Операция “Зомби” - Самаров Сергей Васильевич - Страница 5

• Предыдущая
• 5/72
• Следующая

Но к Крысавцу подобраться он не смог. Ситуация такая сложилась, что в того дважды в течение месяца стреляли. Один раз – профессионал. Спасли охранники. Киллер скрылся. Но заказ просвечивался явно. Второй раз непонятно откуда появившийся мужичок с дробовиком. Может быть, такой же, как сам Юрок, мститель. Неизвестно. Не будешь же с таким вопросом на ментов выходить. Засветишься сразу, как только покажешь интерес. Мужичка охрана застрелила. Повторять ошибку Юрок не пожелал. Ему важен не поступок, а результат.

И тогда он обратился к своему бывшему командиру капитану Ангелову, то есть ко мне...

– Сестру твою не вернешь, но я не хочу, чтобы это произошло еще с кем-то, – сказал ему командир.

Генерал бесцельно перекладывал в сейфе бумаги с полки на полку. И никак не мог решиться определить место для одной папки, на которой даже не проставлен регистрационный номер и гриф секретности.

Официально этой папки не существует. Нет ее в природе. Нет вопроса, которым Легкоступов так плотно занимался в последнее время. То есть вопрос и дело есть. И документы есть. Но в двух различных вариантах. Лишь несколько человек, включая высшее руководство, в курсе дела. Но концы всех планов и мероприятий бумаге доверять нельзя, точно так же, как и компьютерным файлам. И генерал держит все данные в голове. Первый вариант – вот он, в папке на верхней полке. Там и регистрационный номер проставлен, и гриф – «совершенно секретно». Но ни одному человеку не удастся связать воедино все данные, потому что связующие данные отсутствуют. Легкоступов не изъял их. Их и не было. Он просто не задокументировал то, что смог узнать, потому что слишком это опасные данные. Для всех опасные. И для него самого тоже.

Папка с верхней полки вполне может уйти и в отдел внутренних расследований. Пусть поломают голову. А вот вторая папка...

Неуверенным жестом Легкоступов оценил свою работу на вес: бумаг много собралось, и все настолько важные, что доверить их кому-то, значит, рассекретить.

И так же неуверенно Геннадий Рудольфович переложил папку в ящик письменного стола. Туда, где вообще никогда не хранят важных документов. Куда даже уборщица заглянуть может.

Но при всей неуверенности его движений это уже означало решение. Решение совершить какой-то непривычный поступок, к которому толкали его обстоятельства.

Телефонный звонок отложил решение болезненного для генерала вопроса.

– Слушаю, генерал Легкоступов, – ответил неохотно, но отвечать следовало, потому что могли звонить из отдела, откуда он только что вернулся, могли звонить из «секретки», где уже были знакомы с обстановкой и, вероятно, готовились принять у него все учтенные документы, могли звонить и из приемной, чтобы передать какое-то распоряжение директора. Откуда угодно могли звонить, чтобы побыстрее освободить генерала от груза старых забот.

Но незнакомый голос преподнес заботу новую:

– Товарищ генерал, слушайте меня внимательно. Вы сейчас выйдете через центральный подъезд и повернете направо. Метров через пятьдесят к вам подойдет человек. Поговорите с ним, пожалуйста... Он может рассказать много интересного.

– Кто говорит? – спросил Геннадий Рудольфович.

Но в ответ раздались только короткие гудки.

Легкоступов задумался. Он отлично знал – внутренние линии телефонной связи прослушиваются так, что само прослушивание из кабинета определить невозможно. Но прослушивание ведется не регулярно, только от случая к случаю. Очевидно, знал это и говоривший. Потому и не захотел рисковать и продолжать разговор.

Сам звонок не вызвал бы тревоги, если бы шел с городской линии. Обычная история. Каждый оперативник Конторы имел своих осведомителей. Правда, должность уже отдалила генерала непосредственно от оперативной работы, но старые связи остались. В былые времена подобных звонков Геннадий Рудольфович принимал множество.

