Земное тепло - Автор неизвестен - Страница 13

— Не к тебе я пришёл, а к огнищу! — крикнул охотник. Захохотала чёрная девка, замотала из стороны в сторону чёрными косами.

— А огнище без меня не живёт! Там, где меня увидишь, там и его жди!—ответила она и потерялась, а вокруг потекла река пахучая.

— Иди, иди сюда, Ёган! — прожурчала под ногами речка.— Смотри, огнище сюда бежит! Правду девка сказала.

Показалось вдали зарево, осветило всё подземное царство, и увидел Ёган реки разноцветные и камни красоты неземной. Зажмурился охотник от свету яркого, приложил руку к глазам, а сам в узкие щёлочки между пальцами поглядывает, смотрит, как огнище дурит, высокими языками землю лижет, стелется по глади рек, только красные языки летят в разные стороны, да остановилось вдруг, будто присело перед Ёганом, раскалённой бородой размахивая.

— Пришёл ко мне! Отыскал меня, значит! — засвистело огнище и давай от радости прыгать, искры метать, густым дымом фыркать. — Только ты меня, человек, скорее на простор пусти! Только покажи мне в твоей земле трещину! Ну и разгуляюсь я на просторе! — свистит огнище.

И представил охотник Ёган, что сделает жадное огнище с его бором, лесом, с его зверями и птицами, и замолчал, прижался к земле, как песчинка малая, и уснул в чужом подземном царстве. «Видно, не пришла ещё пора про тебя говорить, на простор тебя пускать!» — подумал он про себя.

Много зим прошло, много вьюг прошумело над землёй. Даже звери стали забывать, когда в этих местах Ёган жил.

В один из весенних дней, когда медведь в малинник пошёл, услышал в стороне голоса людей. Остановился зверь и тихо за ними отправился, за лесины прячется, их разговор слушает. А они на берег Ёганской речки вышли, свои чумы поставили, костры жечь стали, а сами всё про огнище разговор ведут.

Слушал, слушал их медведь и обратно в малинник пошёл да как вспрыгнет вдруг! Сучья затрещали, кусты подогнулись, птицы в разные стороны полетели. Выбежал медведь на берег реки да как закричит голосом человеческим:

— Тут оно, тут! Тут живёт Ёганское огнище! Сам Ёган за ним ушёл!

Испугались люди, бросились бежать кто куда, а медведь ревёт им вслед:

— Куда вы? Тут оно, Ёганское огнище! Ищите его тут!

Кто знает, поняли ли люди слова зверя или сами узнали, что огнище в этом месте искать надо. Только построили они вышки железные.

Прислушались люди, услышали земную силу, а когда взметнулось к небу огненное зарево, залило светом всю округу, люди от радости стали бросать высоко над головами шапки, обнимать друг друга. В это время выбежали на берег и звери, своего Ёгана среди них отыскать хотели. И не зря, говорят люди, они его ждали. Тут он был! Раз людям своё огнище отдал, — значит, и сам в родной край вернулся. След его и соболь видел, и лиса на поляне снова учуяла.

Дни считала гагара, чтобы лететь в родную северную сторону. Только скоротает ночь, от радости защёлкает клювом, перышки на шее переберёт, пересчитает и закроет глаза. А перед ними сразу поплывёт тундра мшистая да ягодная, берега тальниковые да кочки с высокой травой, а вокруг всё гнёзда гагарьи, пухом выстланные.

Торопила дни гагара, торопила — и пришла пора! Понесла весна тепло в северный край, а вместе с ним и все птицы заторопились.

Летят, радуются, на родную землю насмотреться не могут, криком своим привет ей шлют. Гагара ещё издали узнала свой остров: загоготала, захлопала крыльями, облетела его много раз и уселась на кочку. Сидит, отдышаться не может, крылья распустила до самой земли. Сама не верит, что дальняя дорога позади осталась.

День прошёл, другой. Осмотрела гагара на острове каждый кустик, видит — никого рядом нет. Летят птицы мимо гагарьего острова, шумят крыльями. Устанет какая, сядет у бережка, а гагара тут как тут. Ползком приползёт, сядет чуть поодаль, подожмёт лапки, вытянет шею и важно проговорит:

— Разве ты не знаешь, птица, что это наш остров? Гагарий? Что это мы, гагары, на дно ныряли и в клювах своих землю вытаскивали? Вот и стала вокруг земля! Оттого и вам теперь привольно живётся!

