Таких щадить нельзя (Худ. С. Марфин) - Мильчаков Владимир Андреевич - Страница 28
- Предыдущая
- 28/96
- Следующая
Только в школе среди своих одноклассников Гриша чувствовал себя свободно. Душа мальчика искала себе друга, которому можно было бы сказать все, обсудить все свои мальчишеские дела, все удачи и горести. Нельзя сказать, чтобы у Гриши совсем не было друзей. Друзей вообще было немало. Но это были друзья в классе, друзья во время перемен, друзья на шесть часов в сутки. Школьное здание было переполнено, учебные занятия шли в три смены, места и времени для внешкольной работы не оставалось. Кончались уроки, и связь ученика со школой обрывалась. Поэтому крепкая дружба налаживалась лишь у тех учеников, которые, кроме совместной учебы в школе, были соседями по домам или, в крайнем случае, по улицам. У Гриши же не было соседей- одноклассников. А это и привело к тому, что замкнутость как черта характера развивалась все больше и больше. У мальчика, почти юноши, не было задушевного друга. Он еще не знал, что такое дружба ребят его возраста, дружба уже не мальчиков, но еще и не мужчин.
Любовь к матери, слабой духом женщине, неспособной морально поддержать сына, по существу и толкнула Гришу на скользкий и наклонный путь. Но конкретным поводом к этому явился самый обычный случай. Домнушка редко могла давать сыну денег на кино. Не раз Гришу приглашали посмотреть новый фильм его товарищи по классу. Он всегда болезненно переживал, что проходит в зал по билету, оплаченному его одноклассниками. Домнушка знала об этом, понимала переживания сына, но мало чем могла помочь ему. И все же однажды она дала сыну денег не на один, а на два билета.
— Пригласи, сынок, кого-нибудь из своих товарищей. Не все же им тебя приглашать.
Гриша очень обрадовался. Из своих одноклассников он больше всего хотел бы пригласить Игоря. Ведь и у Игоря отец погиб тоже в самом конце войны. Это горе сближало Гришу с Игорем, хотя условия, в которых жил Игорь, были совсем другие.
— Ты смотрел «Фанфан Тюльпан»? — спросил Гриша Игоря на первой же перемене. — Говорят, картина — во!
— Нет еще.
— Пойдем сегодня на шестичасовой. Я приглашаю. Игорь заколебался:
— Понимаешь, Гриша, сегодня у нас никого дома не будет. Я обещал маме, что домовничать останусь.
— Ну вот, — обиделся Гриша. — Я сколько раз с тобой ходил.
Игорь догадался, что творится в душе товарища. Он начал уговаривать Гришу:
— Чудак ты, ей-богу. Ну завтра сходим. Или вот что: ты покупай билеты не на шестичасовой, а на восьмичасовой и жди меня у кино. Мама обещала к семи вернуться.
На том и порешили. Гриша с нетерпением ожидал Игоря у входа в кино. Ему очень повезло. Он сумел взять недорогие билеты на хорошие места. Но сейчас Гриша очень волновался. Стрелки уличных часов приближались к восьми, а Игоря все не было. Вот уже без пяти минут восемь
— Мальчик, не найдется ли у тебя пары билетов?! — вдруг услышал Гриша окрик.
Мужчина средних лет и молодая со вкусом одетая девушка очень хотели попасть именно на этот сеанс.
— У меня есть два билета, — по привычке говорить только правду, ответил Гриша. — Но они мне нужны.
— Зачем же тебе два? — удивился мужчина.
— Товарища жду. Он сейчас придет.
— Не придет твой товарищ. Смотри, через три минуты начало. Ты отдай нам эти два билета.
— А как же мы? — неуверенно начал Гриша.
— А вы пойдете на следующий сеанс. Вам ведь все равно. — Мужчина протянул Грише две десятирублевки. — На, еще и мороженым товарища накормишь до отвала.
Гриша оторопело взял деньги. Двадцать рублей! До сих пор в его личном распоряжении никогда не было такой суммы. Проводив глазами парочку, чуть не бегом направившуюся в зал, Гриша подошел к билетной кассе, где уже снова начала расти очередь. Он встал одним из самых первых и, протягивая кассирше деньги, после некоторого колебания проговорил:
— Дайте шесть билетов.
Кассирша запоминающим взглядом посмотрела на мальчика, но, ничего не сказав, протянула ему шесть билетов.
