Операции владивостокских крейсеров в русско-японскую войну 1904-1905 гг. - Егорьев Всеволод Евгеньевич - Страница 27

1* Об активности русских кавалерийских частей в Северной Корее в официальной русской истории «Русско-японская война» (сухоп.) в т. IX (Второстепенные театры военных действий), стр. 21 говорится:

В январе-феврале 1904 г. никаких действии русских войск не происходило.

Распоряжение о сформировании для действий в Северной Корее Уссурийского конного отряда в составе трех сотен 1 -го Нерчинского казачьего полка было сделано лишь 9 марта. На следующий день одна сотня (6-я) переправилась через р. Тюмень-Ула.

16 марта она пришла в Кентшенг, захватила телеграфную станцию с четырьмя аппаратами и задержалась там на несколько дней, связавшись с охотничьей командой в г. Хорьенг. Сотня производила высылку разъездов, сбор фуража и пр.

Никаких сведений о проникновении русских частей южнее Кенгшенга в указанном томе не приводится.

Очевидно, японские разведывательные данные, подтолкнувшие Того на посылку адмирала Камимура, говорили именно о разъездах этой единственной сотне казаков, находившейся в Кенгшенге.

Следующая сотня (1-я) получила приказание выступить в Корею для разведки местности лишь в мае.

То же самое событие (гибель Макарова) толкнуло и Того на посылку своих крейсеров к берегам противника. Официальный японский историк так описывает это:[108]

«Ввиду поражения, которое потерпел неприятель, за время с 13 по 15 апреля от атак соединенного флота на Порт-Артур . . . адмирал Того, угадывая угнетенное состояние духа неприятеля и предполагая, что он не предпримет никаких активных действий в продолжение некоторого времени, решил воспользоваться этим и послать часть флота для действий против Владивостока».

16 апреля 1904 г. адмирал Камимура с 5-ю броненосными крейсерами («Идзумо», «Адзума», «Кассуга», «Токива», «Ивате»), четырьмя легкими («Нанива», «Такачихо», «Цусима», «Ниитака»), посыльным судном «Чихайя», 4-мя эскадренными миноносцами, маткой миноносцев (он же депо мин) «Никко Мару» и транспортом «Кинсю Мару» вышел в море.[109]

В Корейском проливе к эскадре присоединились легкий крейсер «Идзуми» и 6 миноносцев.

Все корабли направились в Гензан, куда прибыли 22 апреля чтобы принять уголь и воду.

В полном неведении относительно передвижений противника, на следующий день после прихода в Гензан отряда Камимуры, русская эскадра утром 23 апреля вышла из Владивостока.

Впервые за войну вместе с тремя крейсерами («Россия», «Громобой», «Богатырь») были взяты два номерных миноносца («205» и «206»).

Выход отряда сопровождался рядом мероприятий для сохранения его в тайне. Для этого в течение всего полуторамесячного периода население города приучали к тому, что крейсеры поодиночке или попарно выходят на короткие сроки в море.

В день окончательного выхода снялись с якоря все 4 крейсера (включая «Рюрик»).

Миноносцы вышли из Золотого Рога после выхода крейсеров. Среди личного состава кораблей были распространены сведения о том, что выход имеет целью практику а эволюциях.

При выходе в море отряд задержался вследствие тумана. Пришлось дважды становиться на якорь, сначала в Босфоре Восточном, затем у Скрыплева.

Последнюю стоянку адмирал использовал для совещания и инструктирования командиров кораблей. Тем временем подошли и миноносцы.

Только в 18 часов погода позволила итти дальше.

«Рюрик», как было намечено, направился обратно во Владивосток. Отряд же в составе крейсеров: «Россия», «Громобой», «Богатырь» и двух миноносцев в 20 ч. 15 м., находясь в 7 милях от о. Аскольд, лег на курс к мысу Пещурова (на 45 миль южнее его).

Около 21 часа отряд вновь вошел в очень густой туман; пришлось уменьшить ход до 7 узлов, выпустив туманные буи на 1,5 каб., миноносцам же следовать в 0,5 каб. расстояния от своих мателотов. Туман был столь густ, что даже на этих расстояниях корабли не видели друг друга.

С рассветом, 24-го видимость несколько улучшилась, но около 9 часов туман опять сгустился.

В 10 часов, находясь в широте 41°21' N и долготе 131° 10' О, «Громобой» принял японское радиотелеграфирование. В первый раз взятый в поход переводчик (студент Восточного института) перевел нечто вроде: «есть препятствие от густого тумана, акт передвижения неудобен, даже разного рода указания направления и ход передачи, затруднительны».

Поскольку произведенная за месяц до описываемых событий проверка взаимной радиосвязи между «Рюриком» и «Россией» выяснила, что связь поддерживалась до дальности в 24 мили, можно было считать, следовательно, что в расстоянии в два-три десятка миль находятся корабли противника.[110]

Теперь мы знаем,[111] что этот же туман явился для японской эскадры препятствием к продвижению вперед. Утром 25 апреля японский адмирал пришел к решению возвращаться в Гензан, тогда как владивостокские крейсеры продолжали крейсерство. Более того, заблаговременное приказание Иессена с утра 24-го прекратить переговоры по радио обеспечило русскому отряду скрытность его прохождения в тыл японской эскадры, внезапность и дальнейший успех операции.

Уже около 14 часов туман слегка поредел, но ненадолго. Однако, продолжали двигаться далее на юг, увеличив скорость до 12 узлов.

В 5 ч. 15 м. утра 25 апреля, определившись, благодаря значительному улучшению видимости, по мысу Пещурова отряд повернул в глубину залива Браутона-к Гензану.