Прокричит птица, откланяется гагаре и улетит. Простору много в северном крае!

Так на гагарьем острове никто и не селился, не смел своих гнёзд вить.

Довольна гагара. Вывела она своих птенцов, научила их нырять, плавать и стала учить летать, крылья пробовать, силу в них копить.

Плавает гагара по озёрным волнам, любуется птенцами и слышит над головой свист. Видит: пара чирков летит. Покружили птицы вокруг гагарьего острова и сели в траву. Прокричала гагара, а чирки сидят, и не поднимаются на крыло. Стала гоготать гагара, а чирки всё сидят, будто и не слышат. Поплыла гагара к тому месту, где птицы сели.

— Или вы не знаете, чей это остров? — важно говорит она, подплывая. — Или забыли, кто землю со дна морского достал?

— Всё мы помним, гагара, — ответил чирок с почерневшим крылом. — Только вот чируха моя дальше лететь не может, силы в дороге потеряла, да и заблудились мы. Видишь, как поздно летим? Еле-еле до твоего острова долетели. По всей реке шум стоит, на берегах костры горят, в лесу сосны железные выросли! — И чирок замахал крыльями, посмотрел под кочку болотную, а чируха там уже яйцо снесла.

— Совсем стали забывать птицы, кто эту землю со дна морского доставал! — не унималась гагара.

— Ох! — вздохнул чирок. — А вот нам по дороге острохвостка сказала, что не вы, гагары, эту землю сделали!

Вздрогнула гагара, закоткала, будто ягодой подавилась, а чирок своё:

— Острохвостка сказала, что ваша земля холодная и мокрая, а вот дальше твоей земли огонь живёт! Тепло живёт! Просто у вас, гагар, клювы короткие, вот вы и не нашли тепло, а оно далеко спрятано!

Почернела гагара, слова сказать не смогла, от обидных слов чирка у неё даже крылья силу потеряли.

— Какая это ещё острохвостка тебе сказала? На чьей земле всё птичье царство живёт? — закричала гагара.

— Не знаю! — виновато ответил чирок. — Но правду сказала острохвостка, что не достали ваши клювы тепла, а оно есть! Я сам его видел! Даже крылышки опалил. Видишь, какое сизое оно у меня стало? Это оттого, что около огня близко летел.

— Врёшь ты, ленивый чирок! — закричала гагара. — Не хотел лететь дальше, вот и выдумал про земное тепло. Где ему тут взяться? Смотри: кругом вода и вода! Да и кому надо это тепло?

— И тебе надо! — сказал чирок. — Если бы было здесь тепло, зачем тебе летать в чужую сторону? Разве стала бы ты крылья ломать в дороге? Жила бы всегда дома.

Ничего ему не сказала гагара, закричала жалобно и поднялась. Облетела несколько раз свой остров и полетела...

— Куда ты полетела, гагара? — закричал ей вслед чирок. А она летит, шею вытянула, крыльями воздух режет, торопится.

Летит гагара через тундру и видит: стада оленей пасутся. Ходят олени по болоту, ягель едят, оленят бодаться учат. Увидели в небе гагару, закинули на спины рогатые головы, мычат:

— Куда полетела, гагара? Или уже холода почуяла? Села гагара на рога семигодовалого быка и спросила:

— Кто-нибудь из вас про земное тепло слышал? Замолчали олени, наклонили головы, мох есть перестали.

— Видел оленёнок земное тепло! — сказал гагаре старый олень. — И сосны железные видел.

— Зачем оно вам, это земное тепло? — сердито спросила гагара. — Разве плохо вам живётся на моей земле?

— На какой — твоей? — спросил олень.

— А разве вы не знаете, что эту землю мы, гагары, со дна морского своими клювами достали?

Опять замолчали олени.

— Хорошо будет, если сюда земное тепло придёт! — бегая по кочкам, кричал оленёнок. — Круглый год грибы будут, круглый год.

Не стала слушать его гагара, взмахнула крыльями, полетела.

— Ты куда? — замычали олени ей вслед, но она и не слушала их. Летела гагара, летела, до тайги долетела. Видит: зверьё всё в работе: медведь берлогу строит, выгребает яму, только земля в разные стороны летит. Белка грибы сушит, шишки в дупло таскает, запасы на зиму готовит. Соболь дупло мастерит.