Павшая крепость - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 29

• Предыдущая
• 29/63
• Следующая

Глаза великана расширились от ужаса, и он замолотил руками по воздуху, пытаясь остановить падение, но не смог уклониться. Клинок вошел в точку между животом и грудью, распоров диафрагму монстра. Горный великан выкинул вперед трясущиеся руки и уперся ими в камень, не давая лезвию проткнуть свое тело насквозь.

Теперь Вандер был свободен, но он не выкатился сразу из-под великана. Дуплосед стиснул меч обеими руками и ткнул им вверх, погружая клинок еще глубже в плоть врага.

Руки гиганта обмякли, и туша его рухнула на землю, лишь долгий низкий стон сорвался с губ чудовища, когда острие клинка уперлось в позвоночник, задержав на миг падение. Потом хребет поддался, и монстр лег – тихо, спокойно, не чувствуя больше боли, да и вообще ничего уже не чувствуя.

Вандер, снова прижатый к земле огромным весом, подергал меч, чтобы убедиться, что противник мертв, а затем принялся выбираться на волю.

Вскоре Даника, покончившая со своей работой, пришла ему на подмогу.

В конце концов, огонь дракона иссяк, а орда чудовищ осталась лежать у узкого конца лощины пузырящейся спекшейся массой.

Те, кто остался позади, могли бы нанести удар в спину низко летящему дракону, но монстры ничего не предприняли, слишком потрясенные и напуганные, чтобы хотя бы приблизиться к несущему смерть змею.

Айвен и Пайкел размахивали оружием, издеваясь и дразнясь, пытаясь спровоцировать противника.

– Ладно-ладно, бегите, трусливое стадо! – рявкнул в итоге разочарованный Айвен.

Секунду спустя, когда когти дракона отпустили дворфов, Айвен удивленно завыл на одной ноте. Они с Пайкелом упали на землю с пятнадцатифутовой высоты, вскочили на ноги и, ошеломленные, принялись оглядываться.

В пятидесяти шагах от них улепетывающие великаны и гоблины озадаченно повернулись, не зная, куда бежать.

– Смиренный жрец, спускайся! – проревел Файрентеннимар, встряхивая Кэддерли и выводя его из оцепенения.

Молодой человек подумал, не истощилось ли заклятие и не умрет ли он прямо сейчас.

– Спускайся! – снова закричал старик Файрен, и сила этого дробящего камни голоса едва не сбросила Кэддерли с его «насеста».

Они с Шейли немедленно послушались и поползли по усеянной шипами спине и хвосту, чтобы спрыгнуть на землю рядом с дворфами.

– Вот тебе и игры с драконом, – саркастически пробурчал Айвен себе под нос.

Шейли вскинула лук, но ей пришлось зажмуриться и отвернуться от Файрентеннимара – крылья дракона яростно захлопали, разгоняя воздух, дым и пыль. Дракон нырнул в крутое пике, взревел еще раз и обрушился на оставшуюся группу монстров, молотя хвостом, кромсая когтями, пиная громадными задними лапами, поднимая крыльями ураган. Взмах драконьего хвоста отправил в полет четырех гоблинов, которые врезались в скалу с силой, достаточной, чтобы в их телах не сохранилось ни одной целой кости, а потом и сам хвост ударился о гору, оставив страшную трещину в камне и мокрые алые пятна на месте гоблинов. Великан, видимо спятивший от ужаса, кинулся на дракона с дубиной.

Челюсти Файрентеннимара сомкнулись на нем и легко подбросили гиганта в воздух. Визжа, как какая-нибудь свинья на живодерне, великан выдернул одну руку из пасти змея и шлепнул жалкой дубинкой по бронированной голове дракона.

Файрентеннимар перекусил великана пополам, и ноги его упали на камни – каждая по отдельности.

Даже выносливого Айвена передернуло при виде бойни, устроенной драконом, при виде кипящих трупов и изломанных тел врагов, оказавшихся рядом с разгневанным крылатым чудовищем.

– Хорошо, что он на нашей стороне, – еле слышно прохрипел Айвен.

При этих словах Кэддерли поежился, снова вспомнив тон, которым Файрентеннимар приказал ему спуститься. Он изучал энергичные голодные движения старика Файрена, поглощенного кровавым побоищем.

– Неужели? – пробормотал про себя молодой жрец.

Тело великана взлетело в воздух, ударилось о стену ущелья, жестко приземлилось и покатилось по склону мимо Вандера и Даники.

