с Гарри. Она знала, что этот человек никогда не испытает к ней никаких теплых чувств. Порой она даже сомневалась, способен ли он вообще на какие-либо чувства. Лилиан сама не понимала, почему так сильно переживала за Голдфилда, ведь этот наглый, самодовольный тип просто-напросто получил по заслугам. И будет вовсе неудивительно, если выяснится, что он и есть автор «Гефестиона 13»…

— Гефестион… — прошептала Лилиан, словно испугавшись собственных мыслей. — Гефестион, — повторила она, вспоминая их прогулку по Манхеттену и все рассказанное Гарри об Александре Македонском.

Она медленно встала с пола и подошла к зеркалу. Ученый-историк сказал, что таких сведений об Александре нельзя найти ни в одной книге и что эти факты мог знать лишь очевидец всех этих событий.

— Очевидец? — вслух спросила сама себя Тревис.

Гефестион как никто другой мог быть в курсе всего того, что рассказывал ей Голдфилд об Александре. Такие подробности о Македонском царе был способен знать только очень близкий к нему человек, такой, как, например, его хилиарх, близкий друг и наперсник. Но причем тут Гарри? В эту минуту в память Лилиан врезались слова федерального агента: «…Ты никакой не Гарри Голдфилд, хотя бы потому, что люди, указанные как твои родители, умерли задолго до тысяча девятьсот семьдесят шестого года, который будто бы является годом твоего рождения!» А потом агент сказал что-то про статую… Тревис напрягла память. «Я видел, как ты разговаривал со статуей», — снова прозвучал в ее голове голос Садри. Рино проговорил эту фразу в самое ухо Гарри, но она все равно ее расслышала.

Лилиан открыла кран и смыла с лица потекшую от слез косметику. Вытираясь салфеткой, она постаралась привести свои мысли в порядок. По дороге обратно в офис, Тревис молилась о том, чтобы там не было Свенсона. На ее счастье Джил сидела одна.

— Лили, — Беннет встала ей навстречу. — Ты жутко выглядишь! Где твой макияж?!

— Смыла, — глухо отозвалась Тревис. — Скажи мне, Джил, где в Манхеттене может стоять статуя Александра Македонского?

Совершенно не ожидавшая услышать подобный вопрос, Беннет плюхнулась обратно в кресло.

— Чья… статуя? — запинаясь, переспросила она.

— Александра Македонского, — повторила Лилиан, тоже опускаясь на свое место.

— Не знаю, — Джилиан испуганно покачала головой.

— Ладно, — Тревис достала мобильный телефон и набрала номер своей кузины. — Привет, детка. Как дела?.. Ты мне не поможешь? Скажи, где в Манхеттене можно найти скульптурное изображение Александра Великого?.. Нет, малыш, с головой у меня пока все в порядке… Да, это очень важно… Что? Метрополитен Музей?[9].. Как же я сама не догадалась?! Спасибо огромное. Целую! Пока!

— Нет, ничего не говори, — замахала руками Беннет. — Я знаю, куда ты сейчас пойдешь. И… можешь не объяснять.

— Спасибо, Джилли, ты — чудо! — Лилиан чмокнула подругу в щеку и, схватив сумку, выбежала из комнаты.

Садри втолкнул Гарри в комнату для допросов и, усадив на стул, сел напротив.

— У вас нет права обращаться со мной подобным образом! — прошипел Голдфилд.

— Правда? — Рино закинул ногу на ногу. — И каким это образом я должен с тобой обращаться?

— У тебя нет ни одной улики, чтобы арестовать меня, — Гарри довольно улыбнулся.

— Ты подделал все записи в системах учреждений, — отчеканил Рино.

— Докажи, что это сделал я! Приведи мне хотя бы одно доказательство, что это был я! — почти прокричал Голдфилд.

— А кому еще кроме тебя это могло понадобиться? — Садри облокотился на стол.

— Откуда мне знать? — Гарри пожал плечами. — Может, кто-то хулиганил?

— Хулиганил? Ты что решил меня за нос водить, да?! — не выдержал федеральный агент.

— Не надо разговаривать со мной в таком тоне! — прошипел Голдфилд.

— Я буду разговаривать с тобой в таком тоне, в каком захочу, — Рино встал и, обойдя стол, встал за спиной Гарри. — Как звали твоего отца?

— Рей Голдфилд.

— А мать?

— Сьюзан Голдфилд, Дарлинг в девичестве.

— Когда они умерли?

— Мать умерла во время родов, а отец покончил собой через год.

— Почему покончил собой? — Садри посмотрел Гарри в лицо.

— Слишком сильно любил маму, — Голдфилд скривил недовольную гримасу. — Не сумел прожить без нее.

— Правда? И в каком году их не стало?

— Мама умерла в семьдесят шестом, а отец — в семьдесят седьмом.

— Они похоронены на нью-йоркском кладбище?

— Конечно.

— Да неужели?!

Терпение Садри лопнуло. Схватив Гарри за грудки, он стащил его со стула и прижал к стене.

— Супруги Рей и Сьюзан Голдфилд умерли в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году! — прокричал он. — Они погибли в автокатастрофе, и у них никогда не было детей! Тем более, родившихся в семьдесят шестом!

— Это были другие… — попытался возразить Гарри.

— Это были те самые Голдфилды! Я все проверил!

Рино оттащил его от стены и снова усадил на стул.

— Это твои? — спросил он уже спокойным тоном, бросив на стол перед Гарри его водительские права.

Тот не произнес ни слова.

— Они не действительны, — продолжал агент, — потому что поддельные. Никто никогда не выдавал тебе водительских прав. Теперь у меня уже есть, за что тебя арестовать.

Гарри посмотрел на него взглядом, полным ненависти, но продолжал хранить молчание.