Магия госпожи Метелицы - Донцова Дарья - Страница 19

• Предыдущая
• 19/58
• Следующая

Я налила в бокал минералки.

– А что настораживающего у Соевой?

– Она по образованию врач, после окончания института работала патологоанатомом в судебном морге, потом удачно вышла замуж, бросила службу, занялась исключительно семьей. Некоторое время назад супруг Соевой скончался. Вскоре после его смерти Вера осела в школе. Она не педагог.

– Ничего особенного, – пожала я плечами, – библиотекаршей в гимназии можно работать без диплома педвуза.

– У тебя телефон мигает, – сказал Андрей.

Я взяла трубку.

– Слушаю вас.

– Виола, твой поезд ушел, – визгливо произнес женский голос.

– Кто вы? – разозлилась я.

– Только не отсоединяйтесь, до вас невозможно дозвониться, – зачастила незнакомка, – а если вы отвечаете, то бросаете трубку! Это некрасиво! Я жена Великого с большой буквы. Мерзкий «Элефант» не желает его печатать! Прикажите Зарецкому…

– Простите, пожалуйста, – остановила я тетку, – как вас зовут?

– Альтаир Ногова-Архангельская, – представилась собеседница. – Просветленные обращаются ко мне просто Царица. С большой буквы.

Я напрягла память. Ногова-Архангельская? Фамилия редкая, но я ее уже слышала, так звали женщину, которая, несмотря на сопротивление секретарши, прорвалась недавно в кабинет Зарецкого.

– Ваше время истекло, – вещала тем временем Альтаир, – зодиакальные карты подсказывают: Арина Виолова, как писатель, закончилась, более вы ни одной книги не напишете, а в вашей личной жизни будут происходить ужасные события. Превратитесь в неуправляемую обжору, будете есть то, к чему ранее и прикоснуться не могли. Еще вижу кирпич, падающий на вашу машину, поэтому осторожнее…

Я сбросила вызов.

– Сказали что-то неприятное? – насторожился Платонов.

– Вокруг много сумасшедших, – вздохнула я. – Мой телефон откуда-то узнала Царица с большой буквы, жена Великого литератора Ногова-Архангельского. Звонит во второй раз. В первый, пару месяцев назад, прикинувшись тобой, назначила мне свидание в кафе, когда я пришла…[4]

Андрей вытаращил глаза.

– Ты не поняла, что беседуешь не со мной?

Я смутилась.

– Из трубки несся охрипший бас, «Платонов» сказал, что сорвал голос, у него срочное дело, требуется помощь. Я ринулась в ресторанчик, там официантка вручила мне конверт, в нем был листок бумаги с фразой: «Виола, твой поезд ушел». Официантка сообщила, что некий мужчина, внешность которого она не запомнила, дал ей тысячу рублей и попросил передать послание госпоже Таракановой, показал мою фотографию. Я поняла, что меня обманули, разозлилась, решила найти шутника и наказать его, но потом остыла и забыла про него. И вот теперь звонок от Царицы, кстати, ее имя Альтаир. Дамочка произнесла ту же фразу: «Виола, твой поезд ушел», а потом понесла чушь про то, что я более не напишу ни одной книги, и вообще мне следует быть осторожнее, потому что на мою машину кирпич упадет, меня ждут впереди сплошные неприятности, я буду пожирать в большом количестве еду, которую ранее не трогала.

– Ее номер определился? – деловито спросил Платонов. – Дай-ка свой телефон.

– Она просто сумасшедшая, – попыталась я остановить приятеля, – таких много. Раньше мне звонили странные люди, говорили гадости, всплеск таких вызовов приходится на октябрь и март. У шизофреников и иже с ними обострение наступает осенью и весной. Я пару раз меняла номер, а потом сообразила, что надо оформить договор с оператором не на себя, и психи перестали названивать.

Андрей схватил мою трубку.

– Царица предприимчива, она, несмотря на все твои ухищрения, установила твой сотовый и угрожает тебе. Так, секундочку. Алло, Валера, запиши номерок, пробей по базе и скажи, кому он принадлежит. Нет, сию секунду. Да! Горит! Жду.

– Зря нервничаешь, – попыталась я утихомирить приятеля, – никто в мою машину камни швырять не станет, лучше скажи, ты открыл папку, за которой меня отправила Вера Борисовна?

