Небо в огне - Тихомолов Борис - Страница 59

• Предыдущая
• 59/88
• Следующая

Советское и английское посольства были в непосредственном соседстве, американская же миссия находилась на окраине города. На это и рассчитывала немецкая разведка. Если бы Рузвельт остановился у себя, то; кому-то пришлось бы ездить каждый день на переговоры по узким улицам города, а это было опасно.

Улицы Тегерана усажены платанами. Несмотря на конец ноября, листья с деревьев еще не облетели. Мы, ни на минуту не забывая, что находимся за границей, старались увидеть что-то необыкновенное. Но ничего такого в глаза не бросалось. Такие же улицы, дома, деревья, как, скажем, в Ташкенте, и люди такие же.

Но скоро мы освоились и стали подмечать признаки отсталости страны и социального неравенства. Улицы иранской столицы носили отпечаток какой-то странной смеси архаичности и современности. Цокали подковами лошади, впряженные в фаэтоны, громыхали моторами автомобили старинных марок, неслышно катились новенькие «форды», «бьюики», «фиаты» и тут же вышагивали с гордо поднятой головой верблюды, семенили ослики.

Среди пестро одетой публики из коренного населения выделялись люди, явно не знающие, куда себя деть. Хорошо одетые, они либо разъезжали в шикарных лимузинах, либо просто фланировали вдоль тротуаров. Это были состоятельные беженцы из охваченной войной Европы, сумевшие вовремя перевести в Тегеран свои капиталы и жить здесь безбедно.

Конечно же, среди этой толпы находились и фашистские агенты. Прежде чем установились дружественные отношения между Ираном и антигитлеровской коалицией, престарелый Реза-шах, не скрывавший свои симпатии к Гитлеру, создал условия резидентам абвера. Реза-шах отрекся от престола и бежал в Южную Африку, а тщательно законспирированная гитлеровская агентура осталась.

Зная об этом, американская военная охрана, сопровождавшая на совещание остальных членов своей делегации, остановившихся в миссии США, каждый день устраивали в городе своеобразный спектакль. Вдруг откуда ни возьмись выскакивают «виллисы», резко тормозят, и на мостовую с пулеметами в руках спрыгивают ловкие парни. Раз-два!-пулеметные сошки уперлись в асфальт, и уже на тротуаре в картинной позе раскинуты ноги, и солдат держит приклад у плеча. А мимо: Фррр! Фррр! Фррр! - проносятся машины. Парни вскакивают, облепляют «виллис», и только дымок остается.

Комнатная ракета

А уже на второй день мы были в Тегеране как дома. Тем более что в магазинах чуть ли не все их владельцы хорошо говорили по-русски. Ребята удивлялись, но все было очень просто: во времена нэпа многие иранские подданные жили в наших южных городах: в Баку, в Ташкенте, имели свои магазинчики и торговали чем придется.

Мы обошли чуть ли не все магазины, в которых продавались часы: непромокаемые, неразбиваемые, антимагнитные.

Облокотившись о перила, мы подолгу стояли возле витрин, с любопытством наблюдая, как искусно сделанная механическая рука в белой манжетке, держа часы за ремешок, методично окунала их в стеклянную банку с водой, и часам, как выражался Романов Иван, было «хоть бы хны!».

Часов было много. Разных. И с черными, и с белыми, и с позолоченными циферблатами, и на часах была этикетка с ценой. Но мы уже знали, что в Тегеране, в древнем городе Востока, принято торговаться без всякого стеснения. И хозяин не был на это в обиде. Даже наоборот: человека, купившего товар после продолжительного торга за полцены, он провожал за дверь с большим уважением, нежели того, который просто уплатил назначенную цену и ушел.

Мы хотели купить часы, но торговаться!… Это было свыше:наших сил. Тогда на выручку пришел Романов.

- Братцы! - сказал он.- Вы ничего не понимаете. Здесь нет ничего зазорного. Доставьте это удовольствие мне. Я буду покупать вам часы! Зачем же платить лишние туманы?

И он покупал нам часы. Он знал до тонкости все ритуалы, чем приводил в восторг и умиление владельцев магазинов. Для этого Иван специально надевал под фуражку старую тюбетейку. В самый нужный момент, в апогее торговли, он срывал с головы тюбетейку, страстно швырял ее на пол, придавливал носком сапога и, со всего размаха хлопая хозяина ладонью по протянутой руке, предлагал свою окончательную цену.

