Пусть идет снег - Грин Джон - Страница 11

• Предыдущая
• 11/48
• Следующая

Я ненавижу просыпаться и обнаруживать, что чуть ли не целая толпа глазеет на то, как я сплю. Но, к сожалению, со мной такое часто бывает. Я ужасная соня. Я однажды проспала пожарную тревогу. Дрыхла три часа. Правда, в собственной спальне.

— Мы пока не станем открывать подарки, — сказала Дэбби. — Просто перекусим и побеседуем с утра.

Она явно решилась на этот шаг ради меня, потому что для меня у них подарков не было. Лицо Рейчел стало похоже на переспелый фрукт, готовый распасться пополам. Стюарт посмотрел на маму, как бы спрашивая: «Ты уверена, что это хорошая идея?»

— Ну, для Рейчел мы сделаем исключение, — быстро добавила она.

Удивительно, как быстро у детей меняется настроение. Я и чихнуть бы не успела, а полное отчаяние на веснушчатом личике уже сменилось восторгом.

— Нет, — сказала я. — Лучше вы и свои откройте.

Дэбби решительно мотнула головой и улыбнулась.

— Мы со Стюартом подождем. Иди умойся перед завтраком.

Я прошмыгнула в ванную и уставилась на себя в зеркало. Волосы у меня выглядели так, будто я собиралась устроиться в цирк, кожа покраснела и шелушилась. Я попыталась привести себя в порядок при помощи холодной воды и мыла, но получилось не очень.

— Хочешь позвонить родителям? — спросила Дэбби, когда я вышла из ванной. — Поздравить с праздником?

Тут мне пришлось обратиться за помощью к Стюарту.

— Ты только не падай, — сказал он. — Ее родители из Пятерки «Флоби».

Тайное стало явным. Но Дэбби это совершенно не смутило. Наоборот, ее глаза заблестели, как будто она познакомилась со знаменитостью.

— Твои родители участвовали в протесте? — спросила она. — Ох, почему же ты сразу не сказала? Я обожаю Деревню Санта-Флоби! Какая глупость — арестовывать людей! Им обязательно должны разрешить поговорить с дочерью! В Рождество! Они же никого не убивали, в конце концов!

Стюарт посмотрел на меня, как бы говоря: «Вот видишь!»

— Я даже не знаю, в какой они тюрьме, — сказала я.

И мне сразу стало стыдно. Родители томятся где-то в тюрьме, а я даже не знаю где именно.

— Ну, это легко узнать. Стюарт, посмотри в Интернете, в какой они тюрьме. В новостях наверняка говорили.

Стюарт тут же вышел из комнаты со словами «Будет сделано».

— Стюарт в этом настоящий мастер, — сказала его мама.

— В чем?

— Ой, да он что угодно в Интернете найти может.

Дэбби, как и многие другие мамы, еще не поняла, что любой может отыскать в Интернете что угодно, для этого вовсе не обязательно быть волшебником. Но я ей об этом не сказала, потому что не люблю намекать людям на то, что они не понимают простых вещей.

Стюарт вернулся, добыв нужную информацию, и Дэбби набрала номер.

— Я заставлю их разрешить тебе поговорить с родителями, — сказала она, прикрыв трубку рукой. — Они еще не знают, какая я настой… а, здравствуйте!

Кажется, звонку Дэбби были не рады, но Дэбби их приструнила. Сэму бы это понравилось.

Она протянула мне телефон и, улыбаясь, вышла из кухни. Стюарт взял на руки извивающуюся Рейчел и вынес ее из комнаты.

— Джубили? — сказала мама. — Доченька, ты как? Добралась до Флориды? Как бабушка и дедушка? Ох, доченька…

— Нет, я не во Флориде. Туда поезд не доехал. Я в Грейстауне.

— В Грейстауне? Не доехал? Ох, Джубили… Где ты? Еще в поезде? Все хорошо?

Мне не хотелось рассказывать маме все, что случилось за последние сутки, поэтому я решила говорить коротко:

— Поезд застрял. Пришлось сойти. Я встретила новых знакомых. Сейчас я у них дома.

— У знакомых? — В голосе мамы прозвучали нотки волнения, которые говорили о том, что она подумала, уж не попала ли я к насильникам или наркодилерам. — У каких знакомых?

— У хороших знакомых, мам. У мамы с двумя детьми. У них есть Деревня Санта-Флоби. Не такая большая, как у нас, но некоторые домики совпадают. У них есть магазин жвачки с полным прилавком. И лавка дядюшки Фрэнка. И даже кафе «Весельчаки» первого поколения.