Они слышали, что творится в лощине, слышали первобытный рев дракона и вопли обреченных монстров. Ни Даника, ни Вандер не испытывали большой жалости к злым гоблинам и великанам, но переглянулись они с искренним страхом, потрясенные разбушевавшейся в этой каменной ловушке бурей.

Даника махнула рукой Вандеру, советуя обогнуть вход в ущелье, а сама кинулась напрямик, вверх по склону. Но прежде чем девушка добралась до вершины, она увидела чудовищ (и куски чудовищ), взмывающих в воздух и падающих на землю с глухими шлепками. Нервы ее сдали, и Даника не смогла подавить истеричное хихиканье – слишком уж эта сцена напоминала работу Пайкела да кухне Библиотеки Назиданий, когда мечтающий стать друидом дворф упрямо (и неаккуратно) встряхивал салат из морской капусты – несмотря на громогласные протесты Айвена.

Затем драконий хвост, должно быть, хлестнул по скале, ибо Даника, хотя ее и отделяла от удара сорокафутовая каменная толща, вдруг обнаружила, что шлепнулась на землю и сидит, ошарашено вертя головой.

Кэддерли отрешился от мира, скользнул в Песнь Денира и потянулся к своему ментальному восприятию Файрентеннимара.

Красная стена преградила доступ.

– Что такое? – спросила Шейли, увидев отразившуюся на лице молодого жреца тревогу – нет, ужас.

Кэддерли не ответил. Он снова погрузился в Песнь, но свирепая ярость Файрентеннимара не подпускала жреца к дракону, разорвав все недавние связи.

Кэддерли сердцем чувствовал, что старик Файрен больше не считает его союзником, что, обуянный кровожадностью, дракон возвратился к своей истинной, порочной натуре. Юноша поплыл по течению Песни к сфере Хаоса, рассчитывая нырнуть туда снова и опять приручить змея.

Через минуту он открыл глаза, перед которыми тут же возникла картина избиения последних монстров, и почувствовал, что его заклятия уже не прорвутся сквозь мысленный барьер, возведенный инстинктами разгневанного дракона.

– Отправляйся к дальнему концу лощины, – велел он Шейли, постаравшись, чтобы голос звучал как можно ровнее. – И приготовь лук.

Эльфийка хмуро взглянула на него, уловив в мрачном тоне скрытый смысл.

– Чары развеялись? – спросила она.

– Приготовь лук, – повторил Кэддерли. От колонны монстров почти ничего не осталось: еще пара минут – и Файрентеннимар покончит со всеми. Кэддерли призвал защитную магию, «нарисовал» поперек ущелья черту «драконьей погибели» и окружил себя и двух сбитых с толку дворфов волшебной огнеупорной оболочкой.

– Что ты делаешь? – потребовал ответа Айвен, всегда подозрительно относившийся ко всему, что связано с магией, а уж когда в сотне ярдов от тебя безумствует разъяренный дракон – тем более.

– Это заклятие стихий, – попытался вкратце объяснить Кэддерли. – Один раз я уже накладывал его на себя, и оно остановило драконий огонь.

– Ух-ох, – пробормотал Пайкел, сообразивший, в чем смысл предосторожностей Кэддерли.

– Для вас чары ослабят пламя, но не полностью, – закончил молодой жрец. – Так что бегите к скале и найдите укрытие за каким-нибудь камнем.

Дворфов не пришлось просить дважды. Обычно они мужественно оставались рядом со своим юным соратником, готовые принять бой. Но здесь, в конце концов, речь шла о драконе.

Так что Кэддерли оказался один посреди лощины в окружении кровавых клочьев – последствий драконьего гнева. Он низко наклонился и сгреб пригоршню грязи из отпечатка лапы Файрентеннимара, затем решительно выпрямился, напоминая себе, что обязан делать то, чего требуют заповеди Денира. Например, уничтожить Геаруфу.

И все же он подумал о Данике, своей возлюбленной, и о новой жизни, которую они начали в Кэррадуне: ему не хотелось умирать.

Файрентеннимар проглотил последнего съежившегося гоблина и повернулся. Глаза рептилии, мечущие лучи даже днем, прищурились. И почти немедленно свет драконьего маяка остановился прямо на Кэддерли.

– Отличная работа, могучий змей! – крикнул юноша, надеясь, что его предположение ошибочно, что дракона, быть может, все еще удерживает моральный кодекс добра.

• Предыдущая
• 29/63
• Следующая