Ночные маски - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 33

• Предыдущая
• 33/64
• Следующая

Больше всего волшебник сейчас думал о Данике, своем сердечном друге, и все сильнее проникался к ней нежностью. Хотя когда-то она послужила ему укрытием, это случилось лишь потому, что он отвел ей такую роль. Теперь Кэддерли признался ей в своей уязвимости, в своих потаенных страхах – и любимая приняла его вместе с ними, приняла всем сердцем, искренне желая помочь ему победить их.

Позже, когда девушка заснула, волшебник вылез из постели и зажег на столе одинокую свечку рядом с Книгой Всеобщей Гармонии. Даже не подумав о том, чтоб одеться, он оглянулся на возлюбленную и почувствовал, как всю его душу наполняет спокойствие. Воодушевленный своей безопасностью, Кэддерли сел на стул и погрузился в чтение, надеясь, что в свете этих ночных откровений Песнь зазвучит как-нибудь по-другому.

За несколько часов до того, как Кэддерли зажег свечку, Призрак скользнул от двери молодого жреца, решив, что прибытие Даники Мопассант лишь в небольшой степени сможет нарушить его планы. Злодей пришел к заключению, что сумеет использовать Данику, или, по крайней мере, ее тело, чтобы усовершенствовать свой замысел и получить больше удовольствия от убийства. Если он переселится в тело возлюбленной Кэддерли, то легко сможет заманить волшебника в такую ловушку, из которой волшебнику точно не выбраться.

Но при всем нетерпении, заставлявшем Призрака потирать руки на всем пути назад к себе в комнату, ему хватало мудрости осознать, как опасно осложнилась обстановка. Все еще зажатый в тисках между стеной и кроватью, бедный избитый Бреннан смотрел на него умоляюще.

– Я освобожу тебя этой ночью, – пообещал Призрак. – Я решил, что не смогу воспользоваться твоим телом. Что очень обидно, поскольку оно превосходно.

Бреннан, отчаявшийся на что-либо надеяться, почти сумел улыбнуться, когда руки Призрака (точнее, бывшие руки Бреннана) сомкнулись на его истерзанном горле. Теперь несчастный одураченный сын хозяина не почувствовал боли, только навалившуюся темноту. Сделав все необходимое, Призрак сел на кровати, освободил от пут щуплое тело и принялся ждать, когда завершится переселение душ. Он жалел, что потерял возможность воспользоваться этой молодой оболочкой, но напомнил себе о необходимости закончить дело и о возросшей опасности. Злодей заверил себя, что найдет другое такое же тело как можно скорее, лишь только покончит с Кэддерли.

Кьеркан Руфо с явным презрением осматривал магазинные полки. Покупки! Больше дюжины лет он работал в Библиотеке Назиданий, дотошно погружаясь в свои занятия, а теперь вынужден идти за покупками по приказу наставника Эйвери.

Все это путешествие в Кэррадун казалось бедному Руфо сплошным испытанием его смирения. Он знал, что своими поступками в Шилмисте разозлил Эйвери (хотя теперь он уверял себя, что ни в одном из них по-настоящему не виноват), но никогда не поверил бы, что наставник начнет так уничижать его. В течение всех многочисленных встреч со священниками Илматера и нескольких других общин, а также с городскими властями Руфо приказали стоять рядом с учителем, сохраняя молчание. Эти встречи непосредственно касались вопросов обороны вообще и выживания Библиотеки Назиданий в частности, но, тем не менее, Руфо намеренно не давали принимать в них участия. Его вмешательство не просто не одобрялось, но строго-настрого запрещалось наставником!

А теперь он еще и мальчик на побегушках. Руфо много раз останавливался перед полками, представляя себе, что могло произойти, если бы в лесу Шилмисты победила тогда другая сторона. Возможно, думал он, ему посчастливилось бы куда больше, если б сторонники Дориген одержали верх над эльфами, приняв его в свои ряды, согласно обещанию демона. Возможно, мир стал бы для Кьеркана Руфо более гостеприимным, если бы Кэддерли оказался в царстве теней.