Растроганный до слез хозяин сдавался. С тяжелым вздохом отвязывал от непромокаемых, неразбиваемых и антимагнитных часов бирку с первоначальной ценой в 40 туманов и вручал их необыкновенному покупателю за… 15 туманов.

Однажды, возвращаясь после обеда домой, мы с Романовым, отбившись от компании, оказались в незнакомой части города. Мы шли просто так, без всякой цели. На душе было празднично и хорошо. Ласково пригревало солнце, едва заметно трепетали листья на платанах, где-то на крышах ворковали голуби. По узкой асфальтированной улице, круто спускавшейся вниз к старому городу, неслышно проезжали легковые машины, гордо вышагивали верблюды с громоздкой поклажей, семенили ногами, доверху навьюченные ослики, скрипели колесами водовозные арбы, сновали прохожие.

Торговцы, выложив на тротуарах, перед дверями магазинов кипы мануфактуры, громко зазывали покупателей. Расхваливали свой товар продавцы фруктов. В воздухе разносился запах апельсинов, дынь и жареных каштанов.

Мы дошли до перекрестка и остановились, выжидая, когда пройдет поток машин. Стоявший на высокой чугунной тумбе рослый полисмен с шоколадным лицом размахивал руками в белых перчатках - регулировал движение. Вот он повернулся и пустил машины по другому (направлению. Путь был свободен, но мы не двигались. Словно зачарованные, смотрели мы на вывеску, висевшую над тротуаром, справа за углом. Вывеска, до странности знакомая, связывающая нас обоих с временами почти двадцатилетней давности: на зеленом поле оранжевый заяц, надувая лохматые щеки, дудел в трубу. Из трубы вместо звуков выползала прихотливая вязь из арабских букв.

- Она!-сказал Романов.- Провалиться мне на месте!

- Пожалуй, - согласился я.- Но тогда была надпись по-русски: «Детский мир!»

- Все равно она!- сказал Романов.- Пойдем, посмотрим! Там должны остаться следы от русских букв.

Мы подошли. Вывеска была старая, с мелкой сетью трещин, выступавших из-под позднего слоя красок. И, действительно, под арабским шрифтом виднелись слабые очертания русских букв.

Мы переглянулись.

- Надо же такое! Старая Ташкентская знакомая!

- Значит, жив и мошенник Ахмед? -воскликнул Романов и шагнул к двери маленького магазинчика, с выставленными на витрине запыленными игрушками из папье-маше.- Сейчас мы спросим у него, зачем он это сделал!

- Нет, погоди! - остановил я его.- Погоди. Дай опомниться. Давай-ка вспомним, как все это было. Ведь восемнадцать лет прошло!

…Хозяин магазина игрушек «Детский мир», -высокий горбоносый персианин, проводив покупательницу, сладко потянулся и вопросительно посмотрел на нас с Ванюшкой, вот уже больше часа отиравшихся у прилавка.

- Ну, чиво нада?-спросил он и моргнул крупными добродушными глазами.- Дэньга ест? Нэт дэньга?! Иды!…

Ванюшка, как бы не расслышав вопроса продавца, тихо сказал:

- Погляди-ка, что это там такое?

Я посмотрел по направлению вымазанного чернилами пальца и удивленно выпучил глаза.

Вот уже три месяца, как мы ежедневно, возвращаясь из школы домой, заходим в этот единственный в Ташкенте магазин детских игрушек с привлекательной вывеской: на зеленом поле оранжевый заяц, надув щеки, изо всех сил дудит в трубу. Из трубы вместо звуков вы летают два слова: «Детский мир».

Магазинчик маленький, но сколько в нем всяких игрушек! Мы изучили их все наизусть. Знали, где какая лежит, назначение и цену, но эти, какие-то странные разноцветные картонные трубочки с камышинками, видели (впервые.

Вкрадчиво спрашиваю:

- Дядя Ахмед, что это такое?

Ахмед покосился на полку, снова зевнул и, махнув рукой с длинными волосатыми пальцами, лениво сказал:

- А! Иды! Дэньга нэт, вси равна нэ купышь! У меня были деньги, но они предназначались для покупки тетрадей. Два тяжелых медных пятака, ежесекундно напоминая о своем присутствии, приятно оттягивали карман.

• Предыдущая
• 59/88
• Следующая