— Вот как, — с облегчением произнесла мама.

По-моему, мои родители считали, что коллекционерами домиков «Флоби» могут быть только порядочные люди. Социопаты не стали бы любовно выставлять малюсеньких пряничных человечков в витринах лавки. Хотя именно это многим казалось признаком неуравновешенности. Наверное, кто для одного — псих, тот для другого — образец здравомыслия. Я подумала, что очень находчиво описала Стюарта (хотя о нем и не было речи) как «одного из двух детей», а не как «какого-то парня с пакетами на голове, которого я встретила в „Вафельной“».

— Ты все еще там? — спросила мама. — А что с поездом?

— По-моему, он все еще на путях. Вчера он врезался в сугроб, и отопление и электричество отключили. Поэтому мы и сошли.

Я снова здорово придумала — сказать «мы», а не «я одна плелась по автостраде в метель». И я не соврала. Джеб с Эмберами и Мэдисонами сошли с поезда сразу после того, как я проторила им дорогу. В шестнадцать лет за своими словами нужно следить со строгостью гениального дипломата.

— Как ты там в…

Как спросить у мамы, хорошо ли ей в тюрьме?

— Неплохо, — смело сказала она. — Ох, Джули, доченька! Мне так жаль… Мы не хотели…

Я слышала, что она вот-вот разрыдается, а это означало, что и я скоро разрыдаюсь, если ее не остановлю.

— У меня все хорошо, — сказала я. — Обо мне тут очень заботятся.

— Можно с ними поговорить?

«С ними» означало «с Дэбби», поэтому я позвала ее. Она взяла трубку, и они поговорили как мама с мамой: ну, в стиле «ох уж эти дети». Дэбби говорила с мамой очень убедительно, и, слушая ее, я поняла, что завтра она меня точно никуда не отпустит.

Я слышала, как она решительно отвергла идею о том, что мой поезд скоро сможет тронуться с места и я наконец доеду до Флориды.

— Не волнуйтесь, — сказала она моей маме, — мы позаботимся о вашей дочке. У нас много вкусной еды. Мы ее накормим и отогреем, а там все и образуется. Она хорошо проведет праздники, я вам обещаю. А потом мы отпустим ее домой.

Пауза, за которой скрывался высокий голос мамы, высказывающей искреннюю сестринскую благодарность.

— Что вы, она нас вовсе не беспокоит! — продолжила Дэбби. — Она просто чудесная гостья! Да и разве не для того нужны праздники, чтобы принимать гостей? Берегите себя. Мы, коллекционеры «Флоби», очень переживаем за вас.

Повесив трубку, Дэбби промокнула глаза и записала номер телефона в «Эльфийском списке», прикрепленном к холодильнику.

— Мне нужно позвонить насчет поезда. Если можно, — сказала я.

К телефону никто не подошел, наверное, из-за праздников, но автоответчик предупредил меня, что ожидаются «значительные задержки». Пока голос перечислял, что и зачем я могу нажать, я выглянула в окно. Все еще шел снег, сильный, но уже не похожий на конец света.

Дэбби ненадолго задержалась в кухне, но потом вышла. Я набрала номер Ноя. Он взял трубку после седьмого гудка.

— Ной! — сказала я полушепотом. — Это я. Я…

— Привет! — сказал он. — Слушай, мы тут как раз собирались завтракать.

— У меня была тяжелая ночь, — сказала я.

— Ох. Очень жаль, Ли. Слушай, я тебе скоро перезвоню, ладно? Номер у меня есть. С Рождеством!

Он не сказал «Я люблю тебя». Не сказал «Мой праздник без тебя испорчен». Теперь уже я была готова разрыдаться. Слезы душили меня, но мне не хотелось выглядеть плаксой, рыдающей из-за того, что с ней не может поговорить мальчик… даже несмотря на то, что моя ситуация была не совсем обычной.

— Конечно, — сказала я, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Пока. С Рождеством.

А потом побежала в ванную.

Не вызывая подозрения, долго в ванной не просидишь. Через полчаса люди уже начинают недоумевать и пялиться на дверь. А я просидела там точно не меньше получаса, в закрытой душевой кабине, рыдая в полотенце с надписью «Пусть идет снег!»

Да, пусть идет снег. Пусть идет снег, и пусть он похоронит меня под собой. Очень смешно, Жизнь.

• Предыдущая
• 11/48
• Следующая