Однако сейчас, когда обстановка вокруг него сложилась неблагоприятная, звонок, да еще с внутреннего телефона, мог нести какую-то неизвестную информацию, касающуюся именно его нынешнего положения. И почему-то это вызвало беспокойство.

Генерал раздумывал около минуты. Потом решительно открыл сейф и перенес папку из стола на нижнюю полку. Может быть, еще рано принимать решение...

Я проснулся ровно в час ночи. Как и приказывал своему послушному подсознанию, всегда заменяющему мне ненадежные будильники. Эта армейская привычка укоренилась в организме настолько прочно, что у меня никогда даже тени беспокойства не возникает по поводу возможности проспать нужный момент. К удивлению, внутренние часы работают даже после принятия основательной дозы спиртного и не подводили меня ни разу.

Прислушался к звукам из соседней комнаты, где расположился отдыхать Юрок, – мы с ним вместе всю прошлую ночь не спали, разговаривали, вспоминали. Вспомнить нам есть что и есть кого. Больше года он под моим командованием находился. И помянуть кого есть. Помянули. После такой ночи естественно в ночь следующую забыть даже свет в комнате выключить. Выключил его я. Но теперь пришла пора включать.

В соседней комнате тишина. Даже дыхания спящего не слышно. Я поднялся и тихо распахнул дверь. Выглянул осторожно.

Юрок поднял глаза. Сидит в кресле. Похоже, и не ложился.

– Не спал?

– Не м-могу... Пробовал...

Мой вздох выразил вселенское сожаление по поводу ситуации. Не только относительно его здоровья, но и по поводу дела, за которое мы взялись. Мало того, что мой молодой товарищ взвинчен до предела, что само по себе уже плохо, он еще и спать из-за своей взвинченности не в состоянии. Следовательно, в какой-то критический момент ему может не хватить сил или быстроты реакции – он и сам может попасть в нехорошую ситуацию, и меня может этим подставить.

– Так не годится. Какой из тебя боец после этого?

– Я на одной злости выдержу.

– Реакции организма не те.

– Выдержу...

– Один пойду, – сказал я чуть ли не угрожающе.

– Нет. Это мое дело.

Он упрям, а кроме того, и это достаточно неприятно, – он прав. Я понимаю его состояние, потому что знаю возможности взведенного механизма. Даже если этот механизм – сложно устроенное человеческое тело. Юрок сейчас сродни гранате с сорванной чекой. Только разожми ладонь – и она может взорваться. И необходимо проследить, чтобы взорвалась она вовремя и в нужном месте, иначе последствия непредсказуемы.

Это с одной стороны. А с другой – идти работать с невыспавшимся человеком просто опасно. И не нравится такая ситуация не ему, а мне. Ему-то сейчас почти все равно – лишь бы действовать. Пусть даже погибнуть, но в деле. Тогда душа угомонится. А мне погибать вовсе ни к чему. У меня на завтра свидание назначено с очень красивой женщиной. Она моей гибели не одобрит и не поймет. Но Юрок в такие тонкости войти сейчас не в состоянии. У него свои заботы.

Да, мне это неинтересно и опасно. Но и отпускать его одного я тоже не могу. Совесть не позволяет. И совесть бывшего командира, привыкшего брать ответственность на себя, и совесть квалифицированного специалиста.

– Ладно, собирайся, – решаю все-таки я.

Экипировку мы приготовили еще накануне. Сложена аккуратно, по-армейски, в соседнем кресле. Традиционный камуфляж. И не только традиционный, но сегодня и необходимый.

За оружием еще предстоит съездить. Дома я оружие не держу, а обрез охотничьей одностволки, привезенный Юрком с собой, не годится даже для защиты сада от нахальных лесных зайцев. При выстреле такие короткие штучки грозятся из рук вылететь, а уж про процент точного попадания я не говорю. Пусть обрез чем-то и напоминает благородный дуэльный пистолет, однако калибр ствола подходит больше для дуэли со слоном, чем с человеком.

Но Юрок к своему оружию привык, расставаться не хочет. Вольному – воля.

• Предыдущая
• 5/72
• Следующая