– Да, – сказал Платонов, – это оказалось совсем не трудно, ножницы по металлу прекрасно справились с задачей. Если материал, из которого изготовлена обложка, фиговый, зачем оснащать папку кодовым замком?

– Не у всякого человека есть под рукой ножницы по металлу, – ответила я. – Их еще поискать надо. У меня дома, например, их нет, только для бумаги. Что там было?

Платонов взял свой мобильный.

– Фото, вот смотри.

Я уставилась на экран. На первом снимке была запечатлена компания людей, всем на вид не более тридцати лет. Группа находилась в странном помещении с низким сводчатым потолком. Три девушки сидели на старом обшарпанном диване, один парень стоял слева от подлокотника, двое расположились на полу, последний находился за письменным столом, на котором лежала стопка газет и какие-то книги, на стене висел лозунг «Свобода или смерть».

– Привет от Льва Тихомирова, – пробормотала я.

– Знаешь кого-то из них? – удивился Андрей.

Я пустилась в объяснения.

– Нет. Лев Тихомиров организовал в тысяча восемьсот семьдесят девятом году после распада организации «Земля и воля» террористическую группу, которую назвал «Свобода или смерть». Она просуществовала недолго, потом часть ее членов присоединилась к организации «Народная воля», которая не один раз совершала теракты. Народовольцем был брат Ленина Александр Ульянов, он покушался на жизнь императора Александра Третьего. Есть легенда, что Владимир Ульянов-Ленин, узнав об аресте брата, произнес: «Мы пойдем другим путем». К чему привел этот путь, ты прекрасно знаешь.

– Лев Тихомиров, – пробормотал Платонов, – так-так. Дальше смотри, может, еще чего интересное расскажешь. Ничего про эту «Народную волю» я не слышал.

Я укоризненно взглянула на Андрея.

– Неужели проспал все школьные уроки истории?

– На другие фотки смотри, – надулся приятель.

Я вновь сконцентрировалась на экране телефона.

Следующий снимок оказался копией первого, затем появилось изображение обычной комнаты, в центре которой за столом с бокалами в руках сидела та же компания. Похоже, празднуют чей-то день рождения, посреди дастархана стоит торт со свечами. На следующих снимках, их оказалось два, был запечатлен один из мужчин, темноволосый, худой, с мрачным взглядом, возле него сидели девушки, блондинка и брюнетка, одна с короткой стрижкой, в очках, другая – с длинными кудрявыми волосами и с челкой, закрывающей лоб и брови.

Я перелистнула экран и увидела белый прямоугольный лист с надписью «Свобода или смерть».

– Оборотные стороны всех снимков такие, – пояснил Андрей. – Еще в папке была гора фантиков от жвачки «Love is». Помнишь ее?

Я отдала Платонову телефон.

– Нет, не увлекаюсь жевательной резинкой.

– Очень популярная в девяностые годы штука, – оживился Андрей. – На каждой бумажке было высказывание. Например, «Любовь это солнце для души», ну и так далее.

– Романтично, – усмехнулась я. – Интересно, зачем все это понадобилось Вере Борисовне и почему Полина Владимировна хранила папку? Да еще держала ее в письменном столе на работе?

Платонов положил айфон в карман.

– Не хотела, чтобы муж случайно наткнулся на нее, снимки были тайной, и очень важной.

– Обертки от жвачки тоже ценность? – развеселилась я. – Дорогую сердцу ерунду можно положить в банковскую ячейку. Похоже, Вера и Полина состояли в близких отношениях, но почему-то их скрывали. Чтобы устроить Соеву на работу, директриса попросила уволиться Люсю Мусину, подарила ей за это дорогую шубу. Но за время, когда я изображала училку, Хатунова ни разу не дала понять, что они с Верой подруги. Педагоги до сих пор недоумевают, по какой причине старательную, любящую детей Мусину заменили на равнодушную к ребятам Соеву, которая просто отсиживает часы в читальном зале.

– Может, они вовсе не приятельствовали, вдруг директриса шантажировала Веру Борисовну фотографиями? – сделал предположение Платонов.

– Пугала ее разоблачением: Соева в девяностых покупала слишком много жвачек, – рассмеялась я. – А Полина Владимировна, жена богатого человека, желала получить от Соевой побольше денег, поэтому пристроила ее на работу, а компромат спрятала в стол и предупредила Веру, где хранится собранный материал! Скорее уж наоборот, Вера занималась вымогательством.

• Предыдущая
• 19/58
• Следующая