Ох уж этот Кэддерли! Даже его имя звучало в сознании Руфо как самое зловещее из проклятий. Этот волшебник уже всем своим поведением предал Библиотеку и сам орден Денира, разве что не плюнув в лицо Эйвери и прочим жрецам своим наглым бегством. Да, именно так, другого слова не подберешь! Кэддерли никогда не соответствовал своему званию, и не только с точки зрения Руфо. Он не участвовал во многих обрядах, не возлагал на себя суровые обеты, которые терпеливо исполняли другие послушники. Но, тем не менее, по крайней мере в глазах Эйвери, Кэддерли стоял гораздо выше Руфо, гораздо выше любого рядового жреца. Большим уважением пользовались только жрецы-наставники.

Руфо сжал мешок муки и потянул к себе с такой силой, что маленькое белое облачко взорвалось, осыпав мукой его лицо.

– Кое-кому, кажется, не очень-то по себе, – послышался рядом грубоватый голос, приводя долговязого служителя в замешательство.

– О-хо-хо, – согласился голос напротив. Напуганному Руфо не пришлось долго озираться по сторонам, чтобы понять: он окружен братьями Валуноплечими. Это событие тоже совсем не подняло его настроения. Он знал, что дворфы собираются в Кэррадун, но надеялся, что они с Эйвери закончат все свои дела раньше их появления и встретят злобных карликов разве что на обратном пути в Библиотеку.

Руфо повернулся к Айвену и постарался протиснуться мимо дворфа через узкий проход, пока остающийся свободным в переполненном магазине. Рыжебородый мало чем собирался помочь напуганному пленнику, учитывая мощную комплекцию дворфа, Руфо почти не видел пути к отступлению.

– Жалко, что ты так спешишь, – заметил Айвен. – А я-то думал, ты обрадуешься и мне, и моему брату.

– Убирайся с моего пути, гномик, – жестко сказал Руфо.

– Что значит «гномик»? – обиженно переспросил Айвен. – Не гномик, а целый гномище! Не веришь, сейчас убедишься. Кстати, я правильно понял, что слово «гном» ты считаешь оскорбительным?

– Думай, что хочешь, – сухо ответил Руфо, – только убирайся с дороги. Я, в отличие от тебя, прибыл в город по важному делу. Тебе даже объяснять бесполезно, все равно не поймешь.

– Ну да, куда уж мне, – язвительно хмыкнул Айвен, дав мешку нового тумака, отчего лицо Руфо снова покрылось мукой.

Испуганный Жрец задрожал, подавляя гнев, но это только вдохновило Айвена на новые издевки. – Странно, очень странно. Ты так ведешь себя, будто совсем не рад меня видеть. Или не узнал? Я же Айвен Валуноплечий, твой старый дружище!

– Да что ты? – парировал Руфо. – Оказывается, мы уже стали друзьями! С каких это пор? Прости, что запамятовал. Кстати, напомни мне, когда это мы столько успели?

– Ну как же, ведь мы вместе дрались в лесу, – напомнил Айвен. – Ну, скажем так, некоторые из нас дрались. Были, впрочем, и те, кто просто сидели на дереве, если мне память не изменяет.

Руфо фыркнул и стал, толкаясь локтями, пробивать себе дорогу. Пытаясь обогнуть коренастого Айвена, он обронил несколько свертков. Жрец уже почти завершил свой сложный маневр, когда дворф вдруг вытянул волосатую руку, ухватив Руфо так крепко, будто приковал цепью к скале.

– Кстати, Даника тоже в городе, – заметил Айвен, – и просто мечтает о встрече с тобой.

При этих словах пальцы другой его руки сжались в кулак, замаячивший перед носом пленника. Напоминание о безжалостной трепке, которую устроила ему Даника, заставило Руфо покраснеет от гнева. Он снова фыркнул и постарался вырваться из рук дворфа, расталкивая покупателей на своем пути к выходу и роняя товары с полок.

– Сегодня твой день! – крикнул вдогонку рыжебородый. Руфо вздрогнул, уронив мешок муки, и завернул за угол, выбегая на улицу. – Хорошо, что мы его встретили, – заметил Айвен. – Хоть какое развлечение в этом скучном походе.

– Хи-хи-хи, – согласился Пайкел. Внезапно рыжебородый дворф насупился и помрачнел. Он стал приглядываться к человеку, берущему товар с полок рядом с Пайкелом. Манеры и движения незнакомца выглядели свободными и ловкими, взгляд – острым и неподвижным. Он с легкостью взял одной рукой мешок в двадцать фунтов весом. Когда он нагнулся, его накидка приподнялась над талией, открывая кинжал, спрятанный за пояс.

• Предыдущая
• 33/64
• Следующая