Время теней (Правила абордажа) - Самаров Сергей Васильевич - Страница 45

• Предыдущая
• 45/120
• Следующая

Артем отвернулся от окна.

— Жалко, что на похоронах у Марины не смогу быть... — сказал он печально и поднял глаза на каперанга.

Куратор не выдержал. Взгляд отвел. А вообще-то ему это не свойственно. Видимо, слишком он боялся подобного разговора.

— Да... — только и сказал в сочувствие. — Ну, тебе пора... Желаю удачи!

Артем смотрел на него молча и жестко. Долгим взглядом, почти не мигая.

Каперанг поднял глаза и сразу все понял.

— Сколько человек ты убил в своей жизни? — спросил он тихо, но внятно.

— Много. Я не считал. Но они были враги. Я был на войне. На войне убивают.

— А сейчас ты пришел убить меня?

— Да.

— Понятно.

Теперь он не отводил взгляд. Теперь он тоже смотрел прямо. Василий Афанасьевич был офицер и, наверное, офицер не из трусливых. Он сознавал свою вину и не боялся ответственности за нее.

— Я выполнял приказ.

— Чей?

— Полковника Старикова.

— Что, сейчас вошли в моду такие методы принуждения к службе? Путем убийства других людей?

— Мы воспользовались ситуацией. Не мы ее организовали. Это просто случай.

— Конкретнее.

— Тебе это знать ни к чему. Ты не имеешь к этому отношения. Это одна из наших проходных операций.

Делай свое дело и уходи...

— Тем не менее. Я хотел бы узнать.

— Зачем?

— Я пришел убить тебя. Ты понимаешь это?

— Понимаю. На твоем месте я поступил бы так же.

— Я был о тебе худшего мнения. Ты меня просто радуешь. Но пойми и еще одно. Я не убийца, а солдат. Я убивал на войне...

— Кроме одного случая...

— Ты это знаешь?

— Да. С моей помощью дело замяли. Ты был главным подозреваемым.

— Спасибо. Но они ничего не смогли бы доказать. Но тот случай — тоже война. Война за других девочек, которых могли бы убить. Я — не убийца, и я хочу найти какое-то оправдание твоим действиям.

Может быть, я тебя прощу. Может быть, нет. Не знаю еще. Рассказывай.

— Чеченец — Руслан — работал на нас. И себя не забывал, и нам помогал. Он добыл для нас документы на одну фирму, связанную с Германией. Вопрос торговли редкоземельными металлами. Компромат. Появилась возможность вербовки немцев. Местная фирма наняла крутых ребят, чтобы документы вернуть.

Достаточно крутых, чтобы не побоялись чеченцев.

Руслан исчез. Даже из нашего поля зрения. Прочувствовал ситуацию.

— А Яна?

— Она у чеченской мафии была крупным курьером. Ездила за антиквариатом в Среднюю Азию. Провозила наркоту. Зарабатывала хорошо. Должно быть, была не просто курьер, а и с прибыли получала. В одном испанском банке у нее счет на полтора миллиона долларов.

— Может, отец?

— Нет, мы проверяли. Отец сам штаны еле поддерживал. Он о таких деньгах и не мечтал. Но его она подключила к другому делу. Через него чеченцы вышли на торговцев оружием. Это надо было прекращать.

— Дальше.

— Было принято решение об отстреле.

— Кто принимал решение?

— Стариков.

— Меня тоже должны были убрать?

— Что ты... Ты сейчас нужен настолько, что тебе простят даже мое убийство.

— Это твоя шутка?

— Это серьезно.

— Зачем стреляли в меня около милиции?

— Ты же сам, наверное, понял. Подставка была явной. Даже менты сообразили с нашей помощью.

— Ладно. А пистолет зачем подбросил?

— А как еще тебя заставить удариться в бега?

— Кто стрелял в Юрия Львовича, в Валеру и в Марину? И как вообще произошло все это?

— Управляющий поругался с чеченцами. Обвинил их в гибели дочери. Они побоялись, что он сдаст.

Потом посчитали, что ты тоже в курсе событий, и взорвали твою машину с Валерой. Потом узнали, должно быть, что в машине был не ты. Я побоялся за тебя и послал своих ребят. Перебили их верхушку. Но я опоздал, механизм был уже пущен. И к тебе домой уже кого-то отправили. Я не смог это проконтролировать.

— Ясно, — сказал Артем и пошел к двери, отодвинув по пути плечом Василия Афанасьевича. Уже положив руку на замок, он обернулся. — А Марину уже не вернешь. Если бы не было той первой стрельбы, она была бы жива.

— Ты уходишь?

— Да.

— А я?

— Я бы на твоем месте застрелился. Мы офицеры боевых частей, а не учебных подразделений. И мы всегда на войне. Куда ни посмотри, а я твой боевой товарищ, хотя совсем и не друг. И ты косвенно убил мою жену... Вот и думай...

Артем вышел и захлопнул за собой дверь. Он ждал лифта, но лифт долго не поднимался. Второй лифт вообще не работал.

«Вот все и разрешилось. И не надо мудрить, и не надо делать из себя орудие мести. Не надо ехать на квартиру к лысому, не надо потом лететь через Екатеринбург. И те парни, что будут провожать меня, пусть живут. Это ничего бы не изменило. Марину не вернешь...» — подумал он.

Лечь в госпиталь генерал грозился уже не раз. И всегда вполне искренне. Но каждый раз угрозы не доходили до исполнения. Если раньше, до прибытия в отдел Старикова, он еще мог себе это позволить, мог переложить свои заботы на заместителя, который многие годы проработал вместе с ним, то теперь постоянно боялся, что новый заместитель наломает дров. Если уж при нем он позволял себе не принятые среди порядочных людей методы работы с сотрудниками, то что же будет в его отсутствие.

Но в последний раз дело дошло уже до того, что Владимиру Андреевичу просто стыдно было встретиться с хорошо знакомым ему человеком — с майором Тархановым, который благодаря его невмешательству уже потерял жену. Что можно сказать ему, какие слова утешения найти? Ему, который столько лучших лет отдал Службе.

Генерал не поехал сразу в госпиталь, хотя и позвонил, хотя его уже ждали и, как обычно, приготовили отдельную палату. Хотел зачем-то заглянуть домой.

Квартира была пустынной. Большой и тоскливо-пустынной. Такой же, наверное, пустынной будет теперь и квартира Тарханова. Обычно простор, даже если это простор квартиры, создает ощущение свободы, его же этот простор элементарно придавливал, потому что он знал, что нет здесь никого, кто смог бы выслушать его, понять. Из комнаты в комнату, из комнаты в комнату. Зачем он ходил, что он искал или рассматривал, о чем думал в этот момент — Владимир Андреевич и сам не знал.

На кухне он задержался дольше. Заварил крепчайший чай, долил в чашку пятьдесят граммов коньяка. Чай получился вкусный, и он долго пил его, стоя под открытой форточкой, чередуя глотки напитка с глотками дыма из трубки. Потом вернулся в комнату и открыл дверцу секретера, за которой хранились альбомы с фотографиями. Это еще жена занималась подборкой его личного архива. Сам Владимир Андреевич из-за нехватки времени и желания сваливал все фотографии в кучу. А она выспрашивала у него — где сделан снимок и когда, кто на фотографии? Потом вклеивала в альбомы и делала своим каллиграфическим почерком подписи. Любила она порядок и в доме, и в любом деле, за которое бы ни взялась. Такой характер. Он же разделял работу и домашние дела Дома все было более запущено после строгого порядка на службе.

• Предыдущая
• 45/120
• Следующая