Рабочие будни - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 15
- Предыдущая
- 15/61
- Следующая
— Чего потерял, дружок?
Тип, скользнувший за столик, вызвал у Таши единственное желание. Выкинуть его в помойку. Можно — не лично. Но иногда надо потерпеть, чтобы получить нужное.
— Свинья в хлеву тебе и дружок, и подружка.
— Что? Что ты сказал?
Некромант фыркнул:
— Что слышал. Вали отсюда, крысеныш. А то и к тебе под окошко зомби придет.
Мужчина дернулся. И осознал.
— Что? А ты…
— А я могу это устроить.
По столу поползла муха. Таши скривился:
— Фу. Отвлекает. — И резко шлепнул ладонью по столешнице.
Муха упала, полураздавленная. Таши выплеснул вино из кружки прямо на пол.
— Гадость. Отвлекает.
И бросил муху в кружку. Полураздавленное насекомое приподнялось на лапках — и поползло. Три круга влево, три вправо, три влево, три вправо…
«Крысеныш» побледнел.
— Так вы… вы…
— Я. И буду здесь завтра в это же время.
Таши встал из-за стола и вышел, не прощаясь. Сегодня надо заглянуть еще в пару таверн. Расспросить народ, дать знать о себе… Некромант собирался познакомиться с ночной жизнью Тивараса.
— Дядюшка Ройн? Рада вас видеть, проходите…
Каирис кривила душой. Дядю она видеть не хотела. Но и прогнать его не могла. Родня все-таки.
Десять минут спустя Каирис уже не была в этом уверена.
Дядюшка вел себя так, что отец давно бы его носом об стол приложил. По-хозяйски прошел в дом, расположился в любимом отцовском кресле, сделал пару глотков ланти, который принесла Римира, и поморщился, надкусив пирожок.
— Ну… Так себе. И что ты можешь сказать в свое оправдание?
— Я?
— Ну не я же. — Дядюшка, слывший в семье оплотом благочестия, смотрел укоризненно. — Каирис, о тебе поползли нехорошие слухи.
— И какие же?
— Что ты живешь с мужчиной, что младший Хейно сделал тебе предложение, но ты ему отказала, что ты собираешься открывать леанти…
Каирис стиснула зубы. Годом раньше она бы смутилась. Опустила глаза. Промямлила что-то, перебирая в пальцах ленту, вплетенную в волосы.
До смерти родных.
Сейчас же…
Это была холодная злость бойца. Она поднималась в ней волной, не мешая дышать и двигаться, но словно покрывая окружающий мир пеленой льда. Да что ж это за семья такая?
— Вы, разумеется, ответили сплетникам, чтобы те прекратили распускать гнусные слухи? — ледяным тоном поинтересовалась Каирис. — Сказали, что в них нет ни слова правды? Что позорить невинную девушку подло и Четырехликий обязательно накажет клеветников?
Дядюшка поперхнулся очередным пирожком.
Конечно, ничего такого он не сказал. Еще небось и погоревал всем напоказ, и разобраться пообещал… «Я ж тебя, гадость такая!»
— Так что, дядюшка? — продолжала наступать Каирис. — Или у вас ума не хватило подумать? У вас две дочери, если я такая падшая и нехорошая, какие они? Все от одного корня! Моя мать сестрой вашей жене приходится. А вы…
Дядюшка сложил губы в куриную гузку.
— Каирис, прежде чем ругаться с достопочтенными людьми, я должен разобраться, насколько правдивы слухи.
Девушка выдохнула:
— Ах вот как, значит! Тогда по порядку! Слухи — вранье!
— Все?
— Я собираюсь открыть леанти. Это правда. И уже получила грамоту от представителя гильдии. Это не преступление.
— Но глупость редкостная!
— Да неужели?
— Ты — женщина.
— Девушка.
— Тем более! Ты просто не справишься с такой тяжелой задачей!
— Да неужели? — Каирис прищурилась.
— Ну да. Другое дело, если ты выйдешь замуж, и делами займется твой муж. Если кто захочет тебя взять, опозоренную-то…
— Интересно, чем опозоренную?
— Ты живешь с мужчиной?
— Нет!
— Но…
— Это квартирант. Я флигель ему сдаю. И все.
Дядюшка взволновался всеми тремя подбородками.
— Каирис! Ты хоть понимаешь, насколько это неприлично?
— Нет. Не понимаю, — отрезала Каирис. — Что неприлично? Спать дома? И жить одной? Но тут кругом чужие дома! И мужчины в них тоже проживают!