Игорь не пришел и на следующий сеанс. Гриша, продав за несколько минут до начала сеанса пять билетов, вошел в зал. Когда после окончания фильма он шел домой, в кармане у него было около сорока рублей.
Гриша шел и раздумывал, рассказать матери о сегодняшней проделке или промолчать. Было что-то постыдное в том, что он сегодня сделал. Может быть, выбросить эти незаработанные деньги? Но Грише припомнилось утомленное лицо матери, склоненное над стиральным корытом, попреки отчима в дармоедстве. Припомнилось, что отчим пропивает весь свой заработок и мало дает в дом, что сам Гриша питается очень скудно, а мать, наверное, еще хуже. «Не украл же я эти деньги, — оправдывал сам себя мальчик. — Мне их сами дали, кто не хотел в очереди стоять». В конце концов Гриша нашел выход: «Я должен помочь маме. Сегодня ничего но скажу, вечера два поторгую — принесу сразу крупную сумму и отдам. Вот мама обрадуется-то. И после этого не буду торговать».
Но ни через два дня, ни через пять дней Гриша не бросил своего занятия. Оказалось, что все это очень затягивающая и прибыльная штука. Приметившая его кассирша стала отпускать ему билеты сразу на два-три сеанса, «имея на этом свой интерес». Появились даже постоянные покупатели, а главное, мать перестала убиваться над каждой копейкой. Однако доходный промысел таил в себе и немалые опасности. Приходилось держать ухо востро.
Больше всего Гриша боялся, как бы одноклассники не узнали об его торговых операциях. Теперь он все перемены был занят выведыванием, кто из одноклассников идет в кино и в какое именно. И все же сохранить тайну полностью Грише не удалось.
Однажды, когда он продавал очередную пару «лишних» билетов молодому, очень хорошо одетому узбеку, тот, глядя через голову Гриши, крикнул:
— Ну чего ты опаздываешь? Пять минут осталось!
Рассчитываясь с покупателем, Гриша не видел, кого тот окликнул. Но, расплатившись и взглянув на подошедшего, Гриша остолбенел. Перед ним стоял Костюнчик Гурин.
— Вот нашлась пара лишних, — смущенно забормотал он. Но Костюнчик не обратил внимания на смущение товарища.
— Выручил — и ладно, — сказал он. — Ты познакомься. Это мой лучший друг.
— Жорж Мухаммедов, — протянул руку молодой узбек. — Для друзей просто Жора.
Проданные Мухаммедову билеты были последними из запасов Гриши. Вместе с Жорой и Костюнчиком в зрительный зал вошел и Гриша. Сидеть им пришлось в разных рядах, но по окончании сеанса Мухаммедов и Костюнчик подождали его у выхода.
— Забежим, — предложил Жора, едва лишь они отошли от здания кино.
— Не мешало бы, — важно, как взрослый, сказал Костюнчик и сразу торопливо добавил: — Только я совсем немного, чтобы мама не заметила.
Гриша не понял, о чем идет речь, и промолчал. Через пару кварталов все трое свернули в полутемный от густых зеленых зарослей переулок. Жора сказал:
— Подождите здесь. Я забегу.
Гриша вспомнил, что за углом помещается маленький ресторанчик, попросту «забегаловка». Через несколько минут Жора вернулся. В одной руке у него поблескивали два соленых огурца, а в другой было несколько ломтиков хлеба. Передав огурцы и хлеб Костюнчику, он вытащил из кармана раскупоренную поллитровку.
— Пей первым ты, — протянул он бутылку Грише. — За начало нашего знакомства.
Гриша никогда до этого не пил водки. Но сейчас ему было стыдно признаться в этом. Ему нравилась независимость, с которой держались Жора и Костюнчик, да и самому хотелось казаться взрослым, все знающим, всего испробовавшим человеком. Взяв протянутую бутылку, он отхлебнул из нее большой глоток. Все внутри как будто огнем обожгло. В горле, не находя выхода, остановился тугой комок. Хотелось отбросить от себя бутылку с этой жгучей ядовитой жидкостью. Но боязнь насмешек удержала Гришу, и он, заставив себя сделать еще два больших глотка, только после этого вернул бутылку Жоре. Затем, отломив половину огурца, Гриша начал жевать его, почти ничего не соображая от страшного жжения внутри и тумана в голове.
- Предыдущая
- 28/96
- Следующая