От возмущения она выразилась коряво. Но дядя понял.
— То чужие. А то…
— Сатро Арсайн мне тоже чужой.
— А я надеялся, что я вам все-таки друг, кана Каллан. — Таши словно материализовался и встал в дверях.
Каирис посмотрела на него с ужасом. Ну все. Теперь ей от дяди достанется. По полной. Но дядя не успел и слова сказать.
— И я могу на алтаре Четырехликого засвидетельствовать, что я отношусь к кане Каллан по-дружески и с глубочайшим уважением. Она чудесная девушка. Добрая, умная и, несомненно, очень порядочная.
— Толку от ваших свидетельств, когда весь город болтает!
— А вот тут родные и нужны. — Таши смотрел невинно. — Если бы вы не болтали первым…
— Я?!
— Вы. Вы сможете поклясться на алтаре, что не распускали и не поддерживали гнусные сплетни?
Дядя замялся. Видимо, Таши попал в точку.
— А уж про Хейно-младшего…
— Этот негодяй еще смеет что-то говорить?! — вскинулся Таши.
— Поговаривают, будто он сделал мне предложение.
— И кана Каллан ему отказала. И правильно сделала. Кому нужна такая мразь?
— Молодой человек! Хейно — весьма уважаемая семья!
— Конечно, к неуважаемым зомби под окна не являются, — фыркнул Таши. — Это как — от избытка уважения?
— Это просто чья-то злая шутка.
— Хороша шутка! Девица с жизнью рассталась из-за подлеца! А вы говорите — шутка! Да за такое убить мало! Или вы хотите свою племянницу опозорить на весь Тиварас?
— Куда уж больше!
— А вот вышла бы она замуж за Хейно-младшего и начал бы он от нее гулять. А к ней на крыльцо стали бы опозоренные девицы сбегаться… Красота!
Дядя пожевал губами и кивнул:
— Да, тут ты, племянница, права. Отказать ему надо было. Но остальное!
— А что — «остальное»? Сатро Арсайн все объяснил, — в свою очередь атаковала Каирис. — Между нами ничего нет. Я просто сдаю ему флигель.
— Н-ну ладно. А леанти?
— И что?
— Ты разоришься. Женщины не способны вести дела.
— Разорюсь — выйду замуж.
— И кто тебя, бесприданницу, возьмет?
— А что, ваша племянница настолько глупа и уродлива, что ее можно в жены взять только за деньги? — Таши улыбался. Точь-в-точь как кобра.
— Э-э-э… — замялся дядюшка.
— Кана Каллан — очаровательная девушка. И женихи у нее не переведутся. А вы — стыдитесь. Я-то думал, что родные должны помогать и поддерживать. И вы пришли предложить помощь. А вы… поверили навету! Обвинили ни в чем не повинную девушку… Как вы могли!
Вышло так проникновенно, что Каирис даже вздохнула.
Дядя не расчувствовался, но, видимо, осознал, что с молодыми людьми ему не сладить. И стал прощаться.
Когда дверь за ним захлопнулась, Каирис выдохнула и только что на пол не сползла. Таши подхватил ее, усадил и даже напоил ланти из дядюшкиной чашки.
— Каирис! Кай, посмотри на меня!
Каирис вздохнула. По ее щекам катились слезы.
— Кай?
— Ну за что мне это? Это же мои родные…
— И что? А если ты добьешься успеха, шипеть будут вдвое больше.
— Но ведь близкие люди…
Таши выпрямился.
— Близкие? Кай, не говори глупости! Близкая у тебя Лейри. Что-то я не помню, кто с твоими родными сидел, когда все заболели, кто каждый день забегает, кто тебе помогать готов?
Каирис всхлипнула.
— И сплетни про тебя не разносит, а спорим — скажи твой дядюшка все это Лейри, — она бы ему горло перегрызла.
Таши вытер девушке слезы.
— Друзей мы выбираем сами. Но за это Четырехликий наказывает нас родственниками. Так что держи голову выше. Ты ни в чем не виновата. И у тебя все получится.
— Честное слово?
— Обещаю, — убедительно сказал некромант.
А некроманты — они обязательные. Сказал — получится! Значит, получится.
Кому-то что-то не нравится? Запишитесь на прием, господа. Я всем подробно разъясню ошибки. И вы во всем раскаетесь.
Посмертно.
«Ремонт». Как много в этом слове! Других подтекстов. В основном — нецензурных.
- Предыдущая
- 15/61
- Следующая
